"Я – сорока"
- Пап! Папа! А знаешь что? Пап, ну знаешь?
- Ну чего, говори уже.
- А сороки – не воровки, папа! Они знаешь что? Им ученые всякие блестяшки подсовывали, а сорокам всё равно было! Это нам в школе рассказывали. А ещё они по десять гнезд себе могут сделать, а потом выбирают, где лучше жить. И хичники так их не находят.
- Не хичники, а хищники. И иногда всё-таки, наверное, находят? Жизнь не такая простая штука. Ну всё, иди к брату, Тимка. Мне ещё работать надо.
- Это прямо как у нас, правда? У нас тоже куча своих гнезд?
- Иди уже, сорока.
***
- Дядя Олег, а правда, что вы в Африке были?
- Правда. Я оттуда бананы возил.
Дети, как обычно, облепили меня со всех сторон. И что они от меня хотят? Целый грузовик игрушек привез, а им другое надо, им истории подавай.
- А в Японии?
- И в Японии, и в Индии, и в Америке. Даже в Антарктиде был.
- А вас там белые медведи не кусали?
- Может, даже съели бы, если б там жили. Но они в Арктике водятся.
- А пингвинов переворачивали? – С затаённым восхищением спросил Мишаня, лопоухий малец. Он так всегда в глаза заглядывает, что однажды я чуть не усыновил его. Но вовремя одумался. Меня на своих-то не хватает…
- Нет, - говорю, - не переворачивал. Они все как-то сами справлялись.
Ещё с полчаса ребята меня не отпускали. Пришлось рассказать с десяток историй, а потом просить помощи у Натальи Алексеевны. Меня ждала непростая сделка, и больше времени терять я не мог. Если всё выгорит – детям моим на всю жизнь хватит, ещё и внукам останется. А сюда по два грузовика возить буду. Нет, лучше по три.
Почему мне не хотелось выходить? Воздух будто масляный стал, пока рука тянулась к дверной ручке. Пальцы уже сомкнулись на гладкой холодной поверхности, но я не открывал. Что же такое? Может, я что-то забыл? Проверил телефон, бумажник. Всё на месте. Пожалуй, это нервы. Так высоко я ещё не забирался. Но ничего. Зато скоро заживем.
Весна шпарила в разгаре. Меня окатило птичьим гвалтом, ласковой сыростью, запахом оттаявшей земли. И солнце так ослепило, что я не сразу заметил подходящих ко мне полицейских.
- Капитан полиции Никитин. Вы задержаны по подозрению в финансовых махинациях в особо крупных размерах. А ещё благотворитель, тоже мне.
Щелчок наручников. И десятки глаз, провожающих мою спину, мои вывернутые запястья. Как они смотрят? Испуганно? Разочарованно? Я всегда оборачивался, а ребята махали мне в след. Но в этот, последний, раз, нет такой силы, что заставила бы меня оглянуться.
Ну почему – почему именно здесь, а не на любом другом клочке планеты?
***
В тюрьме год за годом я твердил себе, что всё было не зря. Да, я на дне. Но моя семья живет и будет жить счастливо. Дети поступят в МГУ или даже в Гарвард, если захотят. Жена купается в роскоши…
В один из бесконечных вечеров Витя-философ, мой сокамерник, спросил в ироничной своей манере:
- С чего ты начал, Олежка? Как невинность потерял пред законом?
Я крепко задумался: теперь у меня появилось время на всё. И вспомнил. То была моя первая крупная поставка. И первая серьезная встреча с Системой. Я привез прекрасные спелые бананы, очень много бананов и уже предвкушал те очереди, что в один день сметут столь лакомый и дефицитный фрукт. Но на таможне груз арестовали по нелепейшей причине. В бумажке нашли опечатку. Пока я добивался справедливости, пока соображал, что мне просто надо дать таможенникам на лапу, от прекрасных спелых бананов осталась четверть перезрелых. Продать из них удалось едва ли половину. Остальными мы давились потом всей семьей. С тех пор я ни разу к банану не притронулся. Но с финансами разговор вёл простой - незамутненный муками совести.
Витя-философ захрапел, довольный забавной сказкой на ночь, а я лежал и вспоминал. Бананы… бананы…
Мне семь. Отец откуда-то достал три зеленых-презеленых почти фантастических фрукта, и недели две каждый вечер мы всей семьей, затаив дыхание, доставали эти бананы с холодильника и разглядывали, насколько они пожелтели на этот раз. Это был ритуал, это была общая тайна.
