В сентябре тринадцатого года,
Позабыв собаку и жену,
Ехал Президент в «Калине» желтой,
Может даже в пику Шукшину.
Он поднялся утром, выпил чаю,
Глянул в коридор – дежурный спит.
Написал сожителю записку –
И на холодильник под магнит.
«Дима, здравствуй. Пыль смахни салфеткой
С рычагов давления на мир.
Буду поздно, купишь в магазине
Хлеб и с синей крышечкой кефир».
Он завёлся, глянул на куранты,
Было что-то около семи.
И уехал тихо, без охраны.
Может в пику либеральным СМИ.
И уже за городом, за МКАДом,
Президент нажал покрепче газ.
Думал государственные мысли
И ругал тихонечко ГЛОНАСС.
Лёгкий дождик пыль прибил на трассе,
Президента дождик вдохновил.
Тормознул он у кустов малины,
И в кустах, естественно, отлил.
По простому, кстати, не в граните.
Скромность ему свойственна вполне.
Вышел из кустов – а рядом «Нива»
И два мужика чуть в стороне.
Вот заглохли, мужики сказали,
отбуксируешь до СТО?
Правда, денег много не заплатим.
Трос давай, не нужно ничего.
Он довёз машину, дал советы,
Что могло в моторе полететь.
Там механик – молодой парнишка,
А у Президента «Нива» есть.
А потом от денег отказался:
Деньги брать у вас мне не с руки.
Мужики спросили: кто ты? Путин.
Очень удивились мужики.
И поехал дальше, помогая
Всем, кто повстречается в пути.
Широка страна моя родная,
В десять лет до края не дойти.
И на эти страшные просторы –
Остро не хватает всем колёс.
Бабушку с бидонами подбросил,
Школьников до станции подвёз.
Между тем в Кремле столпотворенье –
Президент мобильный не берёт!
Что же будет с Родиной и с нами,
Если он обратно не придёт?
Страх заполнил души федералов,
И руководитель ФСБ
Плачет над портретом Президента,
В рот засунув табельный ТТ.
На ноги подняли полицейских,
Телеграммы в Подмосковье шлют,
Изучают спутниковый снимок
И дежурного в подвале бьют.
Всюду сигаретные окурки,
Карты с плотной порослью флажков.
Бледной тенью бродит в коридоре
С каплями сердечными Сурков.
К вечеру известье просочилось
В оппозиционный интернет.
На ютюбе выложили кадры –
Путин едет, а охраны нет.
Люди собрались на Триумфальной,
Затоптав парковку и забор.
И Медведев вышел из машины,
Взмахом рук заканчивая ор.
Он ушёл, но обещал вернуться –
Сдержанно Медведев подтвердил.
Шапки вверх бросали либералы,
А Лимонов – бороду обрил.
Дмитрий Анатольевич уехал,
И ОМОН пошёл давить бузу.
Прапорщик жемчужный в автозаке
Вытирал дубинкою слезу.
Что же это, блин, за наказанье –
Всяк в Кремле качает головой,
Вроде бы уже и не у власти,
В то же время вроде бы живой.
С кем дружить? Кого мочить в сортире?
Кто подарит токарю часы?
Сам Грызлов, растерянный и жалкий,
Утром позабыл надеть усы.
Всё мутнее небо над столицей,
Всё сильнее ужас и разброд.
Приросли истерикой промили –
Безотцовщиной прибит народ.
В ящике юродствует Леонтьев,
В магазинах кончилась еда,
И пустеет, мать её, Рублёвка
И летит элита навсегда.
С той поры по городам и весям,
Принося несчастиям конец,
Сея ужас в коррупционерах,
Носится Летучий КалиндЕц.
Где проедет – зреют урожаи.
Разбухая, крепнет Вертикаль,
газовые трубы прорастают
В позабытую Газпромом даль.
Чересчур народ охоч до чуда,
До халявы проще говоря,
Вот и слился с чаяньем народа
Путин в середине сентября.
Позабыты распри и волненья
И сияют звёзды над Кремлём
Не тревожным сталинским рубином –
Путинским весёлым янтарём.
Позабыв собаку и жену,
Ехал Президент в «Калине» желтой,
Может даже в пику Шукшину.
Он поднялся утром, выпил чаю,
Глянул в коридор – дежурный спит.
Написал сожителю записку –
И на холодильник под магнит.
«Дима, здравствуй. Пыль смахни салфеткой
С рычагов давления на мир.
Буду поздно, купишь в магазине
Хлеб и с синей крышечкой кефир».
Он завёлся, глянул на куранты,
Было что-то около семи.
И уехал тихо, без охраны.
Может в пику либеральным СМИ.
И уже за городом, за МКАДом,
Президент нажал покрепче газ.
Думал государственные мысли
И ругал тихонечко ГЛОНАСС.
Лёгкий дождик пыль прибил на трассе,
Президента дождик вдохновил.
Тормознул он у кустов малины,
И в кустах, естественно, отлил.
По простому, кстати, не в граните.
Скромность ему свойственна вполне.
Вышел из кустов – а рядом «Нива»
И два мужика чуть в стороне.
