Тания 29 швата
Глава двадцать девятая
אֲבָל בַּבֵּינוֹנִי, מֵאַחַר שֶׁמַּהוּתָהּ וְעַצְמוּתָהּ שֶׁל נֶפֶשׁ הַחִיּוּנִית הַבְּהֵמִית שֶׁמִּסִּטְרָא אָחֳרָא, הַמְּלֻבֶּשֶׁת בְּדָמוֹ וּבְשָׂרוֹ, לֹא נֶהְפַּךְ לְטוֹב הֲרֵי הִיא הִיא הָאָדָם עַצְמוֹ.
Но так как суть и сущность витальной животной души у среднего, которая черпает жизненную силу от стороны «ситра ахра» и облечена в кровь и плоть его, не обратилась в добро, она сама [его животная душа, происходящая из «клипы»] и есть этот человек.
Поэтому сокрушая свой эгоизм, «бейнони» тем самым разрушает в себе зло «ситра ахра».
Ниже Алтер Ребе указывает о чем должен думать «бейнони», чтобы придти к состоянию разбитого сердца. Сам тот факт, что своим «Я» он ощущает порождение сферы зла «ситра ахра» должен полностью разрушить его самомнение.
וְאִם כֵּן
И потому
Поскольку «человек» внутри него происходит из сферы «ситра ахра».
הוּא רָחוֹק מֵה' בְּתַכְלִית הָרִחוּק,
он отдален от Всевышнего совершенным отдалением,
שֶׁהֲרֵי כֹּחַ הַמִּתְאַוֶּה שֶׁבְּנַפְשׁוֹ הַבְּהֵמִית יָכוֹל גַּם כֵּן לְהִתְאַוּוֹת לִדְבָרִים הָאֲסוּרִים שֶׁהֵם נֶגֶד רְצוֹנוֹ יִתְבָּרֵךְ,
ведь сила жажды в его животной душе способна также возжелать запрещенных вещей, которые противоположны желанию Его, благословенного,
אַף שֶׁאֵינוֹ מִתְאַוֶּה לַעֲשׂוֹתָם בְּפֹעַל מַמָּשׁ חָס וְשָׁלוֹם,
хотя она и не жаждет привести это в исполнение на самом деле, да сохранит Всевышний,
רַק שֶׁאֵינָם מְאוּסִים אֶצְלוֹ בֶּאֱמֶת, כְּבַצַּדִּיקִים
но только запрещенное не противно по настоящему, как праведникам,
Для человека, духовной ступени «цадик», все, запрещенное Б-гом, действительно вызывает внутреннее омерзение. Но у «бейнони» нет такого чувства и поэтому он может в какой-то момент испытать тягу к этим вещам.
כְּמוֹ שֶׁנִּתְבָּאֵר לְעֵיל [פֶרֶק יב].
как говорилось выше (гл. 12).
В двенадцатой главе мы учили, что когда «бейнони» заканчивает молиться и когда чувство любви к Б-гу в сердце его уже не так обострено, то существует вероятность, что в нем проснется стремление к наслаждениям этого мира: как разрешенным, так и запрещенным Торой. Однако, как объясняется там же, стремление к запрещенному в нем не настолько сильно, чтобы он захотел реально осуществить его. Его недостаток выражается только лишь в мыслях о грехах, которые возникают в нем.
וּבָזֶה
И этим
Своим стремлением к запрещенному.
הוּא גָּרוּעַ וּמְשֻׁקָּץ וּמְתֹעָב יוֹתֵר מִבַּעֲלֵי חַיִּים הַטְּמֵאִים וּשְׁקָצִים וּרְמָשִׂים כַּנִּזְכָּר לְעֵיל,
он хуже, и омерзительнее, и отвратнее, чем нечистые животные, насекомые и гады, как говорилось выше
В двадцать четвертой главе мы учили, что нечистые животные ничего не делают против воли Всевышнего, но человек — делает. Поэтому он хуже их.
