Эпиграф
— Ты задыхаешься, когда рассказываешь о своей жене, — язвительно укорил гусар своего друга и однополчанина.
— Я сейчас тебя вызову на дуэль и пристрелю, если тоже не начнешь, — хмуро предупредил тот.
— Чего не начну? — растерялся гусар.
— Задыхаться, дурак! — разрядил в него пистолет оскорбленный муж.
Мемуары полковника кавалерии С.П. Великолукского
Методички недобросовестно составлялись. Напутали с любовью где-то в самом начале, с половой жизнью ясность не внесли. Потому столько одиноких мужчин и женщин. Нелегко прожить большую часть жизни в уверенности, что главное в любви — гигиена и профилактика нервных заболеваний, а потом сообразить, что без семьи нет общей картины. Не жизнь — шаблон для кредитного резюме. Хотя в быту, спора нет, удобнее.
А обосновать с точки зрения удобства семейную жизнь нельзя. Семья — это неудобно. Это череда требований на пустом месте с подпиской о невыезде. Но альтернатива — только монастырь. Тоже люди живут. Не самые грешные. Мало того, к этому дар Божий имеющие — жить наедине с собой. Но кого Господь не сподобил, тому жениться. Искать созвучную душу, найти, срезонировать и жениться.
Лично моя партитура выглядела так: году этак в 1992-м вышел я на заре из модного ночного клуба в районе станции метро «Университет» и лицом к лицу столкнулся с семьей — молодой отец семейства, супруга и двое детей направлялись к лесу с лыжами наперевес. Отец на ходу говорил сонным домочадцам: три круга, к роднику и назад, иначе к «Утренней почте» не успеем.
— Милый, — возражала ему хорошенькая супруга, — мы в семь утра вышли. Сорок кругов до одиннадцати сделать успеем. Будильник нужно проверять до завтрака.
Долго я смотрел им вслед. Завидовал. Купила жизнь инфанта, на третьесортный сюжетец купила! Разумеется, тут же вспомнил я, как брел каждый день по три километра из школы через вспаханные, черные, засеянные кормовой свеклой поля. Смотрел на линии высоковольтных передач, величественно мерцающие серебром на фоне частых в тех краях грозовых массивов. Думал о главном. О любви думал. Потому что она, что ни говори, главная. И детский рассудок рисовал картины завоеваний великих империй для эффектного преподнесения их предмету своего чувственного вожделения.
Потом крылья памяти увлекли в осиянный светом полной луны скальный город под Херсонесом, где я тоже думал о любви. И сознание юноши шептало о срочной необходимости безнадежно заболеть кем-то маниакально желанным и по возможности тебе симпатизирующим. Последнее было тогда статьей необязательной. Любовь, как и ее отсутствие, — огромный источник творческой энергии. Много ли надо честолюбивому юноше!?
Так было, воистину так.
А ныне горизонты моего рассудка взорвали зарницы воспоминаний о том мгновении, когда я доподлинно осознал, что искомый объект в границах досягаемости и контроля. Уровень моей убежденности на тот момент достиг таких вершин, что внешние обстоятельства не имели значения. Я взял объект за руку и повел за собой. Мне ничего еще не было известно о стратегии семейной жизни, но я трезво осознавал, что веду за собой все: непокоренные силы дикой природы, смертельные тайны океанических бездн, ошеломляющее безумие антиматерии, агонизирующие «сверхновые» за доли секунды до вспышки, мягкие сны обязательного для каждого смертного небытия.
С упоением меломана я слушал тихое дыхание любимой, чувствовал, как ее длинные, бледные, но удивительно сильные пальцы пронзали холодом. Пришлось надеть перчатку. И далее: растянутый на три года эпизод, как мы летим, обнявшись, с восторженным ревом, в пропасть. Мимо проносятся чьи-то измененные скоростью падения лица, обрывки фраз и всплески совершающихся событий.
Любимой оказалось именно столько, сколько я, мудрый малыш, и заказывал высоковольтному серебру в детстве, — больше, чем я мог завоевать. И не заболел любимой, как загадывал, завязывая в скальном городе на одном из деревьев правый носок, я в ней умер. Теперь большая часть моих действий лишь отзвуки незначительных движений ее души. Часто хаотичных, противоречивых, бесцельных. Чудовищно неудобная конструкция.
Но жизнь без нее невозможна, и я жив только когда она рядом. Если посчитать, то, по человеческим меркам, сейчас мне десять лет и с любимой мы видимся регулярно только утром и вечером. Это мною открытый секрет возможного долголетия.
Я не люблю цветы. Их неудобно носить в руках. Но иногда я ей все же дарю «кровь на мраморе» — пять белых роз, две алые. Они так точно характеризуют происходящее в моем сердце, когда я заглядываю в ее глаза после стопки кальвадоса.