Вот заглохли, мужики сказали,
отбуксируешь до СТО?
Правда, денег много не заплатим.
Трос давай, не нужно ничего.
Он довёз машину, дал советы,
Что могло в моторе полететь.
Там механик – молодой парнишка,
А у Президента «Нива» есть.
А потом от денег отказался:
Деньги брать у вас мне не с руки.
Мужики спросили: кто ты? Путин.
Очень удивились мужики.
И поехал дальше, помогая
Всем, кто повстречается в пути.
Широка страна моя родная,
В десять лет до края не дойти.
И на эти страшные просторы –
Остро не хватает всем колёс.
Бабушку с бидонами подбросил,
Школьников до станции подвёз.
Между тем в Кремле столпотворенье –
Президент мобильный не берёт!
Что же будет с Родиной и с нами,
Если он обратно не придёт?
Страх заполнил души федералов,
И руководитель ФСБ
Плачет над портретом Президента,
В рот засунув табельный ТТ.
На ноги подняли полицейских,
Телеграммы в Подмосковье шлют,
Изучают спутниковый снимок
И дежурного в подвале бьют.
Всюду сигаретные окурки,
Карты с плотной порослью флажков.
Бледной тенью бродит в коридоре
С каплями сердечными Сурков.
К вечеру известье просочилось
В оппозиционный интернет.
На ютюбе выложили кадры –
Путин едет, а охраны нет.
Люди собрались на Триумфальной,
Затоптав парковку и забор.
И Медведев вышел из машины,
Взмахом рук заканчивая ор.
Он ушёл, но обещал вернуться –
Сдержанно Медведев подтвердил.
Шапки вверх бросали либералы,
А Лимонов – бороду обрил.
Дмитрий Анатольевич уехал,
И ОМОН пошёл давить бузу.
Прапорщик жемчужный в автозаке
Вытирал дубинкою слезу.
Что же это, блин, за наказанье –
Всяк в Кремле качает головой,
Вроде бы уже и не у власти,
В то же время вроде бы живой.
С кем дружить? Кого мочить в сортире?
Кто подарит токарю часы?
Сам Грызлов, растерянный и жалкий,
Утром позабыл надеть усы.
Всё мутнее небо над столицей,
Всё сильнее ужас и разброд.
Приросли истерикой промили –
Безотцовщиной прибит народ.
В ящике юродствует Леонтьев,
В магазинах кончилась еда,
И пустеет, мать её, Рублёвка
И летит элита навсегда.
С той поры по городам и весям,
Принося несчастиям конец,
Сея ужас в коррупционерах,
Носится Летучий КалиндЕц.
Где проедет – зреют урожаи.
Разбухая, крепнет Вертикаль,
газовые трубы прорастают
В позабытую Газпромом даль.
Чересчур народ охоч до чуда,
До халявы проще говоря,
Вот и слился с чаяньем народа
Путин в середине сентября.
Позабыты распри и волненья
И сияют звёзды над Кремлём
Не тревожным сталинским рубином –
Путинским весёлым янтарём.
In September of the thirteenth year,
Forgetting the dog and wife
The President rode in Kalina yellow,
Maybe even to the peak of Shukshin.
He got up in the morning, drank tea,
He looked into the corridor - the attendant was sleeping.
I wrote a note to my roommate -
And on the fridge under the magnet.
“Dima, hello. Dust away with a cloth
With leverage over the world.
I'll be late, buy in the store
Bread and with a blue cap kefir. "
He started up, looked at the chimes,
There was something about seven.
And he left quietly, without security.
Maybe in spite of the liberal media.
And already outside the city, beyond the Moscow Ring Road,
The president pressed the gas harder.
I thought state thoughts
And he scolded quietly GLONASS.
Light rain dust nailed on the track
The rain inspired the President.
He braked at the raspberry bushes,
And in the bushes, naturally cast.
By the way, by the way, not in granite.
Modesty is characteristic of him completely.
Came out of the bushes - and next to "Niva"
And the two men are a little aloof.
That stalled, men said
tow to the service station?
True, we won’t pay much.
Come on, do not need anything.
He brought the car, gave advice,
What could fly in the motor.
There’s a mechanic - a young kid,
And the President "Niva" is.
And then he refused the money:
I can’t take money from you.
The men asked: who are you? Putin
The men were very surprised.
And went on helping
Anyone who meets along the way.
Broad is my native country
In ten years, the edge can not be reached.
And to these terrible open spaces -
Acutely lacking all the wheels.
I threw my grandmother with cans
Schoolchildren drove to the station.
Meanwhile, in the Kremlin, the pandemonium -
The president does not take a mobile phone!
What will happen to the motherland and to us,
If he doesn’t come back?
Fear filled the souls of the feds
And the head of the FSB
Crying over the portrait of the President
Putting the time sheet TT in his mouth.
The cops got to their feet
Telegrams in the suburbs send
Learn satellite imagery.
And the attendant in the basement is beaten.
Cigarette butts everywhere
Cards with a dense shoot of flags.
A pale shadow wanders in the hallway
With drops of hearty marmots.
By evening, lime had leaked
To the opposition Internet.
