Не люблю читать длинное, но это понравилось. Замечаю по статусам , что девчонки очень часто ненавидят ,но продолжают любить. так вот, читайте ,особенно мальчишки. точка сука!
Любой честный человек, бросая женщину по любой из причин - больше не прет, устал, уходит к другой - сколько бы ни длились эти отношения, сколь бы ни к чему не обязывающими они ему ни казались - но если он бросает ее, а она продолжает его любить, и любит, возможно, в разы сильнее и безысходнее, потому что чует, что ее бросают - он должен сделать одну вещь.Он должен выбрать время, купить бутылку ее любимого алкоголя, приехать к ней вечером, сесть на стул и покориться судьбе.Она будет молчать, смотреть на него стеклянно и сорок минут ворочать в чашке остывший чай, безнадежно позвякивая ложечкой; она будет орать, трясти его за лацканы, швырять в него тяжелые тупые металлические, вопить, что жалеет о каждой милисекунде, потраченной на такого ублюдка, как он, Господи, какая она идиотка, ну почему, почему, чуяло мое сердце, я же знала, глаза у тебя пустые, бессовестные, да ты никогда и не любил меня, чудовище, ну ведь не любил же, посмотри на меня, скажи мне это в лицо, моральный калека, тебе всегда было плевать, Боже, как я тебя ненавижу, люто, бешено, до седьмого колена; она выпьет два бокала, сядет на колени, расстегнет рубашку, поволочет в спальню, разревется в разгар процесса, но не отпустит до утра, это отдельный кайф, острый, пограничный, мучительный; она уткнется губами в кулак, сощурится, посидит минут пять, потом отведет руку и скажет раздельно, веско, каждое слово по пуду:- Пошел. Отсюда. Вон.Она будет иметь право на все это, и это будет справедливо. Это не будет в ней копиться, бродить, выжигать внутренности.Любимых женщин, по-хорошему, вообще нельзя бросать никогда, нипочему, ни при каких обстоятельствах; но если уж ты не боишься брать такой грех на душу, не удирай после садистской дежурной улыбочки, поджав хвост, как трусливый пес - а оставь ей последнее слово, ей еще переламываться по тебе на сухую, будь милосерден.А те, кто считает, что написать в окошке icq: "Мы расстаемся. Я надеюсь, мы сможем остаться друзьями" - это и есть цивилизованно разойтись, - так это люди без сердца.Потому что ты сначала чувствуешь, как ледник сходит у тебя под легкими, потом киваешь, истошно смаргиваешь, киваешь опять, пишешь "да брось, чувак, все в порядке, все свои"; ходишь неестестественно прямая, деревянная, негнущаяся, день-другой, потом думаешь - о, да вроде совсем не больно в этот раз, - выпиваешь с подругами, матерясь, выпиваешь с ним и его друзьями, смеясь чуть громче и нарочитей обычного, потом еще, еще, и вроде даже уже ничего, выдохнули, починили рельсы, поехали дальше - а через месяц начисто срывает кровлю.Ты последовательно обнаруживаешь себя бухой до неприятной ряби в глазах, до изображения с помехами, выгнутого, с искаженной цветопередачей, как при плохом сигнале - в незнакомой квартире, с людьми, которых ты видишь впервые, с такой структурой времени, когда каждая секунда тянется и мерзко скрипит, как резина, и звук собственного дыхания заглушает голос человека, пытающегося втолковать тебе, насколько ты божественна; посреди перекрытой Тверской, ночью, под салют, подхваченной и несомой куда-то упругой, опасной, визгливой людской лавиной, с вопросом, бегущим назойливым дисклеймером где-то за глазным яблоком - чтояздесьделаю?чтояздесьделаю?; под тупым московским ливнем, с лужами, на которых "сопли пузырями", целующейся с мощным, вызывающе красивым отцом семейства; в пустой квартире, пропахшей котом и краской так, что аж ест глаза, в пять утра, бессонной, злой, третьи сутки не способной заставить себя работать, а работы как назло вагон; на подоконнике в кухне, днем, в дождь, сгрызающей ногти до младенческого, розового мясца.(с) Вера Полозков
Любой честный человек, бросая женщину по любой из причин - больше не прет, устал, уходит к другой - сколько бы ни длились эти отношения, сколь бы ни к чему не обязывающими они ему ни казались - но если он бросает ее, а она продолжает его любить, и любит, возможно, в разы сильнее и безысходнее, потому что чует, что ее бросают - он должен сделать одну вещь.Он должен выбрать время, купить бутылку ее любимого алкоголя, приехать к ней вечером, сесть на стул и покориться судьбе.Она будет молчать, смотреть на него стеклянно и сорок минут ворочать в чашке остывший чай, безнадежно позвякивая ложечкой; она будет орать, трясти его за лацканы, швырять в него тяжелые тупые металлические, вопить, что жалеет о каждой милисекунде, потраченной на такого ублюдка, как он, Господи, какая она идиотка, ну почему, почему, чуяло мое сердце, я же знала, глаза у тебя пустые, бессовестные, да ты никогда и не любил меня, чудовище, ну ведь не любил же, посмотри на меня, скажи мне это в лицо, моральный калека, тебе всегда было плевать, Боже, как я тебя ненавижу, люто, бешено, до седьмого колена; она выпьет два бокала, сядет на колени, расстегнет рубашку, поволочет в спальню, разревется в разгар процесса, но не отпустит до утра, это отдельный кайф, острый, пограничный, мучительный; она уткнется губами в кулак, сощурится, посидит минут пять, потом отведет руку и скажет раздельно, веско, каждое слово по пуду:- Пошел. Отсюда. Вон.