Мой знакомый ходил на танкере старпомом. Мог себе позволить дорогие излишества. Например, его жена сразу была и красива, и со скверным характером. Большинство мужчин лишь мечтают о такой роскоши.
Знакомого зовут Карлис. В тридцать лет он женился на полупрозрачной девушке по имени Мария. У неё были тонкие пальцы и такие большие кольца в ушах, что сопротивление бесполезно. По папе она была княжна, а по маме полячка. Пять лет они жили счастливо. Купили дом в дальней Юрмале. Он дарил ей аленькие цветочки, она ему - оттопыренную губу.
Вообще, нижняя женская губа очень важный орган. С широкими возможностями для самовыражения. Я расскажу вам, как обижаются латвийские женщины. У нас их водится три типа.
По побережью с севера пришли рыбачки. Невысокие, бойкие. У них монгольские глаза и крепкие ноги. В любви они самоотверженны. Долго не сердятся и губу не оттопыривают. Чтобы выразить эмоции, считают они, лучше всего подходит сковородка. Выйдя замуж, варят тыквенный суп и честно носят на себе своих алкоголиков. Очень надёжные и искренние.
С юго-востока прибыли рослые, плавные красавицы диванного типа. У них белая кожа, робкий характер и невыносимые матери. К пенсии они плевком убивают коня. В молодости же садятся и плачут. Потом долго смотрят в зеркало на распухший нос. Один нетрезвый генетик утверждал, все они дочери запретной любви петровских драгун к лошадям петровских драгун. Конечно, он врал. Их печальные глаза и удлиннённые лица произошли от дождливого климата.
Наконец, самые головокружительные девки выбрались из моря на западе. Больше уже неоткуда. Они пришли сражать принцев своим чудесным характером. Разумеется, принцы быстро вымерли. Теперь русалки сводят с ума кого попало. Светлоглазые, невесомые. Они разрушают волю, лишь хлопнув ресницами.
Их приятно носить на руках. С ними последний задохлик чувствует себя Кинг-Конгом.
И вовсе они не безголосые. Любой ухажёр при них трещит, как юный Геббельс, слова не вставить. Обычно звучит героическая сага о пьяном мордобое. В ней полно междометий и в конце все непременно упали, а рассказчик даже не вспотел. Поэтому русалки не великого мнения о мужском уме.
И они-то лучшие в мире по технике мимической обиды.
Одной лишь губой маленькая женщина выражает сотни оттенков недовольства. В диапазоне от «какой-то ты нелепый в этих джинсах», до «я поняла, эти розы отравлены».
На их беду, средний мужчина туповат. По эмоциональной чуткости он близок к хомякам и дафниям. Известны семьсот видов женских слёз.
[] И на всё это великолепие мужчина реагирует единственной фразой «ну чё ты, Кать».
Деспоты Африки селят своих жён в отдельных кухнях. Никто не видит как они там сами себе дуются. Целые пласты искусства пропадают. Арабские антропологи даже описывают женщину как неуклюжего человечка в платке, вообще не способного обижаться.
Эстонцы напротив, считают обиду нормальным состоянием. При усилении шторма они раскрывают газету и ждут улучшения погоды. Пять лет такой жизни делают мужчину викингом. Он обучается презирать смерть и впоследствии может захватить много приличных стран.
Так вот, на пятую годовщину брака Карлис придумал сделать плов. Настоящий, по секретной узбекской методике. Его Мария никогда не готовила жирных восточных блюд. Карлису показалось, она обрадуется.
Он сравнил пятьдесят рецептов. Купил казан. Купил курдючное сало и правильный рис. Рис следует варить в льняном мешке, он купил ткань, сшил мешок. Учёл сотни тонкостей.
Но женщины не считают сюрпризом жёлтые комья риса в чёрной кастрюле. Колечко с топазом куда неожиданней и приятней, уверены они. Мария взяла себя в руки и попробовала подарок. Целых две секунды держала себя в руках. Потом призналась что плов – говно.