וּכְמוֹ שֶׁכָּתוּב: "וְאָנֹכִי תּוֹלַעַת וְלֹא אִישׁ וְגוֹ'"
и как сказано: «А я червь, а не человек и т. д.».
Теилим, 22:7. Если человек уподобляется червю, то он становится хуже червя. Ведь у последнего нет выбора изменить себя, изменить свою природу, которая была создана именно такой.
Итак, размышляя о всем вышесказанном, «бейнони» сможет растоптать свой эгоизм, что позволит его сердцу раскрыться для высоких чувств. Однако не всегда «бейнони» имеет отношение к вожделениям. Как во время молитвы, когда любовь к Всевышнему открыто сияет в его сердце и вытесняет оттуда все чуждые чувства. Об этом мы учили в двенадцатой главе. Каким же образом в этой ситуации «бейнони» должен действовать, чтобы достичь состояния «разбитое сердце»? Об это говорит Алтер Ребе ниже в скобках:
[וְגַם כְּשֶׁמִּתְגַּבֶּרֶת בּוֹ נַפְשׁוֹ הָאֱלֹהִית לְעוֹרֵר הָאַהֲבָה לַה' בִּשְׁעַת הַתְּפִלָּה אֵינָהּ בֶּאֱמֶת לַאֲמִתּוֹ לְגַמְרֵי, מֵאַחַר שֶׁחוֹלֶפֶת וְעוֹבֶרֶת אַחַר הַתְּפִלָּה כַּנִּזְכָּר לְעֵיל סוֹף פֶרֶק יג]
(А также и когда Б-жественная душа в нем усиливается, дабы пробудить любовь ко Всевышнему во время молитвы, это не вполне истинная [любовь], так как она проходит и исчезает после молитвы, как говорилось выше, в конце гл. 13.)
Ведь отличительной характеристикой всего истинного является постоянство и неизменность. Как сказано об этом: «Уста правды пребудут прочными вовеки» (Мишлей, 12:19). И хотя в тринадцатой главе объяснялось, что любовь у «бейнони» все же истинная, поскольку он способен каждый раз пробуждать внутри себя эту любовь заново. Однако такая любовь является истинной лишь по отношению к духовной ступени самого «бейнони», но не истина в чистом виде. Поэтому, когда «бейнони» нуждается в разрушении своего самомнения и должен разбивать грубость гордыни своего сердца, то пусть поразмыслит о том, что любовь его к Б-гу во время молитвы — не является идеалом истинной любви, поскольку сейчас она есть, а после молитвы — улетучивается.
וּבִפְרָט כְּשֶׁיִּזְכֹּר טֻמְאַת נַפְשׁוֹ בַּחַטָּאת נְעוּרִים, וְהַפְּגָם שֶׁעָשָׂה בָּעֶלְיֹונִים,
А тем более когда человек вспоминает о нечистоте души, [порожденной] грехом юнош, и об ущербе, который он нанес в верхних мирах,
Хотя в настоящий момент он к тем грехам больше не имеет никакого отношения, поскольку они были совершены прежде, чем он стал «бейнони», но все же корень его души пребывает в верхних мирах, на том уровне, где прошлое соединяется с настоящим.
וְשָׁם הוּא לְמַעְלָה מֵהַזְּמַן, וּכְאִלּוּ פָּגַם וְנִטְמָא הַיּוֹם חָס וְשָׁלוֹם מַמָּשׁ.
а там ущерб этот выше времени, так, как будто он нанес ущерб и стал нечистым сегодня, да сохранит Всевышний, на самом деле.
וְאַף שֶׁכְּבָר עָשָׂה תְּשׁוּבָה נְכוֹנָה,
И хотя он уже совершил надлежащее покаяние,
И «тшува» его несомненно исправила ущерб в их душе.
הֲרֵי עִקַּר הַתְּשׁוּבָה בַּלֵּב,
ведь главная составляющая покаяния — в сердце,
Главное в чем заключается «тшува» — это глубокое раскаяние в сердце о совершенном зле и это снимает нанесенный душе ущерб.
