Без году неделя, мой свет, двадцать две смс назад мы еще не спали,
сорок - даже не думали, а итог - вот оно и палево, мы в опале, и
слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток.
Губы болят, потому что ты весь колючий; больше нет ни моих друзей,
ни твоей жены; всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как
сильно ткани поражены.
Израильтянин и палестинец, и соль и перец, слюна горька;
август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два
номерка; время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого
жаргона и юморка; два щенка, что, колечком свернувшись, спят на
изумрудной траве, сомлев от жары уже; все, что до - сплошные слепые
пятна, я потом отрежу при монтаже.
Этим всем, коль будет Господня воля, я себя на старости развлеку:
вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы все случилось по трезвяку;
между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше,
будто под ним домкрат; мы с тобой отчаянно непохожи, и от этого все
забавней во много крат; волосы жестким ворсом, в постели как Мцыри с
барсом, в голове бурлящий густой сироп; думай сердцем - сдохнешь
счастливым старцем, будет что рассказать сыновьям за дартсом, прежде
чем начнешь собираться в гроб.
Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид. Мне
плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит. Я планирую
пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе
бифштекс; что до тех, для кого важнее моральный кодекс - пусть имеют
вечный оральный секс.
Вот же он ты - стоишь в простыне как в тоге и дурачишься, и куда я
теперь уйду. Катапульта в райские гребаные чертоги - специально для
тех, кто будет гореть в аду
сорок - даже не думали, а итог - вот оно и палево, мы в опале, и
слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток.
Губы болят, потому что ты весь колючий; больше нет ни моих друзей,
ни твоей жены; всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как
сильно ткани поражены.
Израильтянин и палестинец, и соль и перец, слюна горька;
август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два
номерка; время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого
жаргона и юморка; два щенка, что, колечком свернувшись, спят на
изумрудной траве, сомлев от жары уже; все, что до - сплошные слепые
пятна, я потом отрежу при монтаже.
Этим всем, коль будет Господня воля, я себя на старости развлеку:
вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы все случилось по трезвяку;
между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше,
будто под ним домкрат; мы с тобой отчаянно непохожи, и от этого все
забавней во много крат; волосы жестким ворсом, в постели как Мцыри с
барсом, в голове бурлящий густой сироп; думай сердцем - сдохнешь
счастливым старцем, будет что рассказать сыновьям за дартсом, прежде
чем начнешь собираться в гроб.
Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид. Мне
плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит. Я планирую
пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе
бифштекс; что до тех, для кого важнее моральный кодекс - пусть имеют
вечный оральный секс.
Вот же он ты - стоишь в простыне как в тоге и дурачишься, и куда я
теперь уйду. Катапульта в райские гребаные чертоги - специально для
тех, кто будет гореть в аду
Without a year a week, my light, twenty-two sms ago, we were still awake,
forty - they didn’t even think, but the result - here it is fawn, we are disgraced, and
the blind man does not see how we got and what boiling water is in our chest.
Lips ache because you're all scratchy; no more my friends
not your wife; everyone will say how hard this is and how
severely affected tissue.
Israeli and Palestinian, and salt and pepper, saliva bitter;
August, the cloakroom worker clutched us in a handful of wet, two
license plate number; time of crazy insomnia, crappy hotels, conspiratorial
jargon and humor; two puppies that curled up in a ringlet sleep on
emerald grass, somlev from heat already; everything before - solid blind
stains, then I will cut off during installation.
To all of these, since the will of the Lord is, I will entertain myself in old age:
we don’t take alcohol with us so that everything happens according to a sober;
between the jeans and the T-shirt a strip of leather, the world is banking more and more,
as if under it a jack; you and I are desperately different, and that’s all
fun many times; hair with stiff nap in bed like Mtsyri with
a leopard, boiling thick syrup in his head; think with your heart - die
happy old man will have something to tell his sons for darts before
than you start to gather in a coffin.
Boy-tickets-last-row, boy-what-for-luxurious-looking. To me
do not care what they say about us and who of God angers us. I am planning
drink rum and coldrex with you, build life like a comic, cook you
steak; what about those for whom the moral code is more important - let them have
perpetual oral sex.
Here you are - standing in a sheet as in a toga and fooling around, and where am I
now go away. Catapult to heavenly fucking halls - especially for
those who will burn in hell
forty - they didn’t even think, but the result - here it is fawn, we are disgraced, and
the blind man does not see how we got and what boiling water is in our chest.
Lips ache because you're all scratchy; no more my friends
not your wife; everyone will say how hard this is and how
severely affected tissue.
Israeli and Palestinian, and salt and pepper, saliva bitter;
August, the cloakroom worker clutched us in a handful of wet, two
license plate number; time of crazy insomnia, crappy hotels, conspiratorial
jargon and humor; two puppies that curled up in a ringlet sleep on
emerald grass, somlev from heat already; everything before - solid blind
stains, then I will cut off during installation.
To all of these, since the will of the Lord is, I will entertain myself in old age:
we don’t take alcohol with us so that everything happens according to a sober;
between the jeans and the T-shirt a strip of leather, the world is banking more and more,
as if under it a jack; you and I are desperately different, and that’s all
fun many times; hair with stiff nap in bed like Mtsyri with
a leopard, boiling thick syrup in his head; think with your heart - die
happy old man will have something to tell his sons for darts before
than you start to gather in a coffin.
Boy-tickets-last-row, boy-what-for-luxurious-looking. To me
do not care what they say about us and who of God angers us. I am planning
drink rum and coldrex with you, build life like a comic, cook you
steak; what about those for whom the moral code is more important - let them have
perpetual oral sex.
Here you are - standing in a sheet as in a toga and fooling around, and where am I
now go away. Catapult to heavenly fucking halls - especially for
those who will burn in hell
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анна Война