Карлис неделю это блюдо планировал и три дня готовил. Вложил душу и килограмм изюма сверху. Он сказал ей – дура!
Мария выдвинула губу на 13 мм, что означало «враги навсегда». Выбежала, села в джип и уехала. Долго приходила в себя в крупном торговом центре. Потом нашла такой шарфик, что подумала, ничего. Он всё-таки старался. Смешно ждать от мужчины изящества. Дерево, оно и есть дерево.
Вернулась домой. А дома пятеро его друзей, уже пьяные, жрут проклятый плов. Смеются гадкими голосами.
Другая бы стала мстить. Налила бы всем им за шиворот столярного клею. Позвонила бы противной мужниной маме, сказала, у сына кариес, а он не хочет лечить. Мама бы приехала и две недели пломбировала Карлису его моряцкий мозг. Да мало ли чего. У расстроенной женщины фантазия шире возможностей бога.
Но месть - удовольствие низких людей. Благородные натуры это остро чувствуют. Она обрызгала компанию слезами, схватила запасные трусы и уехала к подруге на неделю. В некоторых обстоятельствах это почти вечность.
Женское сердце нелогично, глупо и прекрасно. Можно воспеть глаза, колени, шею. Всё что знает о ней анатомический атлас, всё волшебно. Если только она не забывает, как коварны бывают сладкие булочки.
Но колени с годами обвиснут, глаза выцветут. И только сердце останется шёлковым. Оно может простить дракона, сожравшего деревню, потому что зверёк хотел кушать.
С мужем трудней. У мужа нет смешного хвостика и белых лапок. Жалеть и прощать его почти не за что. И всё-таки, Маша заехала посмотреть как он там.
Карлис сидел трезвый, причёсанный, руки на коленях. Пол выметен. По грустному лицу было видно, что раскаивается.
Маша решила дать ему шанс. Она спросила.
- Я видела, ты звонил. Ты хотел что-то сказать?
А он:
- Да. Я хотел спросить, куда ты положила патроны. Мы с мужиками идём на кабана, я весь дом облазил.
То есть, он ничего не понял. Мария показала ему выражение лица «горькая усмешка № 7, прощальная».
И ушла. Он мямлил вслед про любовь и одиночество, но было поздно.
В тот же вечер она уехала навсегда. В Таиланд. Гуляла по пляжам и другим терапевтическим местам. Думала, как же хорошо быть одинокой, когда никто не предаст. Потом наконец-то отдых закончился, она заехала домой. За одеждой. Она видела, как обдаст его холодом. Как он поймёт и ощутит ужас утраты.
Заходит в дом, а навстречу какая-то белобрысая дрянь в трико. Вульгарная, глаза водянистые, губы средней полноты, рост 173, вес не меньше 60-ти, на плече тату с паучком, страшная безвкусица. Других деталей не заметила, вообще не смотрела, очень надо. И ещё говорит:
- Здрасьте, Карлис вышел, скоро будет.
Тут как раз подъехал Карлис. Девушки услышали, вышли встретить на крыльцо. Карлис увидел их обеих и не стал останавливаться. Он не был готов сразу так причалить. Поехал куда-то вдаль. Иногда с танкером общаться проще, чем с хорошо отдохнувшей женой.
Мария не выдержала. Прыгнула в свой джип и погналась. Может, она хотела кого-нибудь обезглавить. Или оторвать кому-нибудь его бубенцы. Забить насмерть туго скрученной газетой. Неизвестно. Хотя бы стукнуть его в бампер.
В Сети полно роликов, где злая жена колотит своим драндулетом машину мужа. Сегодня это тренд. Проклятый изменник приехал к любовнице, она выследила, подкралась, и ну долбить. Все мужчины это видели и ужасались. Сегодня каждый знает, если на вас мчится ваша официальная любовь, лучше бежать.