וְהַלֵּב יֵשׁ בּוֹ בְּחִינוֹת וּמַדְרֵגוֹת רַבּוֹת,
в сердце же существует много категорий и ступеней,
У Алтер Ребе в Ликутей Тора (примечание к Дварим, 45, 4) объясняется внутренний смысл слов: «Из глубин воззвал я к Тебе, Всевышний» (Теилим, 130:1) — в сердце человека существует множество уровней глубины. (Поэтому сказано «глубины» во множественном числе.)
וְהַכֹּל לְפִי מַה שֶׁהוּא אָדָם,
и все они зависят от того, что собой представляет человек,
От человека, который находится на более высокой духовной ступени, требуется «тшува», более высокого порядка и более глубокое раскаяние в сердце.
וּלְפִי הַזְּמַן וְהַמָּקוֹם,
зависит и от времени и от места,
Иногда от человека требуется более глубокая «тшува». Если, например, в некое время и в неком месте человек стоит перед меньшим соблазном — тогда требуется от него более глубокая «тшува» за этот грех, чем если он находится в ситуации, где ему нужно больше бороться с этими соблазнами.
כְּיָדוּעַ לְיוֹדְעִים.
как это известно сведущим.
Таким образом, может оказаться, что та «тшува», которую он совершил прежде, будет недостаточно глубока для того положения, в котором он находится сейчас. Поэтому в настоящий момент от человека может потребоваться «тшува», более высокого порядка.
וְלָכֵן עַכְשָׁו בְּשָׁעָה זוֹ, שֶׁרוֹאֶה בְּעַצְמוֹ "דְּלָא סָלִיק בֵּיהּ נְהֹורָא דְּנִשְׁמָתָא",
И потому теперь, в это время, когда он видит в самом себе, что в нем не загорается свет души,
Грубость его сердца не поддается пламени.
מִכְלָל שֶׁהַיּוֹם לֹא נִתְקַבְּלָה תְּשׁוּבָתוֹ, וַעֲוֹנוֹתָיו מַבְדִּילִים
он заключает, что на сегодняшний момент покаяние его не принято и [тогда] грехи его разделяют [между ним и Всевышним]
Поскольку его прежняя «тшува» теперь не достаточна, то значит снова ущерб, нанесенный прошлыми грехами, не позволяет свету души засиять в нем.
אוֹ שֶׁרוֹצִים לְהַעֲלוֹתוֹ לִתְשׁוּבָה עִלָּאָה יוֹתֵר,
или же [свыше] хотят поднять его на более высокую ступень покаяния,
מֵעָמְקָא דְּלִבָּא יוֹתֵר.
которое было бы совершено из еще большей глубины сердца.
Тогда его внезапная черствость чувств не означает, что на сегодняшний момент его «тшува» не принята. Как раз наоборот, Свыше хотят возвысить его до более высокого уровня покаяния. Поэтому перед ним ставят различные препятствия в служении Всевышнему, чтобы пробудить в нем глубокие силы, и привести его к более возвышенной «тшуве».
וְלָכֵן אָמַר דָּוִד: "וְחַטָּאתִי נֶגְדִּי תָּמִיד".
И потому сказал Давид: «И грех мой всегда предо мною».
Теилим, 51:5.
[На самом деле утверждение, что бывают ситуации, когда свет души не распространяется на тело, но причина этого не в грехах, которые отдаляют от человека Б-жественность, — это очень удивительное утверждение. Поэтому Алтер Ребе необходимо было подтвердить и обосновать его, для чего здесь приводится эта цитата Короля Давида в Теилим. Ведь о том, что у него есть грех, король Давид говорит после того, как уже сообщил, что сердце его мертво, то есть он поднялся на духовный уровень «цадика» и у него нет «дурного начала» («йецер а-ра») и какого-либо отношения к греху. Как эти его слова объяснялись в первой главе. Следовательно, необходимо признать, что вся эта ситуация была создана Свыше только для того, чтобы человек смог продвигаться еще выше в святости (не отталкиваясь ни от какого «негатива»). Примечание Любавичского Ребе Шлита].