On YouTube posted footage -
Putin is driving, but there is no security.
People gathered on Triumphal,
Having trampled a parking and a fence.
And Medvedev got out of the car,
A wave of hands ending in op.
He left, but promised to return -
Restrained, Medvedev confirmed.
The hats were thrown up by the liberals,
And Limonov shaved his beard.
Dmitry Anatolyevich left,
And the riot police went to crush the buzu.
Pearl ensign in a wagon
He wiped his tear with a club.
What the hell is this punishment?
Everyone in the Kremlin shakes his head,
It seems to be no longer in power,
At the same time, it seems to be alive.
Who to be friends with? Who to wet in the toilet?
Who will give the turner a watch?
Gryzlov himself, confused and miserable,
In the morning I forgot to wear a mustache.
The sky above the capital is still cloudy
More and more horror and confusion.
Grown hysterical washed -
Fatherless nailed the people.
In the box Leontief is fooling around,
The stores ran out of food,
And empty, her mother, Ruble
And the elite flies forever.
Since then, in cities and towns,
Bringing misfortune to an end
Sowing terror in corrupt officials,
Worn Flying Kalindets.
Where it will pass - crops ripen.
Swelling, the vertical is growing,
gas pipes sprout
In the distance forgotten by Gazprom.
Too many people are eager for a miracle,
To freebies simply put,
That merged with the aspirations of the people
Putin in mid-September.
Forget of strife and unrest
And the stars shine over the Kremlin
Not a disturbing Stalinist ruby -
Putin's funny amber.
Forgetting the dog and wife
The President rode in Kalina yellow,
Maybe even to the peak of Shukshin.
He got up in the morning, drank tea,
He looked into the corridor - the attendant was sleeping.
I wrote a note to my roommate -
And on the fridge under the magnet.
“Dima, hello. Dust away with a cloth
With leverage over the world.
I'll be late, buy in the store
Bread and with a blue cap kefir. "
He started up, looked at the chimes,
There was something about seven.
And he left quietly, without security.
Maybe in spite of the liberal media.
And already outside the city, beyond the Moscow Ring Road,
The president pressed the gas harder.
I thought state thoughts
And he scolded quietly GLONASS.
Light rain dust nailed on the track
The rain inspired the President.
He braked at the raspberry bushes,
And in the bushes, naturally cast.
By the way, by the way, not in granite.
Modesty is characteristic of him completely.
Came out of the bushes - and next to "Niva"
And the two men are a little aloof.
That stalled, men said
tow to the service station?
True, we won’t pay much.
Come on, do not need anything.
He brought the car, gave advice,
What could fly in the motor.
There’s a mechanic - a young kid,
And the President "Niva" is.
And then he refused the money:
I can’t take money from you.
The men asked: who are you? Putin
The men were very surprised.
And went on helping
Anyone who meets along the way.
Broad is my native country
In ten years, the edge can not be reached.
And to these terrible open spaces -
Acutely lacking all the wheels.
I threw my grandmother with cans
Schoolchildren drove to the station.
Meanwhile, in the Kremlin, the pandemonium -
The president does not take a mobile phone!
What will happen to the motherland and to us,
If he doesn’t come back?
Fear filled the souls of the feds
And the head of the FSB
Crying over the portrait of the President
Putting the time sheet TT in his mouth.
The cops got to their feet
Telegrams in the suburbs send
Learn satellite imagery.
And the attendant in the basement is beaten.
Cigarette butts everywhere
Cards with a dense shoot of flags.
A pale shadow wanders in the hallway
With drops of hearty marmots.
By evening, lime had leaked
To the opposition Internet.
On YouTube posted footage -
Putin is driving, but there is no security.
People gathered on Triumphal,
Having trampled a parking and a fence.
And Medvedev got out of the car,
A wave of hands ending in op.
He left, but promised to return -
Restrained, Medvedev confirmed.
The hats were thrown up by the liberals,
And Limonov shaved his beard.
Dmitry Anatolyevich left,
And the riot police went to crush the buzu.
Pearl ensign in a wagon
He wiped his tear with a club.
What the hell is this punishment?
Everyone in the Kremlin shakes his head,
It seems to be no longer in power,
At the same time, it seems to be alive.
Who to be friends with? Who to wet in the toilet?
Who will give the turner a watch?
Gryzlov himself, confused and miserable,
In the morning I forgot to wear a mustache.
The sky above the capital is still cloudy
More and more horror and confusion.
Grown hysterical washed -
Fatherless nailed the people.
In the box Leontief is fooling around,
The stores ran out of food,
And empty, her mother, Ruble
And the elite flies forever.
Since then, in cities and towns,
Bringing misfortune to an end
Sowing terror in corrupt officials,
Worn Flying Kalindets.
Where it will pass - crops ripen.
Swelling, the vertical is growing,
gas pipes sprout
In the distance forgotten by Gazprom.
Too many people are eager for a miracle,
To freebies simply put,
That merged with the aspirations of the people
Putin in mid-September.
Forget of strife and unrest
And the stars shine over the Kremlin
Not a disturbing Stalinist ruby -
Putin's funny amber.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Пётр Улыбка