Супруги мчались по деревне, пугая дачников. Как Шумахер и Алонсо, как Чапай и белые. Это была лучшая погоня в истории посёлка. Клубы пыли можно было видеть из космоса, если знать, куда смотреть. Ехали они, ехали, потом Карлис неловко как-то свернул и врезался в дуб. И замер за рулём, подозрительно.
Рассерженная жена польско-княжеских кровей быстро стала просто Машей. Она подбежала и взялась его вытаскивать, мерзавца. И оторвала в спешке дверь машины вместе с петлями. А он такой, весь в битых стёклах:
- Маша, Маша, эта коза, она из фирмы по мытью посуды и пола. А я тебя люблю. Хочешь йоркширского терьера?
- И шубку, - согласилась Маша, потому что правда была на её стороне.
Если бы эту историю писал Киплинг, наш Карлис в финале уехал бы в Новую Каледонию. И там бы канул, изучая новый галлюциноген на основе жаб. Маша бы погоревала и вышла за полковника. Но поскольку это рассказ о смешанном русско-латышском браке, дальше всё скучно. Они родили пару толстопузых негодяев. Карлис потерял интерес к кулинарии и увлёкся плетением корзин. Маша продолжает обижаться, потому что лучшего способа разнообразить жизнь латвийской деревни так никто не придумал.
(c) Слава Сэ
Знакомого зовут Карлис. В тридцать лет он женился на полупрозрачной девушке по имени Мария. У неё были тонкие пальцы и такие большие кольца в ушах, что сопротивление бесполезно. По папе она была княжна, а по маме полячка. Пять лет они жили счастливо. Купили дом в дальней Юрмале. Он дарил ей аленькие цветочки, она ему - оттопыренную губу.
Вообще, нижняя женская губа очень важный орган. С широкими возможностями для самовыражения. Я расскажу вам, как обижаются латвийские женщины. У нас их водится три типа.
По побережью с севера пришли рыбачки. Невысокие, бойкие. У них монгольские глаза и крепкие ноги. В любви они самоотверженны. Долго не сердятся и губу не оттопыривают. Чтобы выразить эмоции, считают они, лучше всего подходит сковородка. Выйдя замуж, варят тыквенный суп и честно носят на себе своих алкоголиков. Очень надёжные и искренние.
С юго-востока прибыли рослые, плавные красавицы диванного типа. У них белая кожа, робкий характер и невыносимые матери. К пенсии они плевком убивают коня. В молодости же садятся и плачут. Потом долго смотрят в зеркало на распухший нос. Один нетрезвый генетик утверждал, все они дочери запретной любви петровских драгун к лошадям петровских драгун. Конечно, он врал. Их печальные глаза и удлиннённые лица произошли от дождливого климата.
Наконец, самые головокружительные девки выбрались из моря на западе. Больше уже неоткуда. Они пришли сражать принцев своим чудесным характером. Разумеется, принцы быстро вымерли. Теперь русалки сводят с ума кого попало. Светлоглазые, невесомые. Они разрушают волю, лишь хлопнув ресницами.
Их приятно носить на руках. С ними последний задохлик чувствует себя Кинг-Конгом.
И вовсе они не безголосые. Любой ухажёр при них трещит, как юный Геббельс, слова не вставить. Обычно звучит героическая сага о пьяном мордобое. В ней полно междометий и в конце все непременно упали, а рассказчик даже не вспотел. Поэтому русалки не великого мнения о мужском уме.
И они-то лучшие в мире по технике мимической обиды.
Одной лишь губой маленькая женщина выражает сотни оттенков недовольства. В диапазоне от «какой-то ты нелепый в этих джинсах», до «я поняла, эти розы отравлены».
На их беду, средний мужчина туповат. По эмоциональной чуткости он близок к хомякам и дафниям. Известны семьсот видов женских слёз.
[] И на всё это великолепие мужчина реагирует единственной фразой «ну чё ты, Кать».
