От Шауля
(Седобородым посвящается)
Рассказывают, что как-то раз святые братья р.Зуся и р.Элимелех посетили некую деревню. У обоих было устойчивое ощущение, что у них там дело. Но само это дело обнаружить никак не удавалось. Обошли дом за домом, переулок за закоулком. Ничего. Напоследок, решили контрольно зайти в местный кабак. И, к своему удовлетворению, не обнаружили там ни одного еврея.
Совсем уже было собрались уходить. Но в последний момент заметили неприметную дверцу в темном углу. Контролировать, так контролировать. Заглянули в ту дверь. А там, страшно сказать, седобородые евреи, с пейсами по плечам, в карты, не про нас будь сказано, играют.
И даже не смущаются. По крайней мере, вида не подают. Думают, что седины и, вообще, патриархальный вид, послужат им броней. Довольно распространенное явление: люди, искренне считающие, что возраст, ученые степени, стаж подпольной работы или ещё какая-нибудь ерунда ставят их выше критики, дают право нести чушь и воротить хрень. И, что самое смешное, толпы народу за ними эти права признают.
Но р.Зуся и р.Элимелех так не считали.
Они подсели к игральному столу. И р.Элимелех предложил р.Зусе:
-Рассказывай.
И р.Зуся рассказал.
Рассказал он о набожном молодом человеке, вся жизнь которого протекала между домом и бейс-медрашем. Пока не потребовалось ему съездить на ярмарку.
Впервые оказавшийся вне привычной обстановки, молодой человек сразу заблудился. А заблудившись, растерялся. А растерявшись, перепугался.
А тут ему старичок навстречу. Белобородый. Пейсы по плечам. И еврейским языком предлагает помочь, вывести на большак. А сам куда-то вглубь леса ведет. Но молодой человек в проводнике не сомневается, топает за ним покорно.
Довел дед молодого человека до полного упадка сил и грани голодного обморока. И только тогда вывел на трактир. А в трактире том ничего кошерного. Кроме хлеба, который, естественно, пас акум (нееврейская выпечка). Дед припомнил все постановления, из которых следует, что пас акум – практически, дозволенная вещь, там, где другого хлеба нет. Не говоря уже о том, что они так голодны, что это форменная угроза жизни. И т.д. и т.п. Уговорил.
Пошли они дальше. До следующего трактира тоже дошли на исходе сил. Там дед уговорил молодого человека съесть сыр из «нееврейского» молока. И тоже апеллируя к Шулхан Аруху и позднейшим законодателям.
И так вел его от трактира к трактиру, пока не накормил, таки, свининой.
А как только проглотил молодой человек первый кусочек свинины, глядь-поглядь, нет трактира, нет деда. Стоит он на дороге, ведущей на ярмарку, и челюстями двигает впустую.
Очень расстроился молодой человек. Зациклился, можно сказать, на том происшествии. Каялся, каялся, и все ему казалось недостаточным. Пока в далекой украинской деревне Меджибуж не нашел человека, который сумел указать ему путь полного исправления содеянного. Оценив глубину и ширину раскаяния.
А когда пришел срок, помер бывший молодой человек. И Небесный суд признал его душу заслуживающей места в вип-раю для совершенных праведников. Куда она и была препровождена.
Расположилась душа в своем чертоге. Наслаждается сиянием б-жественного присутствия, положенной ей интенсивности.
А мимо дурное начало идет, собственной персоной. Увидело душу и остолбенело от неожиданности: оно же точно помнит, как кормило её свининой. Так что же она делает в столь привилегированном уголке рая?
Начало дурное начало наводить справки. И выяснило, что мир то изменился. Засиял там свет хасидизма. И люди начали приобретать человеческий вид.