И так во всем. Денег было мало. Но папа вечера проводил с нами. И любые радости жизни мы переживали вместе. Восторженно и заодно.
Я – сорока. Мне не нужны были эти блестяшки… Мне всю жизнь было нужно три зеленых банана на холодильнике, а я поверил десяткам ящиков, из-под которых тонким ручейком сочился приторно-сладкий сок.
Кто сказал, что мужские слезы скупы?
- Пап! Папа! А знаешь что? Пап, ну знаешь?
- Ну чего, говори уже.
- А сороки – не воровки, папа! Они знаешь что? Им ученые всякие блестяшки подсовывали, а сорокам всё равно было! Это нам в школе рассказывали. А ещё они по десять гнезд себе могут сделать, а потом выбирают, где лучше жить. И хичники так их не находят.
- Не хичники, а хищники. И иногда всё-таки, наверное, находят? Жизнь не такая простая штука. Ну всё, иди к брату, Тимка. Мне ещё работать надо.
- Это прямо как у нас, правда? У нас тоже куча своих гнезд?
- Иди уже, сорока.
***
- Дядя Олег, а правда, что вы в Африке были?
- Правда. Я оттуда бананы возил.
Дети, как обычно, облепили меня со всех сторон. И что они от меня хотят? Целый грузовик игрушек привез, а им другое надо, им истории подавай.
- А в Японии?
- И в Японии, и в Индии, и в Америке. Даже в Антарктиде был.
- А вас там белые медведи не кусали?
- Может, даже съели бы, если б там жили. Но они в Арктике водятся.
- А пингвинов переворачивали? – С затаённым восхищением спросил Мишаня, лопоухий малец. Он так всегда в глаза заглядывает, что однажды я чуть не усыновил его. Но вовремя одумался. Меня на своих-то не хватает…
- Нет, - говорю, - не переворачивал. Они все как-то сами справлялись.
Ещё с полчаса ребята меня не отпускали. Пришлось рассказать с десяток историй, а потом просить помощи у Натальи Алексеевны. Меня ждала непростая сделка, и больше времени терять я не мог. Если всё выгорит – детям моим на всю жизнь хватит, ещё и внукам останется. А сюда по два грузовика возить буду. Нет, лучше по три.
Почему мне не хотелось выходить? Воздух будто масляный стал, пока рука тянулась к дверной ручке. Пальцы уже сомкнулись на гладкой холодной поверхности, но я не открывал. Что же такое? Может, я что-то забыл? Проверил телефон, бумажник. Всё на месте. Пожалуй, это нервы. Так высоко я ещё не забирался. Но ничего. Зато скоро заживем.
Весна шпарила в разгаре. Меня окатило птичьим гвалтом, ласковой сыростью, запахом оттаявшей земли. И солнце так ослепило, что я не сразу заметил подходящих ко мне полицейских.
- Капитан полиции Никитин. Вы задержаны по подозрению в финансовых махинациях в особо крупных размерах. А ещё благотворитель, тоже мне.
Щелчок наручников. И десятки глаз, провожающих мою спину, мои вывернутые запястья. Как они смотрят? Испуганно? Разочарованно? Я всегда оборачивался, а ребята махали мне в след. Но в этот, последний, раз, нет такой силы, что заставила бы меня оглянуться.
Ну почему – почему именно здесь, а не на любом другом клочке планеты?
***
В тюрьме год за годом я твердил себе, что всё было не зря. Да, я на дне. Но моя семья живет и будет жить счастливо. Дети поступят в МГУ или даже в Гарвард, если захотят. Жена купается в роскоши…
В один из бесконечных вечеров Витя-философ, мой сокамерник, спросил в ироничной своей манере:
- С чего ты начал, Олежка? Как невинность потерял пред законом?
Я крепко задумался: теперь у меня появилось время на всё. И вспомнил. То была моя первая крупная поставка. И первая серьезная встреча с Системой. Я привез прекрасные спелые бананы, очень много бананов и уже предвкушал те очереди, что в один день сметут столь лакомый и дефицитный фрукт. Но на таможне груз арестовали по нелепейшей причине. В бумажке нашли опечатку. Пока я добивался справедливости, пока соображал, что мне просто надо дать таможенникам на лапу, от прекрасных спелых бананов осталась четверть перезрелых. Продать из них удалось едва ли половину. Остальными мы давились потом всей семьей. С тех пор я ни разу к банану не притронулся. Но с финансами разговор вёл простой - незамутненный муками совести.