Деспоты Африки селят своих жён в отдельных кухнях. Никто не видит как они там сами себе дуются. Целые пласты искусства пропадают. Арабские антропологи даже описывают женщину как неуклюжего человечка в платке, вообще не способного обижаться.
Эстонцы напротив, считают обиду нормальным состоянием. При усилении шторма они раскрывают газету и ждут улучшения погоды. Пять лет такой жизни делают мужчину викингом. Он обучается презирать смерть и впоследствии может захватить много приличных стран.
Так вот, на пятую годовщину брака Карлис придумал сделать плов. Настоящий, по секретной узбекской методике. Его Мария никогда не готовила жирных восточных блюд. Карлису показалось, она обрадуется.
Он сравнил пятьдесят рецептов. Купил казан. Купил курдючное сало и правильный рис. Рис следует варить в льняном мешке, он купил ткань, сшил мешок. Учёл сотни тонкостей.
Но женщины не считают сюрпризом жёлтые комья риса в чёрной кастрюле. Колечко с топазом куда неожиданней и приятней, уверены они. Мария взяла себя в руки и попробовала подарок. Целых две секунды держала себя в руках. Потом призналась что плов – говно.
Карлис неделю это блюдо планировал и три дня готовил. Вложил душу и килограмм изюма сверху. Он сказал ей – дура!
Мария выдвинула губу на 13 мм, что означало «враги навсегда». Выбежала, села в джип и уехала. Долго приходила в себя в крупном торговом центре. Потом нашла такой шарфик, что подумала, ничего. Он всё-таки старался. Смешно ждать от мужчины изящества. Дерево, оно и есть дерево.
Вернулась домой. А дома пятеро его друзей, уже пьяные, жрут проклятый плов. Смеются гадкими голосами.
Другая бы стала мстить. Налила бы всем им за шиворот столярного клею. Позвонила бы противной мужниной маме, сказала, у сына кариес, а он не хочет лечить. Мама бы приехала и две недели пломбировала Карлису его моряцкий мозг. Да мало ли чего. У расстроенной женщины фантазия шире возможностей бога.
Но месть - удовольствие низких людей. Благородные натуры это остро чувствуют. Она обрызгала компанию слезами, схватила запасные трусы и уехала к подруге на неделю. В некоторых обстоятельствах это почти вечность.
Женское сердце нелогично, глупо и прекрасно. Можно воспеть глаза, колени, шею. Всё что знает о ней анатомический атлас, всё волшебно. Если только она не забывает, как коварны бывают сладкие булочки.
Но колени с годами обвиснут, глаза выцветут. И только сердце останется шёлковым. Оно может простить дракона, сожравшего деревню, потому что зверёк хотел кушать.
С мужем трудней. У мужа нет смешного хвостика и белых лапок. Жалеть и прощать его почти не за что. И всё-таки, Маша заехала посмотреть как он там.
Карлис сидел трезвый, причёсанный, руки на коленях. Пол выметен. По грустному лицу было видно, что раскаивается.
Маша решила дать ему шанс. Она спросила.
- Я видела, ты звонил. Ты хотел что-то сказать?
А он:
- Да. Я хотел спросить, куда ты положила патроны. Мы с мужиками идём на кабана, я весь дом облазил.
То есть, он ничего не понял. Мария показала ему выражение лица «горькая усмешка № 7, прощальная».
И ушла. Он мямлил вслед про любовь и одиночество, но было поздно.
В тот же вечер она уехала навсегда. В Таиланд. Гуляла по пляжам и другим терапевтическим местам. Думала, как же хорошо быть одинокой, когда никто не предаст. Потом наконец-то отдых закончился, она заехала домой. За одеждой. Она видела, как обдаст его холодом. Как он поймёт и ощутит ужас утраты.