Оценив подлинные масштабы бедствия, дурное начало пришло в ужас. И потребовало аудиенции у Всевышнего. Получив которую, подало в отставку. По причине нежелания играть в атмосфере травли со стороны завистников. В том смысле, что для него совершенно неприемлема ситуация, когда оно вкладывает душу в совращение человека, а он потом идет и делает тшуву где - то на стороне.
Отставку приняли. На место тут же нашелся охотник.
А отставное дурное начало отправилось поправлять нервную систему куда-то поглубже в миры нечистоты.
А когда вернулось, поразилось тому, каким процветающим выглядит его преемник.
И, не удержавшись, поинтересовалось:
-И чем это мы так довольны? Неужели не мешает то, что работаешь-работаешь, а потом все твои труды через хасидизм в трубу улетают? И с чего после этого жить?
(Дело в том, что дурное начало, как известно, живет с наших грехов. А с тех пор, как возник(?) хасидизм, грехи следующих его путями уже не те. А тех, кто не следует – и не грехи вовсе, а, так, недоразумения.)
А новое дурное начало и отвечает:
-Нужно уметь работать. Кто ж на молодых, да здоровых бросается? Они и без нашей помощи сойдут с праведного пути. На почве обмена веществ, чисто. А наш кусок хлеба – старики. У которых, даже если им и было бы что противопоставить, времени на это нет…
Закончить рассказ р.Зусе не дали. Заревели картежники хором. И бросились в ножки святым братьям, умоляя наставить их на путь исправления. Как и следовало ожидать.
(Седобородым посвящается)
Рассказывают, что как-то раз святые братья р.Зуся и р.Элимелех посетили некую деревню. У обоих было устойчивое ощущение, что у них там дело. Но само это дело обнаружить никак не удавалось. Обошли дом за домом, переулок за закоулком. Ничего. Напоследок, решили контрольно зайти в местный кабак. И, к своему удовлетворению, не обнаружили там ни одного еврея.
Совсем уже было собрались уходить. Но в последний момент заметили неприметную дверцу в темном углу. Контролировать, так контролировать. Заглянули в ту дверь. А там, страшно сказать, седобородые евреи, с пейсами по плечам, в карты, не про нас будь сказано, играют.
И даже не смущаются. По крайней мере, вида не подают. Думают, что седины и, вообще, патриархальный вид, послужат им броней. Довольно распространенное явление: люди, искренне считающие, что возраст, ученые степени, стаж подпольной работы или ещё какая-нибудь ерунда ставят их выше критики, дают право нести чушь и воротить хрень. И, что самое смешное, толпы народу за ними эти права признают.
Но р.Зуся и р.Элимелех так не считали.
Они подсели к игральному столу. И р.Элимелех предложил р.Зусе:
-Рассказывай.
И р.Зуся рассказал.
Рассказал он о набожном молодом человеке, вся жизнь которого протекала между домом и бейс-медрашем. Пока не потребовалось ему съездить на ярмарку.
Впервые оказавшийся вне привычной обстановки, молодой человек сразу заблудился. А заблудившись, растерялся. А растерявшись, перепугался.
А тут ему старичок навстречу. Белобородый. Пейсы по плечам. И еврейским языком предлагает помочь, вывести на большак. А сам куда-то вглубь леса ведет. Но молодой человек в проводнике не сомневается, топает за ним покорно.
Довел дед молодого человека до полного упадка сил и грани голодного обморока. И только тогда вывел на трактир. А в трактире том ничего кошерного. Кроме хлеба, который, естественно, пас акум (нееврейская выпечка). Дед припомнил все постановления, из которых следует, что пас акум – практически, дозволенная вещь, там, где другого хлеба нет. Не говоря уже о том, что они так голодны, что это форменная угроза жизни. И т.д. и т.п. Уговорил.
Пошли они дальше. До следующего трактира тоже дошли на исходе сил. Там дед уговорил молодого человека съесть сыр из «нееврейского» молока. И тоже апеллируя к Шулхан Аруху и позднейшим законодателям.
И так вел его от трактира к трактиру, пока не накормил, таки, свининой.