Она воплощенное отрицание всего, что нравится мне. Это очень помогает поддерживать форму. Плюс я ее отвлек детьми. Хотя при ее любовном безбрежии дети — минутная передышка. Дети — невольные спутники нашего брачного приключения. Они с любопытством наблюдают за нами из своего возрастного укрытия, стараясь запомнить для себя некоторые, особенно яркие реакции — сокрушительные разряды электричества, то и дело пересекающие
— Ты задыхаешься, когда рассказываешь о своей жене, — язвительно укорил гусар своего друга и однополчанина.
— Я сейчас тебя вызову на дуэль и пристрелю, если тоже не начнешь, — хмуро предупредил тот.
— Чего не начну? — растерялся гусар.
— Задыхаться, дурак! — разрядил в него пистолет оскорбленный муж.
Мемуары полковника кавалерии С.П. Великолукского
Методички недобросовестно составлялись. Напутали с любовью где-то в самом начале, с половой жизнью ясность не внесли. Потому столько одиноких мужчин и женщин. Нелегко прожить большую часть жизни в уверенности, что главное в любви — гигиена и профилактика нервных заболеваний, а потом сообразить, что без семьи нет общей картины. Не жизнь — шаблон для кредитного резюме. Хотя в быту, спора нет, удобнее.
А обосновать с точки зрения удобства семейную жизнь нельзя. Семья — это неудобно. Это череда требований на пустом месте с подпиской о невыезде. Но альтернатива — только монастырь. Тоже люди живут. Не самые грешные. Мало того, к этому дар Божий имеющие — жить наедине с собой. Но кого Господь не сподобил, тому жениться. Искать созвучную душу, найти, срезонировать и жениться.
Лично моя партитура выглядела так: году этак в 1992-м вышел я на заре из модного ночного клуба в районе станции метро «Университет» и лицом к лицу столкнулся с семьей — молодой отец семейства, супруга и двое детей направлялись к лесу с лыжами наперевес. Отец на ходу говорил сонным домочадцам: три круга, к роднику и назад, иначе к «Утренней почте» не успеем.
— Милый, — возражала ему хорошенькая супруга, — мы в семь утра вышли. Сорок кругов до одиннадцати сделать успеем. Будильник нужно проверять до завтрака.
Долго я смотрел им вслед. Завидовал. Купила жизнь инфанта, на третьесортный сюжетец купила! Разумеется, тут же вспомнил я, как брел каждый день по три километра из школы через вспаханные, черные, засеянные кормовой свеклой поля. Смотрел на линии высоковольтных передач, величественно мерцающие серебром на фоне частых в тех краях грозовых массивов. Думал о главном. О любви думал. Потому что она, что ни говори, главная. И детский рассудок рисовал картины завоеваний великих империй для эффектного преподнесения их предмету своего чувственного вожделения.
Потом крылья памяти увлекли в осиянный светом полной луны скальный город под Херсонесом, где я тоже думал о любви. И сознание юноши шептало о срочной необходимости безнадежно заболеть кем-то маниакально желанным и по возможности тебе симпатизирующим. Последнее было тогда статьей необязательной. Любовь, как и ее отсутствие, — огромный источник творческой энергии. Много ли надо честолюбивому юноше!?
Так было, воистину так.
А ныне горизонты моего рассудка взорвали зарницы воспоминаний о том мгновении, когда я доподлинно осознал, что искомый объект в границах досягаемости и контроля. Уровень моей убежденности на тот момент достиг таких вершин, что внешние обстоятельства не имели значения. Я взял объект за руку и повел за собой. Мне ничего еще не было известно о стратегии семейной жизни, но я трезво осознавал, что веду за собой все: непокоренные силы дикой природы, смертельные тайны океанических бездн, ошеломляющее безумие антиматерии, агонизирующие «сверхновые» за доли секунды до вспышки, мягкие сны обязательного для каждого смертного небытия.
С упоением меломана я слушал тихое дыхание любимой, чувствовал, как ее длинные, бледные, но удивительно сильные пальцы пронзали холодом. Пришлось надеть перчатку. И далее: растянутый на три года эпизод, как мы летим, обнявшись, с восторженным ревом, в пропасть. Мимо проносятся чьи-то измененные скоростью падения лица, обрывки фраз и всплески совершающихся событий.
Любимой оказалось именно столько, сколько я, мудрый малыш, и заказывал высоковольтному серебру в детстве, — больше, чем я мог завоевать. И не заболел любимой, как загадывал, завязывая в скальном городе на одном из деревьев правый носок, я в ней умер. Теперь большая часть моих действий лишь отзвуки незначительных движений ее души. Часто хаотичных, противоречивых, бесцельных. Чудовищно неудобная конструкция.