Заходит в дом, а навстречу какая-то белобрысая дрянь в трико. Вульгарная, глаза водянистые, губы средней полноты, рост 173, вес не меньше 60-ти, на плече тату с паучком, страшная безвкусица. Других деталей не заметила, вообще не смотрела, очень надо. И ещё говорит:
- Здрасьте, Карлис вышел, скоро будет.
Тут как раз подъехал Карлис. Девушки услышали, вышли встретить на крыльцо. Карлис увидел их обеих и не стал останавливаться. Он не был готов сразу так причалить. Поехал куда-то вдаль. Иногда с танкером общаться проще, чем с хорошо отдохнувшей женой.
Мария не выдержала. Прыгнула в свой джип и погналась. Может, она хотела кого-нибудь обезглавить. Или оторвать кому-нибудь его бубенцы. Забить насмерть туго скрученной газетой. Неизвестно. Хотя бы стукнуть его в бампер.
В Сети полно роликов, где злая жена колотит своим драндулетом машину мужа. Сегодня это тренд. Проклятый изменник приехал к любовнице, она выследила, подкралась, и ну долбить. Все мужчины это видели и ужасались. Сегодня каждый знает, если на вас мчится ваша официальная любовь, лучше бежать.
Супруги мчались по деревне, пугая дачников. Как Шумахер и Алонсо, как Чапай и белые. Это была лучшая погоня в истории посёлка. Клубы пыли можно было видеть из космоса, если знать, куда смотреть. Ехали они, ехали, потом Карлис неловко как-то свернул и врезался в дуб. И замер за рулём, подозрительно.
Рассерженная жена польско-княжеских кровей быстро стала просто Машей. Она подбежала и взялась его вытаскивать, мерзавца. И оторвала в спешке дверь машины вместе с петлями. А он такой, весь в битых стёклах:
- Маша, Маша, эта коза, она из фирмы по мытью посуды и пола. А я тебя люблю. Хочешь йоркширского терьера?
- И шубку, - согласилась Маша, потому что правда была на её стороне.
Если бы эту историю писал Киплинг, наш Карлис в финале уехал бы в Новую Каледонию. И там бы канул, изучая новый галлюциноген на основе жаб. Маша бы погоревала и вышла за полковника. Но поскольку это рассказ о смешанном русско-латышском браке, дальше всё скучно. Они родили пару толстопузых негодяев. Карлис потерял интерес к кулинарии и увлёкся плетением корзин. Маша продолжает обижаться, потому что лучшего способа разнообразить жизнь латвийской деревни так никто не придумал.
(c) Слава Сэ
A friend of mine went on a tanker as an old-timer. Could afford expensive excesses. For example, his wife was immediately beautiful and with a nasty character. Most men only dream of such luxury.
A friend's name is Karlis. At thirty, he married a translucent girl named Maria. She had thin fingers and such large rings in her ears that resistance was futile. For dad she was princess, and for her mother a Polish. Five years they lived happily. Bought a house in distant Jurmala. He gave her scarlet flowers, she gave him a protruding lip.
In general, the lower female lip is a very important organ. With great opportunities for self-expression. I will tell you how Latvian women are offended. We have three types of them.
Fishermen came along the coast from the north. Low, lively. They have Mongolian eyes and strong legs. In love, they are selfless. They don’t get angry for a long time and they don’t protrude their lips. To express emotions, they say, a pan is best. Having married, they cook pumpkin soup and honestly carry their alcoholics on them. Very reliable and sincere.
Tall, flowing beauties of a sofa type arrived from the southeast. They have white skin, a timid character and unbearable mothers. By retirement, they kill a horse with a spit. In youth, they sit down and cry. Then they look in the mirror for a long time at a swollen nose. One drunk geneticist claimed that they were all daughters of the forbidden love of Peter's dragoons for the horses of Peter's dragoons. Of course he lied. Their sad eyes and elongated faces came from a rainy climate.
Finally, the most dizzying girls got out of the sea in the west. Nowhere else to go. They came to battle the princes with their marvelous character. Of course, the princes quickly died out. Now the mermaids are driving anyone crazy. Light-eyed, weightless. They destroy the will only by slapping eyelashes.