А как только проглотил молодой человек первый кусочек свинины, глядь-поглядь, нет трактира, нет деда. Стоит он на дороге, ведущей на ярмарку, и челюстями двигает впустую.
Очень расстроился молодой человек. Зациклился, можно сказать, на том происшествии. Каялся, каялся, и все ему казалось недостаточным. Пока в далекой украинской деревне Меджибуж не нашел человека, который сумел указать ему путь полного исправления содеянного. Оценив глубину и ширину раскаяния.
А когда пришел срок, помер бывший молодой человек. И Небесный суд признал его душу заслуживающей места в вип-раю для совершенных праведников. Куда она и была препровождена.
Расположилась душа в своем чертоге. Наслаждается сиянием б-жественного присутствия, положенной ей интенсивности.
А мимо дурное начало идет, собственной персоной. Увидело душу и остолбенело от неожиданности: оно же точно помнит, как кормило её свининой. Так что же она делает в столь привилегированном уголке рая?
Начало дурное начало наводить справки. И выяснило, что мир то изменился. Засиял там свет хасидизма. И люди начали приобретать человеческий вид.
Оценив подлинные масштабы бедствия, дурное начало пришло в ужас. И потребовало аудиенции у Всевышнего. Получив которую, подало в отставку. По причине нежелания играть в атмосфере травли со стороны завистников. В том смысле, что для него совершенно неприемлема ситуация, когда оно вкладывает душу в совращение человека, а он потом идет и делает тшуву где - то на стороне.
Отставку приняли. На место тут же нашелся охотник.
А отставное дурное начало отправилось поправлять нервную систему куда-то поглубже в миры нечистоты.
А когда вернулось, поразилось тому, каким процветающим выглядит его преемник.
И, не удержавшись, поинтересовалось:
-И чем это мы так довольны? Неужели не мешает то, что работаешь-работаешь, а потом все твои труды через хасидизм в трубу улетают? И с чего после этого жить?
(Дело в том, что дурное начало, как известно, живет с наших грехов. А с тех пор, как возник(?) хасидизм, грехи следующих его путями уже не те. А тех, кто не следует – и не грехи вовсе, а, так, недоразумения.)
А новое дурное начало и отвечает:
-Нужно уметь работать. Кто ж на молодых, да здоровых бросается? Они и без нашей помощи сойдут с праведного пути. На почве обмена веществ, чисто. А наш кусок хлеба – старики. У которых, даже если им и было бы что противопоставить, времени на это нет…
Закончить рассказ р.Зусе не дали. Заревели картежники хором. И бросились в ножки святым братьям, умоляя наставить их на путь исправления. Как и следовало ожидать.
From Shaul
(Dedicated to Graybeard)
They say that once the holy brothers R. Zusya and R. Elimelekh visited a certain village. Both had a steady feeling that they had business there. But this business itself could not be detected in any way. They went round house after house, alley behind the back street. Nothing. Finally, we decided to go into the local tavern control. And, to their satisfaction, they did not find a single Jew there.
It was already about to leave. But at the last moment they noticed an inconspicuous door in a dark corner. To control, so to control. They looked into that door. And there, it’s scary to say, gray-bearded Jews, with pace on their shoulders, are playing cards, not about us, they say.
And do not even be embarrassed. At least the species are not served. They think that gray hair and, in general, a patriarchal appearance, will serve as their armor. Quite a common phenomenon: people who sincerely believe that age, academic degrees, experience of underground work or some other nonsense put them higher than critics, give the right to carry nonsense and turn crap. And, the funny thing is, the crowds of the people behind them recognize these rights.
But R. Zusya and R. Elimelech did not think so.
They sat down at the playing table. And R. Elimelech proposed to R. Zuse:
-Tell me.
And R. Zusya told.
He spoke of a pious young man whose whole life passed between the house and the base madrasah. Until he needed to go to the fair.