Но жизнь без нее невозможна, и я жив только когда она рядом. Если посчитать, то, по человеческим меркам, сейчас мне десять лет и с любимой мы видимся регулярно только утром и вечером. Это мною открытый секрет возможного долголетия.
Я не люблю цветы. Их неудобно носить в руках. Но иногда я ей все же дарю «кровь на мраморе» — пять белых роз, две алые. Они так точно характеризуют происходящее в моем сердце, когда я заглядываю в ее глаза после стопки кальвадоса.
Она воплощенное отрицание всего, что нравится мне. Это очень помогает поддерживать форму. Плюс я ее отвлек детьми. Хотя при ее любовном безбрежии дети — минутная передышка. Дети — невольные спутники нашего брачного приключения. Они с любопытством наблюдают за нами из своего возрастного укрытия, стараясь запомнить для себя некоторые, особенно яркие реакции — сокрушительные разряды электричества, то и дело пересекающие
Epigraph
“You choke when you talk about your wife,” the hussar acrimoniously reproached his friend and fellow soldier.
“I'll challenge you to a duel and shoot you if you don’t start either,” he warned frowningly.
- Why not start? - the hussar was confused.
- Choke, you fool! - the insulted husband discharged a pistol at him.
Memoirs of the colonel of the cavalry S.P. Velikoluksky
Manuals were unfairly compiled. Confused with love somewhere in the beginning, with sex life did not bring clarity. Because there are so many single men and women. It is not easy to live most of your life in the belief that the main thing in love is hygiene and prevention of nervous diseases, and then realize that without a family there is no big picture. Not life is a template for a credit resume. Although in everyday life, there is no dispute, it is more convenient.
And it is impossible to justify family life from the point of view of convenience. Family is inconvenient. This is a series of requirements from scratch with a recognizance not to leave. But the alternative is only a monastery. People also live. Not the most sinful. Not only that, they have the gift of God - to live alone with themselves. But whom the Lord did not liken, to marry. Search for a harmonious soul, find, resonate and get married.
Personally, my score looked like this: that year, in 1992, I left the dawn of a fashionable nightclub in the vicinity of the Universitet metro station and faced my family face to face - a young family father, wife and two children headed for the forest with skis at the ready. Father on the go said to sleepy households: three circles, to the spring and back, otherwise we won’t have time for Morning Mail.
“Honey,” the pretty wife objected to him, “we left at seven in the morning.” We have time to make forty laps to eleven. The alarm needs to be checked before breakfast.
For a long time I watched them go. I envied. I bought the life of an infant, in a third-rate story I bought it! Of course, I immediately remembered how I wandered every day for three kilometers from school through plowed, black, sown with fodder beet fields. He looked at the lines of high-voltage transmissions, flickering majestically with silver against the background of thunderstorms that were frequent in those parts. I thought about the main thing. Thought of love. Because she, whatever you say, is the main one. And the children's mind painted pictures of the conquests of great empires to effectively present them to the subject of their sensual lust.
Then the wings of memory carried away into the rocky city shined with the light of the full moon near Chersonesos, where I also thought about love. And the youth’s consciousness whispered about the urgent need to hopelessly fall ill with someone manically desired and, if possible, sympathetic to you. The latter was then an optional article. Love, like its absence, is a huge source of creative energy. How much does an ambitious young man need !?
So it was, truly so.
And now the horizons of my mind were blown up by the flashes of memories of the moment when I realized for certain that the desired object was within reach and control. The level of my conviction at that time reached such heights that external circumstances did not matter. I took the object by the hand and led it. I still did not know anything about the strategy of family life, but I soberly realized that I was leading everything: the unconquered forces of the wild, the deadly secrets of the oceanic abysses, the stunning madness of antimatter, the agonizing “supernovae” in a split second before the outbreak, the soft dreams of which every mortal nonexistence.
With the rapture of a music lover, I listened to the quiet breathing of my beloved, felt her long, pale, but surprisingly strong fingers piercing with cold. I had to put on a glove. And further: the episode stretched for three years, as we fly embracing, with an enthusiastic roar, into the abyss. Someone changed by the speed of a person’s fall, fragments of phrases and bursts of events taking place.
It turned out to be my beloved just as much as I, a wise kid, and ordered high-voltage silver as a child — more than I could win. And I didn’t get sick, my beloved, as I was thinking, tying my right toe in a rocky city on one of the trees, I died in it. Now most of my actions are only echoes of the insignificant movements of her soul. Often chaotic, contradictory, aimless. Monstrously uncomfortable design.
But life without it is impossible, and I am only alive when it is near. If you count, then, by human standards, I am now ten years old and with my beloved we see each other regularly only in the morning and in the evening. This is my open secret of possible longevity.