Перевод М.Гоцель
Глава двадцать девятая
אֲבָל בַּבֵּינוֹנִי, מֵאַחַר שֶׁמַּהוּתָהּ וְעַצְמוּתָהּ שֶׁל נֶפֶשׁ הַחִיּוּנִית הַבְּהֵמִית שֶׁמִּסִּטְרָא אָחֳרָא, הַמְּלֻבֶּשֶׁת בְּדָמוֹ וּבְשָׂרוֹ, לֹא נֶהְפַּךְ לְטוֹב הֲרֵי הִיא הִיא הָאָדָם עַצְמוֹ.
Но так как суть и сущность витальной животной души у среднего, которая черпает жизненную силу от стороны «ситра ахра» и облечена в кровь и плоть его, не обратилась в добро, она сама [его животная душа, происходящая из «клипы»] и есть этот человек.
Поэтому сокрушая свой эгоизм, «бейнони» тем самым разрушает в себе зло «ситра ахра».
Ниже Алтер Ребе указывает о чем должен думать «бейнони», чтобы придти к состоянию разбитого сердца. Сам тот факт, что своим «Я» он ощущает порождение сферы зла «ситра ахра» должен полностью разрушить его самомнение.
וְאִם כֵּן
И потому
Поскольку «человек» внутри него происходит из сферы «ситра ахра».
הוּא רָחוֹק מֵה' בְּתַכְלִית הָרִחוּק,
он отдален от Всевышнего совершенным отдалением,
שֶׁהֲרֵי כֹּחַ הַמִּתְאַוֶּה שֶׁבְּנַפְשׁוֹ הַבְּהֵמִית יָכוֹל גַּם כֵּן לְהִתְאַוּוֹת לִדְבָרִים הָאֲסוּרִים שֶׁהֵם נֶגֶד רְצוֹנוֹ יִתְבָּרֵךְ,
ведь сила жажды в его животной душе способна также возжелать запрещенных вещей, которые противоположны желанию Его, благословенного,
אַף שֶׁאֵינוֹ מִתְאַוֶּה לַעֲשׂוֹתָם בְּפֹעַל מַמָּשׁ חָס וְשָׁלוֹם,
хотя она и не жаждет привести это в исполнение на самом деле, да сохранит Всевышний,
רַק שֶׁאֵינָם מְאוּסִים אֶצְלוֹ בֶּאֱמֶת, כְּבַצַּדִּיקִים
но только запрещенное не противно по настоящему, как праведникам,
Для человека, духовной ступени «цадик», все, запрещенное Б-гом, действительно вызывает внутреннее омерзение. Но у «бейнони» нет такого чувства и поэтому он может в какой-то момент испытать тягу к этим вещам.
כְּמוֹ שֶׁנִּתְבָּאֵר לְעֵיל [פֶרֶק יב].
как говорилось выше (гл. 12).
В двенадцатой главе мы учили, что когда «бейнони» заканчивает молиться и когда чувство любви к Б-гу в сердце его уже не так обострено, то существует вероятность, что в нем проснется стремление к наслаждениям этого мира: как разрешенным, так и запрещенным Торой. Однако, как объясняется там же, стремление к запрещенному в нем не настолько сильно, чтобы он захотел реально осуществить его. Его недостаток выражается только лишь в мыслях о грехах, которые возникают в нем.
וּבָזֶה
И этим
Своим стремлением к запрещенному.
הוּא גָּרוּעַ וּמְשֻׁקָּץ וּמְתֹעָב יוֹתֵר מִבַּעֲלֵי חַיִּים הַטְּמֵאִים וּשְׁקָצִים וּרְמָשִׂים כַּנִּזְכָּר לְעֵיל,
он хуже, и омерзительнее, и отвратнее, чем нечистые животные, насекомые и гады, как говорилось выше
В двадцать четвертой главе мы учили, что нечистые животные ничего не делают против воли Всевышнего, но человек — делает. Поэтому он хуже их.