Она будет иметь право на все это, и это будет справедливо. Это не будет в ней копиться, бродить, выжигать внутренности.Любимых женщин, по-хорошему, вообще нельзя бросать никогда, нипочему, ни при каких обстоятельствах; но если уж ты не боишься брать такой грех на душу, не удирай после садистской дежурной улыбочки, поджав хвост, как трусливый пес - а оставь ей последнее слово, ей еще переламываться по тебе на сухую, будь милосерден.А те, кто считает, что написать в окошке icq: "Мы расстаемся. Я надеюсь, мы сможем остаться друзьями" - это и есть цивилизованно разойтись, - так это люди без сердца.Потому что ты сначала чувствуешь, как ледник сходит у тебя под легкими, потом киваешь, истошно смаргиваешь, киваешь опять, пишешь "да брось, чувак, все в порядке, все свои"; ходишь неестестественно прямая, деревянная, негнущаяся, день-другой, потом думаешь - о, да вроде совсем не больно в этот раз, - выпиваешь с подругами, матерясь, выпиваешь с ним и его друзьями, смеясь чуть громче и нарочитей обычного, потом еще, еще, и вроде даже уже ничего, выдохнули, починили рельсы, поехали дальше - а через месяц начисто срывает кровлю.Ты последовательно обнаруживаешь себя бухой до неприятной ряби в глазах, до изображения с помехами, выгнутого, с искаженной цветопередачей, как при плохом сигнале - в незнакомой квартире, с людьми, которых ты видишь впервые, с такой структурой времени, когда каждая секунда тянется и мерзко скрипит, как резина, и звук собственного дыхания заглушает голос человека, пытающегося втолковать тебе, насколько ты божественна; посреди перекрытой Тверской, ночью, под салют, подхваченной и несомой куда-то упругой, опасной, визгливой людской лавиной, с вопросом, бегущим назойливым дисклеймером где-то за глазным яблоком - чтояздесьделаю?чтояздесьделаю?; под тупым московским ливнем, с лужами, на которых "сопли пузырями", целующейся с мощным, вызывающе красивым отцом семейства; в пустой квартире, пропахшей котом и краской так, что аж ест глаза, в пять утра, бессонной, злой, третьи сутки не способной заставить себя работать, а работы как назло вагон; на подоконнике в кухне, днем, в дождь, сгрызающей ногти до младенческого, розового мясца.(с) Вера Полозков
I do not like to read long, but I liked it. I notice by status that girls very often hate, but continue to love. so read, especially the boys. dot bitch!
Any honest man, abandoning a woman for any reason - no longer rushing, tired, goes to another - no matter how long this relationship lasts, no matter how binding they seem to him - but if he abandons her, and she continues it love, and love, perhaps many times stronger and more hopeless, because he feels that she is being abandoned - he must do one thing. He must choose the time, buy a bottle of her favorite alcohol, come to her in the evening, sit on a chair and submit to fate. She will be silent, look at him glassy and for forty minutes toss the cooled tea in a cup, hopelessly clinking her spoon; she will yell, shake his lapels, throw heavy dull metal at him, yell that she regrets every millisecond spent on such a bastard as he, God, what an idiot she is, why, why, I sensed my heart, I knew , your eyes are empty, unscrupulous, but you never loved me, monster, but you didn’t like me, look at me, tell me this in your face, you’re a moral cripple, you always didn’t care, God, how I hate you, fiercely furiously, to the seventh knee; she will drink two glasses, sit on her knees, unbutton her shirt, drag him into the bedroom, burst into tears in the midst of the process, but will not let go until the morning, this is a separate buzz, sharp, borderline, painful; she will bite her fist with her lips, squint, sit for about five minutes, then she will take her hand away and say separately, weightily, each word in a pood: - Go. From here. Vaughn. She will be entitled to all of this, and that will be fair. This will not accumulate in her, wander around, burn out the insides. In the good way, you should never leave your beloved women at all, never, under any circumstances; but if you’re not afraid to take such a sin into your soul, don’t get away with a sadistic smile on duty, tail curled up like a cowardly dog - and leave her the last word, she still has to break you dry, be merciful. And those who believe that write in the icq window: “We are breaking up. I hope we can remain friends” - this is a civilized break up - these are people without a heart. Because you first feel the glacier disappearing under your lungs, then you nod, you blink heartbrokenly , you nod again, you write, “Come on, man, everything is all right, all your own”; you walk unnaturally straight, wooden, stiff, a day or two, then you think - oh, it doesn't seem to hurt this time at all - you drink with your friends, swear, you drink with him and his friends, laughing a little louder and more deliberate than usual, then again, still, and it seems even nothing, breathed out, repaired the rails, drove on - and after a month completely tears off