Витя-философ захрапел, довольный забавной сказкой на ночь, а я лежал и вспоминал. Бананы… бананы…
Мне семь. Отец откуда-то достал три зеленых-презеленых почти фантастических фрукта, и недели две каждый вечер мы всей семьей, затаив дыхание, доставали эти бананы с холодильника и разглядывали, насколько они пожелтели на этот раз. Это был ритуал, это была общая тайна.
И так во всем. Денег было мало. Но папа вечера проводил с нами. И любые радости жизни мы переживали вместе. Восторженно и заодно.
Я – сорока. Мне не нужны были эти блестяшки… Мне всю жизнь было нужно три зеленых банана на холодильнике, а я поверил десяткам ящиков, из-под которых тонким ручейком сочился приторно-сладкий сок.
Кто сказал, что мужские слезы скупы?
"I'm Magpie"
- Dad! Dad! Do you know what? Dad, you know?
- Well then, say it already.
“And the magpies are not thieves, Dad!” Do you know what? They scholars slipped all kinds of sparkles to them, but the magpies didn’t care! This was told to us at school. And they can do ten nests for themselves, and then choose where it is better to live. And so do not find them.
“Not predators, but predators.” And sometimes, after all, they probably find it? Life is not such a simple thing. All right, go to your brother, Timka. I still have to work.
- It's just like ours, right? Do we also have a bunch of our nests?
“Go already, forty.”
***
- Uncle Oleg, is it true that you were in Africa?
- True. I took bananas from there.
Children, as usual, stuck around me from all sides. And what do they want from me? He brought a whole truck of toys, but they need something else, give them stories.
- And in Japan?
- And in Japan, and in India, and in America. Even in Antarctica was.
“Didn’t the polar bears bite you there?”
“Maybe they would even eat it if they lived there.” But they are found in the Arctic.
- Have penguins been turned over? - With hidden admiration asked Mishan, a lop-eared male. He always looks into his eyes so that once I almost adopted him. But he changed his mind in time. I’m not enough on my own ...
- No, - I say, - did not turn over. They all somehow managed it.
After half an hour, the guys did not let me go. I had to tell a dozen stories, and then ask Natalya Alekseevna for help. A difficult deal was waiting for me, and I could not lose more time. If everything burns out - my children will have enough for a lifetime, and they will remain with their grandchildren. And here I will carry two trucks. No, better three.
Why didn’t I want to go out? The air seemed oily as the hand reached for the doorknob. Fingers already closed on a smooth cold surface, but I did not open. What is this? Maybe I forgot something? Checked the phone wallet. Everything is in place. Perhaps these are nerves. So high I have not climbed yet. But nothing. But soon we will heal.
Spring was in full swing. I was overwhelmed with bird's whine, tender dampness, the smell of thawed earth. And the sun was so blinded that I did not immediately notice the police coming up to me.
- Police captain Nikitin. You are detained on suspicion of financial fraud on an especially large scale. And a philanthropist, too, to me.
Handcuffs click. And dozens of eyes escorting my back, my twisted wrists. How do they look? Scared? Frustrated? I always turned around, and the guys waved at my trail. But this, last, time, there is no such force that would make me look back.
Well why - why here, and not on any other piece of the planet?
***
In prison, year after year, I kept telling myself that everything was not in vain. Yes, I'm at the bottom. But my family lives and will live happily ever after. Children will go to Moscow State University or even to Harvard if they want. Wife bathes in luxury ...
One of the endless evenings, Victor the philosopher, my cellmate, asked in his ironic manner:
- Where did you start, Olezhka? How is innocence lost before the law?
I thought hard: now I have time for everything. And remembered. That was my first major delivery. And the first serious meeting with the System. I brought beautiful ripe bananas, a lot of bananas and was already looking forward to those lines that one tidy and scarce fruit would be swept away in one day. But at customs, the cargo was arrested for a ridiculous reason. A typo was found in a piece of paper. While I was seeking justice, while I was thinking that I just needed to give customs officers a paw, a quarter of overripe remained from beautiful ripe bananas. Almost half of them were sold. The rest we choked on with the whole family. Since then, I have never touched a banana. But the conversation was simple with finances - uncomplicated by the pangs of conscience.
Victor the philosopher snored, pleased with a funny bedtime story, and I lay and recalled. Bananas ... bananas ...
I'm seven. From somewhere, my father took out three green-planted, almost fantastic fruits, and for two weeks every evening, as a family, with bated breath, we took these bananas from the refrigerator and looked at how yellow they were this time. It was a ritual, it was a common secret.