וּכְמוֹ שֶׁכָּתוּב: "וְאָנֹכִי תּוֹלַעַת וְלֹא אִישׁ וְגוֹ'"
и как сказано: «А я червь, а не человек и т. д.».
Теилим, 22:7. Если человек уподобляется червю, то он становится хуже червя. Ведь у последнего нет выбора изменить себя, изменить свою природу, которая была создана именно такой.
Итак, размышляя о всем вышесказанном, «бейнони» сможет растоптать свой эгоизм, что позволит его сердцу раскрыться для высоких чувств. Однако не всегда «бейнони» имеет отношение к вожделениям. Как во время молитвы, когда любовь к Всевышнему открыто сияет в его сердце и вытесняет оттуда все чуждые чувства. Об этом мы учили в двенадцатой главе. Каким же образом в этой ситуации «бейнони» должен действовать, чтобы достичь состояния «разбитое сердце»? Об это говорит Алтер Ребе ниже в скобках:
[וְגַם כְּשֶׁמִּתְגַּבֶּרֶת בּוֹ נַפְשׁוֹ הָאֱלֹהִית לְעוֹרֵר הָאַהֲבָה לַה' בִּשְׁעַת הַתְּפִלָּה אֵינָהּ בֶּאֱמֶת לַאֲמִתּוֹ לְגַמְרֵי, מֵאַחַר שֶׁחוֹלֶפֶת וְעוֹבֶרֶת אַחַר הַתְּפִלָּה כַּנִּזְכָּר לְעֵיל סוֹף פֶרֶק יג]
(А также и когда Б-жественная душа в нем усиливается, дабы пробудить любовь ко Всевышнему во время молитвы, это не вполне истинная [любовь], так как она проходит и исчезает после молитвы, как говорилось выше, в конце гл. 13.)
Ведь отличительной характеристикой всего истинного является постоянство и неизменность. Как сказано об этом: «Уста правды пребудут прочными вовеки» (Мишлей, 12:19). И хотя в тринадцатой главе объяснялось, что любовь у «бейнони» все же истинная, поскольку он способен каждый раз пробуждать внутри себя эту любовь заново. Однако такая любовь является истинной лишь по отношению к духовной ступени самого «бейнони», но не истина в чистом виде. Поэтому, когда «бейнони» нуждается в разрушении своего самомнения и должен разбивать грубость гордыни своего сердца, то пусть поразмыслит о том, что любовь его к Б-гу во время молитвы — не является идеалом истинной любви, поскольку сейчас она есть, а после молитвы — улетучивается.
וּבִפְרָט כְּשֶׁיִּזְכֹּר טֻמְאַת נַפְשׁוֹ בַּחַטָּאת נְעוּרִים, וְהַפְּגָם שֶׁעָשָׂה בָּעֶלְיֹונִים,
А тем более когда человек вспоминает о нечистоте души, [порожденной] грехом юнош, и об ущербе, который он нанес в верхних мирах,
Хотя в настоящий момент он к тем грехам больше не имеет никакого отношения, поскольку они были совершены прежде, чем он стал «бейнони», но все же корень его души пребывает в верхних мирах, на том уровне, где прошлое соединяется с настоящим.
וְשָׁם הוּא לְמַעְלָה מֵהַזְּמַן, וּכְאִלּוּ פָּגַם וְנִטְמָא הַיּוֹם חָס וְשָׁלוֹם מַמָּשׁ.
а там ущерб этот выше времени, так, как будто он нанес ущерб и стал нечистым сегодня, да сохранит Всевышний, на самом деле.
וְאַף שֶׁכְּבָר עָשָׂה תְּשׁוּבָה נְכוֹנָה,
И хотя он уже совершил надлежащее покаяние,
И «тшува» его несомненно исправила ущерб в их душе.