I do not like flowers. They are uncomfortable to carry in hands. But sometimes I still give her "blood on marble" - five white roses, two scarlet. They so accurately describe what is happening in my heart when I look into her eyes after a stack of calvados.
She is the embodied denial of everything that I like. It helps a lot to keep fit. Plus, I distracted her with the children. Although with her loveless vastness, children are a momentary respite. Children are involuntary companions of our marriage adventure. They observe us with curiosity from their age shelter, trying to remember for themselves some, especially vivid reactions - crushing discharges of electricity that cross over and over.
“You choke when you talk about your wife,” the hussar acrimoniously reproached his friend and fellow soldier.
“I'll challenge you to a duel and shoot you if you don’t start either,” he warned frowningly.
- Why not start? - the hussar was confused.
- Choke, you fool! - the insulted husband discharged a pistol at him.
Memoirs of the colonel of the cavalry S.P. Velikoluksky
Manuals were unfairly compiled. Confused with love somewhere in the beginning, with sex life did not bring clarity. Because there are so many single men and women. It is not easy to live most of your life in the belief that the main thing in love is hygiene and prevention of nervous diseases, and then realize that without a family there is no big picture. Not life is a template for a credit resume. Although in everyday life, there is no dispute, it is more convenient.
And it is impossible to justify family life from the point of view of convenience. Family is inconvenient. This is a series of requirements from scratch with a recognizance not to leave. But the alternative is only a monastery. People also live. Not the most sinful. Not only that, they have the gift of God - to live alone with themselves. But whom the Lord did not liken, to marry. Search for a harmonious soul, find, resonate and get married.
Personally, my score looked like this: that year, in 1992, I left the dawn of a fashionable nightclub in the vicinity of the Universitet metro station and faced my family face to face - a young family father, wife and two children headed for the forest with skis at the ready. Father on the go said to sleepy households: three circles, to the spring and back, otherwise we won’t have time for Morning Mail.
“Honey,” the pretty wife objected to him, “we left at seven in the morning.” We have time to make forty laps to eleven. The alarm needs to be checked before breakfast.
For a long time I watched them go. I envied. I bought the life of an infant, in a third-rate story I bought it! Of course, I immediately remembered how I wandered every day for three kilometers from school through plowed, black, sown with fodder beet fields. He looked at the lines of high-voltage transmissions, flickering majestically with silver against the background of thunderstorms that were frequent in those parts. I thought about the main thing. Thought of love. Because she, whatever you say, is the main one. And the children's mind painted pictures of the conquests of great empires to effectively present them to the subject of their sensual lust.
Then the wings of memory carried away into the rocky city shined with the light of the full moon near Chersonesos, where I also thought about love. And the youth’s consciousness whispered about the urgent need to hopelessly fall ill with someone manically desired and, if possible, sympathetic to you. The latter was then an optional article. Love, like its absence, is a huge source of creative energy. How much does an ambitious young man need !?
So it was, truly so.
And now the horizons of my mind were blown up by the flashes of memories of the moment when I realized for certain that the desired object was within reach and control. The level of my conviction at that time reached such heights that external circumstances did not matter. I took the object by the hand and led it. I still did not know anything about the strategy of family life, but I soberly realized that I was leading everything: the unconquered forces of the wild, the deadly secrets of the oceanic abysses, the stunning madness of antimatter, the agonizing “supernovae” in a split second before the outbreak, the soft dreams of which every mortal nonexistence.
With the rapture of a music lover, I listened to the quiet breathing of my beloved, felt her long, pale, but surprisingly strong fingers piercing with cold. I had to put on a glove. And further: the episode stretched for three years, as we fly embracing, with an enthusiastic roar, into the abyss. Someone changed by the speed of a person’s fall, fragments of phrases and bursts of events taking place.
It turned out to be my beloved just as much as I, a wise kid, and ordered high-voltage silver as a child — more than I could win. And I didn’t get sick, my beloved, as I was thinking, tying my right toe in a rocky city on one of the trees, I died in it. Now most of my actions are only echoes of the insignificant movements of her soul. Often chaotic, contradictory, aimless. Monstrously uncomfortable design.
But life without it is impossible, and I am only alive when it is near. If you count, then, by human standards, I am now ten years old and with my beloved we see each other regularly only in the morning and in the evening. This is my open secret of possible longevity.
I do not like flowers. They are uncomfortable to carry in hands. But sometimes I still give her "blood on marble" - five white roses, two scarlet. They so accurately describe what is happening in my heart when I look into her eyes after a stack of calvados.
She is the embodied denial of everything that I like. It helps a lot to keep fit. Plus, I distracted her with the children. Although with her loveless vastness, children are a momentary respite. Children are involuntary companions of our marriage adventure. They observe us with curiosity from their age shelter, trying to remember for themselves some, especially vivid reactions - crushing discharges of electricity that cross over and over.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Даниил Цивьян