the roof. You consistently find yourself bukh to an unpleasant ripple in your eyes, to an image with noise, arched, with distorted color reproduction, as with a bad signal - in an unfamiliar apartment, with people you see for the first time, with such a time structure, when every second stretches and creaks vilely like rubber, and the sound of your own breath drowns out the voice of a person trying to tell you how divine you are; in the middle of the blocked Tverskaya, at night, under a salute, picked up and carried somewhere by an elastic, dangerous, shrill avalanche of people, with a question running an annoying disclaimer somewhere behind the eyeball - what am I doing here? what am I doing ?; under a dull Moscow shower, with puddles on which “snot bubbles” kissing with the powerful, defiantly beautiful father of the family; in an empty apartment, smelling of cat and paint in such a way that it already eats its eyes, at five in the morning, sleepless, angry, unable to force itself to work for the third day, but it works like a spite carriage; on the windowsill in the kitchen, in the afternoon, in the rain, gnawing nails to the infant, pink meat. (c) Vera Polozkov
Any honest man, abandoning a woman for any reason - no longer rushing, tired, goes to another - no matter how long this relationship lasts, no matter how binding they seem to him - but if he abandons her, and she continues it love, and love, perhaps many times stronger and more hopeless, because he feels that she is being abandoned - he must do one thing. He must choose the time, buy a bottle of her favorite alcohol, come to her in the evening, sit on a chair and submit to fate. She will be silent, look at him glassy and for forty minutes toss the cooled tea in a cup, hopelessly clinking her spoon; she will yell, shake his lapels, throw heavy dull metal at him, yell that she regrets every millisecond spent on such a bastard as he, God, what an idiot she is, why, why, I sensed my heart, I knew , your eyes are empty, unscrupulous, but you never loved me, monster, but you didn’t like me, look at me, tell me this in your face, you’re a moral cripple, you always didn’t care, God, how I hate you, fiercely furiously, to the seventh knee; she will drink two glasses, sit on her knees, unbutton her shirt, drag him into the bedroom, burst into tears in the midst of the process, but will not let go until the morning, this is a separate buzz, sharp, borderline, painful; she will bite her fist with her lips, squint, sit for about five minutes, then she will take her hand away and say separately, weightily, each word in a pood: - Go. From here. Vaughn. She will be entitled to all of this, and that will be fair. This will not accumulate in her, wander around, burn out the insides. In the good way, you should never leave your beloved women at all, never, under any circumstances; but if you’re not afraid to take such a sin into your soul, don’t get away with a sadistic smile on duty, tail curled up like a cowardly dog - and leave her the last word, she still has to break you dry, be merciful. And those who believe that write in the icq window: “We are breaking up. I hope we can remain friends” - this is a civilized break up - these are people without a heart. Because you first feel the glacier disappearing under your lungs, then you nod, you blink heartbrokenly , you nod again, you write, “Come on, man, everything is all right, all your own”; you walk unnaturally straight, wooden, stiff, a day or two, then you think - oh, it doesn't seem to hurt this time at all - you drink with your friends, swear, you drink with him and his friends, laughing a little louder and more deliberate than usual, then again, still, and it seems even nothing, breathed out, repaired the rails, drove on - and after a month completely tears off the roof. You consistently find yourself bukh to an unpleasant ripple in your eyes, to an image with noise, arched, with distorted color reproduction, as with a bad signal - in an unfamiliar apartment, with people you see for the first time, with such a time structure, when every second stretches and creaks vilely like rubber, and the sound of your own breath drowns out the voice of a person trying to tell you how divine you are; in the middle of the blocked Tverskaya, at night, under a salute, picked up and carried somewhere by an elastic, dangerous, shrill avalanche of people, with a question running an annoying disclaimer somewhere behind the eyeball - what am I doing here? what am I doing ?; under a dull Moscow shower, with puddles on which “snot bubbles” kissing with the powerful, defiantly beautiful father of the family; in an empty apartment, smelling of cat and paint in such a way that it already eats its eyes, at five in the morning, sleepless, angry, unable to force itself to work for the third day, but it works like a spite carriage; on the windowsill in the kitchen, in the afternoon, in the rain, gnawing nails to the infant, pink meat. (c) Vera Polozkov
У записи 5 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Asya Archakova