הֲרֵי עִקַּר הַתְּשׁוּבָה בַּלֵּב,
ведь главная составляющая покаяния — в сердце,
Главное в чем заключается «тшува» — это глубокое раскаяние в сердце о совершенном зле и это снимает нанесенный душе ущерб.
וְהַלֵּב יֵשׁ בּוֹ בְּחִינוֹת וּמַדְרֵגוֹת רַבּוֹת,
в сердце же существует много категорий и ступеней,
У Алтер Ребе в Ликутей Тора (примечание к Дварим, 45, 4) объясняется внутренний смысл слов: «Из глубин воззвал я к Тебе, Всевышний» (Теилим, 130:1) — в сердце человека существует множество уровней глубины. (Поэтому сказано «глубины» во множественном числе.)
וְהַכֹּל לְפִי מַה שֶׁהוּא אָדָם,
и все они зависят от того, что собой представляет человек,
От человека, который находится на более высокой духовной ступени, требуется «тшува», более высокого порядка и более глубокое раскаяние в сердце.
וּלְפִי הַזְּמַן וְהַמָּקוֹם,
зависит и от времени и от места,
Иногда от человека требуется более глубокая «тшува». Если, например, в некое время и в неком месте человек стоит перед меньшим соблазном — тогда требуется от него более глубокая «тшува» за этот грех, чем если он находится в ситуации, где ему нужно больше бороться с этими соблазнами.
כְּיָדוּעַ לְיוֹדְעִים.
как это известно сведущим.
Таким образом, может оказаться, что та «тшува», которую он совершил прежде, будет недостаточно глубока для того положения, в котором он находится сейчас. Поэтому в настоящий момент от человека может потребоваться «тшува», более высокого порядка.
וְלָכֵן עַכְשָׁו בְּשָׁעָה זוֹ, שֶׁרוֹאֶה בְּעַצְמוֹ "דְּלָא סָלִיק בֵּיהּ נְהֹורָא דְּנִשְׁמָתָא",
И потому теперь, в это время, когда он видит в самом себе, что в нем не загорается свет души,
Грубость его сердца не поддается пламени.
מִכְלָל שֶׁהַיּוֹם לֹא נִתְקַבְּלָה תְּשׁוּבָתוֹ, וַעֲוֹנוֹתָיו מַבְדִּילִים
он заключает, что на сегодняшний момент покаяние его не принято и [тогда] грехи его разделяют [между ним и Всевышним]
Поскольку его прежняя «тшува» теперь не достаточна, то значит снова ущерб, нанесенный прошлыми грехами, не позволяет свету души засиять в нем.
אוֹ שֶׁרוֹצִים לְהַעֲלוֹתוֹ לִתְשׁוּבָה עִלָּאָה יוֹתֵר,
или же [свыше] хотят поднять его на более высокую ступень покаяния,
מֵעָמְקָא דְּלִבָּא יוֹתֵר.
которое было бы совершено из еще большей глубины сердца.
Тогда его внезапная черствость чувств не означает, что на сегодняшний момент его «тшува» не принята. Как раз наоборот, Свыше хотят возвысить его до более высокого уровня покаяния. Поэтому перед ним ставят различные препятствия в служении Всевышнему, чтобы пробудить в нем глубокие силы, и привести его к более возвышенной «тшуве».
וְלָכֵן אָמַר דָּוִד: "וְחַטָּאתִי נֶגְדִּי תָּמִיד".
И потому сказал Давид: «И грех мой всегда предо мною».
Теилим, 51:5.
[На самом деле утверждение, что бывают ситуации, когда свет души не распространяется на тело, но причина этого не в грехах, которые отдаляют от человека Б-жественность, — это очень удивительное утверждение. Поэтому Алтер Ребе необходимо было подтвердить и обосновать его, для чего здесь приводится эта цитата Короля Давида в Теилим. Ведь о том, что у него есть грех, король Давид говорит после того, как уже сообщил, что сердце его мертво, то есть он поднялся на духовный уровень «цадика» и у него нет «дурного начала» («йецер а-ра») и какого-либо отношения к греху. Как эти его слова объяснялись в первой главе. Следовательно, необходимо признать, что вся эта ситуация была создана Свыше только для того, чтобы человек смог продвигаться еще выше в святости (не отталкиваясь ни от какого «негатива»). Примечание Любавичского Ребе Шлита].