For the first time he found himself out of the usual environment, the young man immediately got lost. And lost his way, confused. And confused, he got scared.
And then an old man to meet him. Whitebeard. Pace on the shoulders. And the Hebrew language offers to help, bring to the big. And he leads somewhere deep into the forest. But the young man does not doubt the guide, stomping dutifully after him.
The grandfather brought the young man to a complete breakdown and the edge of hungry fainting. And only then brought to the tavern. But there’s nothing kosher in the tavern. In addition to bread, which, of course, passed Akum (non-Jewish pastries). Grandfather recalled all the decrees, from which it follows that passing Akum is practically a permissible thing, where there is no other bread. Not to mention the fact that they are so hungry that this is a uniform threat to life. Etc. etc. Persuaded.
They went on. We reached the next tavern at the end of our forces. There, the grandfather persuaded the young man to eat cheese from "non-Jewish" milk. And also appealing to Shulchan Arukh and later legislators.
And so he led him from tavern to tavern, until he fed pork, after all.
And as soon as the young man swallowed the first piece of pork, look, look, there is no inn, there is no grandfather. He stands on the road leading to the fair, and moves his jaws in vain.
The young man was very upset. I went in cycles, it can be said, on that incident. He repented, repented, and everything seemed to him insufficient. So far, in a distant Ukrainian village, Medzhibuzh did not find a person who was able to show him the way to completely correct his deed. Having appreciated the depth and breadth of remorse.
And when the time came, a former young man died. And the heavenly court recognized his soul as deserving of a place in vip-paradise for the perfect righteous. Where she was escorted.
The soul is located in its chamber. Enjoys the radiance of the divine presence, the intensity laid down to her.
And by the bad start goes, in person. She saw her soul and was dumbfounded by surprise: she remembers exactly how she fed her pork. So what does she do in such a privileged corner of paradise?
The beginning is a bad beginning to make inquiries. And it turned out that the world had changed. The light of Hasidism shone there. And people began to take on a human form.
Having appreciated the true scale of the disaster, the evil beginning was horrified. And it required an audience with the Almighty. Having received which, she resigned. Due to unwillingness to play in the atmosphere of bullying by envious people. In the sense that for him the situation is completely unacceptable when it puts the soul into seducing a person, and then he goes and does tshuva somewhere on the side.
The resignation was accepted. A hunter was immediately found in place.
And the retired bad start went to correct the nervous system somewhere deeper into the worlds of impurity.
And when he returned, he was amazed at how prosperous his successor looked.
And, unable to resist, she asked:
- And what are we so pleased with? Doesn’t it bother you that you work and work, and then all your works, through Hasidism, fly into the pipe? And why then live?
(The fact is that the bad beginning, as you know, lives on from our sins. And since Hasidism (?) Arose, the sins of the following its paths are no longer those. And those who do not follow are not sins at all, but misunderstanding.)
And the new bad start answers:
-Need to be able to work. Who rushes at the young, but healthy? Even without our help, they will go astray. Based on metabolism, pure. And our piece of bread is old people. Which, even if they had something to oppose, no time for it ...
R. Zusa was not allowed to finish the story. The gamblers roared in chorus. And they rushed at the feet of the holy brothers, begging to instruct them on the path of correction. As expected.
(Dedicated to Graybeard)
They say that once the holy brothers R. Zusya and R. Elimelekh visited a certain village. Both had a steady feeling that they had business there. But this business itself could not be detected in any way. They went round house after house, alley behind the back street. Nothing. Finally, we decided to go into the local tavern control. And, to their satisfaction, they did not find a single Jew there.
It was already about to leave. But at the last moment they noticed an inconspicuous door in a dark corner. To control, so to control. They looked into that door. And there, it’s scary to say, gray-bearded Jews, with pace on their shoulders, are playing cards, not about us, they say.