And so in everything. There was little money. But dad spent the evening with us. And we experienced all the joys of life together. Enthusiastic and at the same time.
I'm forty. I didn’t need these glitters ... All my life I needed three green bananas in the refrigerator, and I believed dozens of boxes, from under which sugary-sweet juice oozed with a thin stream.
Who said men's tears are stingy?
- Dad! Dad! Do you know what? Dad, you know?
- Well then, say it already.
“And the magpies are not thieves, Dad!” Do you know what? They scholars slipped all kinds of sparkles to them, but the magpies didn’t care! This was told to us at school. And they can do ten nests for themselves, and then choose where it is better to live. And so do not find them.
“Not predators, but predators.” And sometimes, after all, they probably find it? Life is not such a simple thing. All right, go to your brother, Timka. I still have to work.
- It's just like ours, right? Do we also have a bunch of our nests?
“Go already, forty.”
***
- Uncle Oleg, is it true that you were in Africa?
- True. I took bananas from there.
Children, as usual, stuck around me from all sides. And what do they want from me? He brought a whole truck of toys, but they need something else, give them stories.
- And in Japan?
- And in Japan, and in India, and in America. Even in Antarctica was.
“Didn’t the polar bears bite you there?”
“Maybe they would even eat it if they lived there.” But they are found in the Arctic.
- Have penguins been turned over? - With hidden admiration asked Mishan, a lop-eared male. He always looks into his eyes so that once I almost adopted him. But he changed his mind in time. I’m not enough on my own ...
- No, - I say, - did not turn over. They all somehow managed it.
After half an hour, the guys did not let me go. I had to tell a dozen stories, and then ask Natalya Alekseevna for help. A difficult deal was waiting for me, and I could not lose more time. If everything burns out - my children will have enough for a lifetime, and they will remain with their grandchildren. And here I will carry two trucks. No, better three.
Why didn’t I want to go out? The air seemed oily as the hand reached for the doorknob. Fingers already closed on a smooth cold surface, but I did not open. What is this? Maybe I forgot something? Checked the phone wallet. Everything is in place. Perhaps these are nerves. So high I have not climbed yet. But nothing. But soon we will heal.
Spring was in full swing. I was overwhelmed with bird's whine, tender dampness, the smell of thawed earth. And the sun was so blinded that I did not immediately notice the police coming up to me.
- Police captain Nikitin. You are detained on suspicion of financial fraud on an especially large scale. And a philanthropist, too, to me.
Handcuffs click. And dozens of eyes escorting my back, my twisted wrists. How do they look? Scared? Frustrated? I always turned around, and the guys waved at my trail. But this, last, time, there is no such force that would make me look back.
Well why - why here, and not on any other piece of the planet?
***
In prison, year after year, I kept telling myself that everything was not in vain. Yes, I'm at the bottom. But my family lives and will live happily ever after. Children will go to Moscow State University or even to Harvard if they want. Wife bathes in luxury ...
One of the endless evenings, Victor the philosopher, my cellmate, asked in his ironic manner:
- Where did you start, Olezhka? How is innocence lost before the law?
I thought hard: now I have time for everything. And remembered. That was my first major delivery. And the first serious meeting with the System. I brought beautiful ripe bananas, a lot of bananas and was already looking forward to those lines that one tidy and scarce fruit would be swept away in one day. But at customs, the cargo was arrested for a ridiculous reason. A typo was found in a piece of paper. While I was seeking justice, while I was thinking that I just needed to give customs officers a paw, a quarter of overripe remained from beautiful ripe bananas. Almost half of them were sold. The rest we choked on with the whole family. Since then, I have never touched a banana. But the conversation was simple with finances - uncomplicated by the pangs of conscience.
Victor the philosopher snored, pleased with a funny bedtime story, and I lay and recalled. Bananas ... bananas ...
I'm seven. From somewhere, my father took out three green-planted, almost fantastic fruits, and for two weeks every evening, as a family, with bated breath, we took these bananas from the refrigerator and looked at how yellow they were this time. It was a ritual, it was a common secret.
And so in everything. There was little money. But dad spent the evening with us. And we experienced all the joys of life together. Enthusiastic and at the same time.
I'm forty. I didn’t need these glitters ... All my life I needed three green bananas in the refrigerator, and I believed dozens of boxes, from under which sugary-sweet juice oozed with a thin stream.
Who said men's tears are stingy?
У записи 56 лайков,
0 репостов,
551 просмотров.
0 репостов,
551 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгения Кропотова
