Звезды гаснут тихо, холодно, фиолетово.
Мама, мама, скажи, каким нам богам молиться.
Мы не верим больше в Нирвану и даже в Летова.
Только в небо во ржи и в пропасть над Аустерлицем.
В детстве к нам заходил, бывало, какой-то боженька.
В красной шапке, с белым посохом и с подарками.
А теперь мы в длинных плащах и широких кожанках
По ночам стоим на соленом снегу под арками.
На пустых мостах, за винными магазинами.
На балконах, рядом с великами и лыжами.
Наши тени возвышаются над осинами.
А идущие мимо живые кажутся лишними.
Снег еще сильней заострил наши птичьи профили.
Говоришь, все птицы спускаются с неба пьяными?
Мама, мама, мы ведь не так уж и много пропили.
Что порвали гитарами, не подошьешь баянами.
Мы кричали, как дети, забытые в детском садике.
Стать забитыми было страшнее, чем быть забытыми.
Нас учили вести себя тихо, играть в солдатики.
И лечили от нервного тика железными битами.
Видишь, наши плащи сияют пустыми дырами.
Раны тех, кто стрелял нам в спины, цветут гвоздиками.
Для чего, не успев зарыть, нас обратно вырыли?
Есть у диких черта, за которой становятся тихими.
Снег прошел по нашим следам, словно школьник ластиком.
Ветер сдул с листа земли голоса и лица.
Замело сады. Мама, кто отведет нас к классикам?
Если ты не смогла, пусть за нами придет милиция.
Мы забыли, кем были. Забыли, как вы нам выкали.
Как нас били вопросами, чтоб добивать ответами.
Мы не помним дат. Но, хоть глаза нам выколи,
Видим те же звезды, плывущие над отпетыми.
Я.Савинова
Мама, мама, скажи, каким нам богам молиться.
Мы не верим больше в Нирвану и даже в Летова.
Только в небо во ржи и в пропасть над Аустерлицем.
В детстве к нам заходил, бывало, какой-то боженька.
В красной шапке, с белым посохом и с подарками.
А теперь мы в длинных плащах и широких кожанках
По ночам стоим на соленом снегу под арками.
На пустых мостах, за винными магазинами.
На балконах, рядом с великами и лыжами.
Наши тени возвышаются над осинами.
А идущие мимо живые кажутся лишними.
Снег еще сильней заострил наши птичьи профили.
Говоришь, все птицы спускаются с неба пьяными?
Мама, мама, мы ведь не так уж и много пропили.
Что порвали гитарами, не подошьешь баянами.
Мы кричали, как дети, забытые в детском садике.
Стать забитыми было страшнее, чем быть забытыми.
Нас учили вести себя тихо, играть в солдатики.
И лечили от нервного тика железными битами.
Видишь, наши плащи сияют пустыми дырами.
Раны тех, кто стрелял нам в спины, цветут гвоздиками.
Для чего, не успев зарыть, нас обратно вырыли?
Есть у диких черта, за которой становятся тихими.
Снег прошел по нашим следам, словно школьник ластиком.
Ветер сдул с листа земли голоса и лица.
Замело сады. Мама, кто отведет нас к классикам?
Если ты не смогла, пусть за нами придет милиция.
Мы забыли, кем были. Забыли, как вы нам выкали.
Как нас били вопросами, чтоб добивать ответами.
Мы не помним дат. Но, хоть глаза нам выколи,
Видим те же звезды, плывущие над отпетыми.
Я.Савинова
The stars go out quietly, coldly, violet.
Mom, mom, tell us which gods to pray to.
We no longer believe in Nirvana and even in Letov.
Only in the sky in the rye and in the abyss over Austerlitz.
In childhood, some kind of goddess came to us.
In a red hat, with a white staff and with gifts.
And now we are in long raincoats and wide leather jackets
At night we stand on the salty snow under the arches.
On empty bridges, behind liquor stores.
On balconies, next to the greats and skis.
Our shadows rise above the aspens.
And the living ones passing by seem superfluous.
Snow has sharpened our bird profiles even harder.
You say all the birds come down from the sky drunk?
Mom, mom, we haven’t drunk so much.
What tore with guitars, you won’t come by accordions.
We screamed like children forgotten in kindergarten.
Becoming clogged was worse than being forgotten.
We were taught to behave quietly, to play toy soldiers.
And treated for a nervous tick with iron bits.
You see, our cloaks shine with empty holes.
The wounds of those who shot us in the back are blooming with carnations.
Why, not having time to bury, dug us back?
The wild have a trait beyond which they become quiet.
Snow followed in our tracks, like a schoolboy with an eraser.
The wind blew voices and faces off a sheet of earth.
Overlooking the gardens. Mom, who will lead us to the hopscotch?
If you couldn’t, let the police come for us.
We forgot who we were. Forgot how you told us.
How they beat us with questions to finish off with answers.
We do not remember dates. But even though our eyes are gouged out
We see the same stars floating above the inveterate.
Y. Savinova
Mom, mom, tell us which gods to pray to.
We no longer believe in Nirvana and even in Letov.
Only in the sky in the rye and in the abyss over Austerlitz.
In childhood, some kind of goddess came to us.
In a red hat, with a white staff and with gifts.
And now we are in long raincoats and wide leather jackets
At night we stand on the salty snow under the arches.
On empty bridges, behind liquor stores.
On balconies, next to the greats and skis.
Our shadows rise above the aspens.
And the living ones passing by seem superfluous.
Snow has sharpened our bird profiles even harder.
You say all the birds come down from the sky drunk?
Mom, mom, we haven’t drunk so much.
What tore with guitars, you won’t come by accordions.
We screamed like children forgotten in kindergarten.
Becoming clogged was worse than being forgotten.
We were taught to behave quietly, to play toy soldiers.
And treated for a nervous tick with iron bits.
You see, our cloaks shine with empty holes.
The wounds of those who shot us in the back are blooming with carnations.
Why, not having time to bury, dug us back?
The wild have a trait beyond which they become quiet.
Snow followed in our tracks, like a schoolboy with an eraser.
The wind blew voices and faces off a sheet of earth.
Overlooking the gardens. Mom, who will lead us to the hopscotch?
If you couldn’t, let the police come for us.
We forgot who we were. Forgot how you told us.
How they beat us with questions to finish off with answers.
We do not remember dates. But even though our eyes are gouged out
We see the same stars floating above the inveterate.
Y. Savinova
У записи 8 лайков,
0 репостов,
424 просмотров.
0 репостов,
424 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Сергей Орлов