It is pleasant to carry them on hand. With them, the last gasp feels like King Kong.
And they are not voiceless at all. Any boyfriend with them pops like a young Goebbels; words cannot be inserted. Usually the heroic saga of a drunken scuffle sounds. It is full of interjections and at the end everyone certainly fell, and the narrator did not even sweat. Therefore, mermaids do not have a great opinion of the male mind.
And they are the best in the world in the technique of mimic resentment.
With just one lip, a little woman expresses hundreds of shades of discontent. In the range from “you're ridiculous in these jeans” to “I realized these roses are poisoned”.
To their misfortune, the average man is dumb. In terms of emotional sensitivity, he is close to hamsters and daphnia. Seven hundred types of female tears are known.
[] And the man reacts to all this splendor with the only phrase: "Well, what are you, Kat."
The despots of Africa lodge their wives in separate kitchens. No one sees how they sulk themselves there. Entire layers of art disappear. Arab anthropologists even describe a woman as a clumsy man in a headscarf who is not able to be offended at all.
Estonians, by contrast, consider resentment a normal state. When the storm intensifies, they open the newspaper and wait for the weather to improve. Five years of such a life makes a man a Viking. He is trained to despise death and subsequently can capture many decent countries.
So, on the fifth anniversary of the marriage, Karlis came up with the idea of making pilaf. Real, according to a secret Uzbek method. His Maria never cooked fatty oriental dishes. Karlis thought she would be happy.
He compared fifty recipes. I bought a cauldron. I bought fat tail fat and the right rice. Rice should be cooked in a linen bag, he bought a cloth, sewed a bag. He took into account hundreds of subtleties.
But women do not consider yellow clods of rice in a black pan as a surprise. A ring with topaz is much more unexpected and pleasant, they are sure. Maria pulled herself together and tried a gift. She held herself in control for two seconds. Then she admitted that pilaf is shit.
Karlis planned this dish for a week and cooked for three days. He put his soul and a kilogram of raisins on top. He told her - a fool!
Mary extended her lip 13 mm, which meant "enemies forever." I ran out, got into a jeep and drove away. For a long time came to life in a large shopping center. Then I found such a scarf that I thought nothing. He still tried. It is ridiculous to expect grace from a man. A tree, it is a tree.
Returned home. And at home, five of his friends, already drunk, devour the damned pilaf. Laughing in disgusting voices.
Another would take revenge. I would pour all of them for the scruff of wood glue. I would have called my nasty husband’s mother, said her son has caries, but he doesn’t want to heal. Mom would come and fill his maritime brain with Karlis for two weeks. Yes, you never know what. In a frustrated woman, fantasy is broader than the capabilities of God.
But revenge is the pleasure of low people. Noble nature acutely feel it. She sprayed the company with tears, grabbed spare pants and left for her friend for a week. In some circumstances, it is almost an eternity.
The female heart is illogical, stupid and beautiful. You can sing your eyes, knees, neck. Everything that the anatomical atlas knows about her, everything is magical. Unless she forgets how insidious sweet buns are.
But knees sag over the years, eyes fade. And only the heart will remain silk. It can be simple
A friend's name is Karlis. At thirty, he married a translucent girl named Maria. She had thin fingers and such large rings in her ears that resistance was futile. For dad she was princess, and for her mother a Polish. Five years they lived happily. Bought a house in distant Jurmala. He gave her scarlet flowers, she gave him a protruding lip.
In general, the lower female lip is a very important organ. With great opportunities for self-expression. I will tell you how Latvian women are offended. We have three types of them.
Fishermen came along the coast from the north. Low, lively. They have Mongolian eyes and strong legs. In love, they are selfless. They don’t get angry for a long time and they don’t protrude their lips. To express emotions, they say, a pan is best. Having married, they cook pumpkin soup and honestly carry their alcoholics on them. Very reliable and sincere.
