— Ну судьба, — застонал Лютик. — На кой ляд я ввязался?
Доррегарай, наклонив голову, рассматривал сгустки крови, медленно капавшие из носа на живот.
— Может, перестанешь глазеть! — с трудом выговорила чародейка, словно змея, извиваясь в веревочной петле и напрасно пытаясь скрыть обнаженные прелести. Ведьмак послушно отвернулся. Лютик — нет.
— На то, что я вижу, — засмеялся бард, — ты, небось, использовала никак не меньше бочонка эликсира из поскрипа, Йеннифэр. Кожа как у шестнадцатилетки, искусай меня гусыня.
— Заткнись, курвин сын! — взвыла чародейка.
— Сколько тебе, собственно, лет, Йеннифэр? — продолжал Лютик. — Сотни две? Ну, скажем, сто пятьдесят. А сохранилась как…
Йеннифэр вывернула шею и плюнула в него, но промахнулась.
— Йен, — укоризненно сказал ведьмак, вытирая оплеванное ухо о плечо.
— Пусть он перестанет глазеть!
— И не подумаю, — сказал Лютик, не спуская глаз с роскошной картины, каковую представляла собой растрепанная чародейка. — Ведь мы из–за нее тут сидим. И нам могут перерезать горло. А ее, самое большее, изнасилуют, что в ее–то возрасте…
— Заткнись, Лютик, — сказал ведьмак.
— И не подумаю, — повторил бард. — Я как раз собираюсь сложить балладу о двух сиськах. И попрошу не мешать…
— Лютик, — Доррегарай потянул кровоточащим носом, — будь серьезным.
— Я и так чертовски серьезен.
Доррегарай, наклонив голову, рассматривал сгустки крови, медленно капавшие из носа на живот.
— Может, перестанешь глазеть! — с трудом выговорила чародейка, словно змея, извиваясь в веревочной петле и напрасно пытаясь скрыть обнаженные прелести. Ведьмак послушно отвернулся. Лютик — нет.
— На то, что я вижу, — засмеялся бард, — ты, небось, использовала никак не меньше бочонка эликсира из поскрипа, Йеннифэр. Кожа как у шестнадцатилетки, искусай меня гусыня.
— Заткнись, курвин сын! — взвыла чародейка.
— Сколько тебе, собственно, лет, Йеннифэр? — продолжал Лютик. — Сотни две? Ну, скажем, сто пятьдесят. А сохранилась как…
Йеннифэр вывернула шею и плюнула в него, но промахнулась.
— Йен, — укоризненно сказал ведьмак, вытирая оплеванное ухо о плечо.
— Пусть он перестанет глазеть!
— И не подумаю, — сказал Лютик, не спуская глаз с роскошной картины, каковую представляла собой растрепанная чародейка. — Ведь мы из–за нее тут сидим. И нам могут перерезать горло. А ее, самое большее, изнасилуют, что в ее–то возрасте…
— Заткнись, Лютик, — сказал ведьмак.
— И не подумаю, — повторил бард. — Я как раз собираюсь сложить балладу о двух сиськах. И попрошу не мешать…
— Лютик, — Доррегарай потянул кровоточащим носом, — будь серьезным.
— Я и так чертовски серьезен.
“Well, fate,” groaned Buttercup. - Why the hell did I get involved?
Dorregarai, bending his head, examined blood clots, slowly dripping from his nose onto his stomach.
- Maybe you stop gazing! - With difficulty, the sorceress spoke out like a snake, wriggling in a rope loop and trying in vain to hide the naked charms. The Witcher obediently turned away. Buttercup - no.
“In fact, what I see,” the bard laughed, “you, probably, used no less than a barrel of elixir from the scratch, Jennifer. Leather like a sixteen, tempt me a goose.
- Shut up, curwin son! - howl sorceress.
“How old are you, Jennifer?” - continued Buttercup. - Hundreds of two? Well, let's say one hundred and fifty. And preserved as ...
Jennifer twisted her neck and spat at him, but missed.
“Ian,” said the Witcher reproachfully, wiping the spat on his ear.
“Let him stop staring!”
“And I won’t think about it,” said Buttercup, keeping his eyes on the gorgeous picture, which was a disheveled enchantress. - After all, we are sitting here because of her. And we can cut the throat. And, at the most, she will be raped, that at her age ...
“Shut up, Buttercup,” said the Witcher.
“And I won't think about it,” repeated the bard. - I'm just going to lay down a ballad about two tits. And I will ask not to interfere ...
- Buttercup, - Dorregarai pulled a bleeding nose, - be serious.
“I'm so damn serious.”
Dorregarai, bending his head, examined blood clots, slowly dripping from his nose onto his stomach.
- Maybe you stop gazing! - With difficulty, the sorceress spoke out like a snake, wriggling in a rope loop and trying in vain to hide the naked charms. The Witcher obediently turned away. Buttercup - no.
“In fact, what I see,” the bard laughed, “you, probably, used no less than a barrel of elixir from the scratch, Jennifer. Leather like a sixteen, tempt me a goose.
- Shut up, curwin son! - howl sorceress.
“How old are you, Jennifer?” - continued Buttercup. - Hundreds of two? Well, let's say one hundred and fifty. And preserved as ...
Jennifer twisted her neck and spat at him, but missed.
“Ian,” said the Witcher reproachfully, wiping the spat on his ear.
“Let him stop staring!”
“And I won’t think about it,” said Buttercup, keeping his eyes on the gorgeous picture, which was a disheveled enchantress. - After all, we are sitting here because of her. And we can cut the throat. And, at the most, she will be raped, that at her age ...
“Shut up, Buttercup,” said the Witcher.
“And I won't think about it,” repeated the bard. - I'm just going to lay down a ballad about two tits. And I will ask not to interfere ...
- Buttercup, - Dorregarai pulled a bleeding nose, - be serious.
“I'm so damn serious.”
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Некромант Вася