And do not even be embarrassed. At least the species are not served. They think that gray hair and, in general, a patriarchal appearance, will serve as their armor. Quite a common phenomenon: people who sincerely believe that age, academic degrees, experience of underground work or some other nonsense put them higher than critics, give the right to carry nonsense and turn crap. And, the funny thing is, the crowds of the people behind them recognize these rights.
But R. Zusya and R. Elimelech did not think so.
They sat down at the playing table. And R. Elimelech proposed to R. Zuse:
-Tell me.
And R. Zusya told.
He spoke of a pious young man whose whole life passed between the house and the base madrasah. Until he needed to go to the fair.
For the first time he found himself out of the usual environment, the young man immediately got lost. And lost his way, confused. And confused, he got scared.
And then an old man to meet him. Whitebeard. Pace on the shoulders. And the Hebrew language offers to help, bring to the big. And he leads somewhere deep into the forest. But the young man does not doubt the guide, stomping dutifully after him.
The grandfather brought the young man to a complete breakdown and the edge of hungry fainting. And only then brought to the tavern. But there’s nothing kosher in the tavern. In addition to bread, which, of course, passed Akum (non-Jewish pastries). Grandfather recalled all the decrees, from which it follows that passing Akum is practically a permissible thing, where there is no other bread. Not to mention the fact that they are so hungry that this is a uniform threat to life. Etc. etc. Persuaded.
They went on. We reached the next tavern at the end of our forces. There, the grandfather persuaded the young man to eat cheese from "non-Jewish" milk. And also appealing to Shulchan Arukh and later legislators.
And so he led him from tavern to tavern, until he fed pork, after all.
And as soon as the young man swallowed the first piece of pork, look, look, there is no inn, there is no grandfather. He stands on the road leading to the fair, and moves his jaws in vain.
The young man was very upset. I went in cycles, it can be said, on that incident. He repented, repented, and everything seemed to him insufficient. So far, in a distant Ukrainian village, Medzhibuzh did not find a person who was able to show him the way to completely correct his deed. Having appreciated the depth and breadth of remorse.
And when the time came, a former young man died. And the heavenly court recognized his soul as deserving of a place in vip-paradise for the perfect righteous. Where she was escorted.
The soul is located in its chamber. Enjoys the radiance of the divine presence, the intensity laid down to her.
And by the bad start goes, in person. She saw her soul and was dumbfounded by surprise: she remembers exactly how she fed her pork. So what does she do in such a privileged corner of paradise?
The beginning is a bad beginning to make inquiries. And it turned out that the world had changed. The light of Hasidism shone there. And people began to take on a human form.
Having appreciated the true scale of the disaster, the evil beginning was horrified. And it required an audience with the Almighty. Having received which, she resigned. Due to unwillingness to play in the atmosphere of bullying by envious people. In the sense that for him the situation is completely unacceptable when it puts the soul into seducing a person, and then he goes and does tshuva somewhere on the side.
The resignation was accepted. A hunter was immediately found in place.
And the retired bad start went to correct the nervous system somewhere deeper into the worlds of impurity.
And when he returned, he was amazed at how prosperous his successor looked.
And, unable to resist, she asked:
- And what are we so pleased with? Doesn’t it bother you that you work and work, and then all your works, through Hasidism, fly into the pipe? And why then live?
(The fact is that the bad beginning, as you know, lives on from our sins. And since Hasidism (?) Arose, the sins of the following its paths are no longer those. And those who do not follow are not sins at all, but misunderstanding.)
And the new bad start answers:
-Need to be able to work. Who rushes at the young, but healthy? Even without our help, they will go astray. Based on metabolism, pure. And our piece of bread is old people. Which, even if they had something to oppose, no time for it ...
R. Zusa was not allowed to finish the story. The gamblers roared in chorus. And they rushed at the feet of the holy brothers, begging to instruct them on the path of correction. As expected.
У записи 15 лайков,
3 репостов.
3 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Хаим Толочинский