Tall, flowing beauties of a sofa type arrived from the southeast. They have white skin, a timid character and unbearable mothers. By retirement, they kill a horse with a spit. In youth, they sit down and cry. Then they look in the mirror for a long time at a swollen nose. One drunk geneticist claimed that they were all daughters of the forbidden love of Peter's dragoons for the horses of Peter's dragoons. Of course he lied. Their sad eyes and elongated faces came from a rainy climate.
Finally, the most dizzying girls got out of the sea in the west. Nowhere else to go. They came to battle the princes with their marvelous character. Of course, the princes quickly died out. Now the mermaids are driving anyone crazy. Light-eyed, weightless. They destroy the will only by slapping eyelashes.
It is pleasant to carry them on hand. With them, the last gasp feels like King Kong.
And they are not voiceless at all. Any boyfriend with them pops like a young Goebbels; words cannot be inserted. Usually the heroic saga of a drunken scuffle sounds. It is full of interjections and at the end everyone certainly fell, and the narrator did not even sweat. Therefore, mermaids do not have a great opinion of the male mind.
And they are the best in the world in the technique of mimic resentment.
With just one lip, a little woman expresses hundreds of shades of discontent. In the range from “you're ridiculous in these jeans” to “I realized these roses are poisoned”.
To their misfortune, the average man is dumb. In terms of emotional sensitivity, he is close to hamsters and daphnia. Seven hundred types of female tears are known.
[] And the man reacts to all this splendor with the only phrase: "Well, what are you, Kat."
The despots of Africa lodge their wives in separate kitchens. No one sees how they sulk themselves there. Entire layers of art disappear. Arab anthropologists even describe a woman as a clumsy man in a headscarf who is not able to be offended at all.
Estonians, by contrast, consider resentment a normal state. When the storm intensifies, they open the newspaper and wait for the weather to improve. Five years of such a life makes a man a Viking. He is trained to despise death and subsequently can capture many decent countries.
So, on the fifth anniversary of the marriage, Karlis came up with the idea of making pilaf. Real, according to a secret Uzbek method. His Maria never cooked fatty oriental dishes. Karlis thought she would be happy.
He compared fifty recipes. I bought a cauldron. I bought fat tail fat and the right rice. Rice should be cooked in a linen bag, he bought a cloth, sewed a bag. He took into account hundreds of subtleties.
But women do not consider yellow clods of rice in a black pan as a surprise. A ring with topaz is much more unexpected and pleasant, they are sure. Maria pulled herself together and tried a gift. She held herself in control for two seconds. Then she admitted that pilaf is shit.
Karlis planned this dish for a week and cooked for three days. He put his soul and a kilogram of raisins on top. He told her - a fool!
Mary extended her lip 13 mm, which meant "enemies forever." I ran out, got into a jeep and drove away. For a long time came to life in a large shopping center. Then I found such a scarf that I thought nothing. He still tried. It is ridiculous to expect grace from a man. A tree, it is a tree.
Returned home. And at home, five of his friends, already drunk, devour the damned pilaf. Laughing in disgusting voices.
Another would take revenge. I would pour all of them for the scruff of wood glue. I would have called my nasty husband’s mother, said her son has caries, but he doesn’t want to heal. Mom would come and fill his maritime brain with Karlis for two weeks. Yes, you never know what. In a frustrated woman, fantasy is broader than the capabilities of God.
But revenge is the pleasure of low people. Noble nature acutely feel it. She sprayed the company with tears, grabbed spare pants and left for her friend for a week. In some circumstances, it is almost an eternity.
The female heart is illogical, stupid and beautiful. You can sing your eyes, knees, neck. Everything that the anatomical atlas knows about her, everything is magical. Unless she forgets how insidious sweet buns are.
But knees sag over the years, eyes fade. And only the heart will remain silk. It can be simple
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ana Kova