Перевод М.Гоцель
Tania 29 shvat
Chapter twenty nine
אֲבָל בַּבֵּינוֹנִי, מֵאַחַר שֶׁמַּהוּתָהּ וְעַצְמוּתָהּ שֶׁל נֶפֶשׁ הַחִיּוּנִית הַבְּהֵמִית שֶׁמִּסִּטְרָא אָחֳרָא, הַמְּלֻבֶּשֶׁת בְּדָמוֹ וּבְשָׂרוְטֵה
But since the essence and essence of the vital animal soul of the middle one, which draws vitality from the side of the Sitra Achra and is clothed in its blood and flesh, has not turned into good, she herself [his animal soul, originating from the “clip”] is this person.
Therefore, crushing its egoism, “Beynoni” thereby destroys the evil “Sitra Achra.”
Below Alter Rebbe indicates what “Beynoni” should think about in order to come to a state of a broken heart. The fact that with his “I” he feels the creation of the sphere of evil “Sitra Achra” should completely destroy his conceit.
וְאִם כֵּן
And that's why
Since the "man" inside him comes from the sphere of "Sitra Achra."
הוּא רָחוֹק מֵה 'בְּתַכְלִית הָרִחוּק,
he is distanced from God by a perfect estrangement,
שֶׁהֲרֵי כֹּחַ הַמִּתְאַוֶּה שֶׁבְּנַפְשׁוֹ הַבְּהֵמִית יָכוֹל גַּם כֵּן לְהִתְאַוּוֹת לִדְבָרִים הָאֲסוּרִים שֶׁהֵם נֶגֶד רְצוֹנוֹ יִתְבָּרֵךְ,
for the power of thirst in his animal soul is also able to desire forbidden things that are contrary to the desire of His blessed one,
אַף שֶׁאֵינוֹ מִתְאַוֶּה לַעֲשׂוֹתָם בְּפֹעַל מַמָּשׁ חָס וְשָׁלוֹם,
although she doesn’t want to carry it out in reality, may God preserve,
רַק שֶׁאֵינָם מְאוּסִים אֶצְלוֹ בֶּאֱמֶת, כְּבַצַּדִּיקִים
but only what is forbidden is not really disgusting, as the righteous,
For a person, of the spiritual tzadik level, everything forbidden by Gd really causes internal disgust. But “Beynoni” does not have such a feeling and therefore, at some point, he may feel a craving for these things.
כְּמוֹ שֶׁנִּתְבָּאֵר לְעֵיל [פֶרֶק יב].
as mentioned above (chap. 12).
In the twelfth chapter, we taught that when the “Beynoni” finishes praying and when the feeling of love for Gd in his heart is no longer so acute, then there is a possibility that the desire for the pleasures of this world will awaken in him: both permitted and forbidden by the Torah . However, as explained there, the desire for the forbidden in him is not so strong that he wanted to actually implement it. Its lack is expressed only in thoughts of the sins that arise in it.
וּבָזֶה
And this
His desire for the forbidden.
הוּא גָּרוּעַ וּמְשֻׁקָּץ וּמְתֹעָב יוֹתֵר מִבַּעֲלֵי חַיִּים הַטְּמֵאִים וּשְׁקָצִים וּרְמָשִׂים כַּנִּזְכָּר לְעֵיל,
it is worse and disgusting and disgusting than unclean animals, insects and bastards, as mentioned above
In chapter twenty-four we taught that unclean animals do nothing against the will of the Most High, but man does. Therefore, he is worse than them.
וּכְמוֹ שֶׁכָּתוּב: "וְאָנֹכִי תּוֹלַעַת וְלֹא אִישׁ וְגוֹ '"
and as it is said: “But I am a worm, not a man, etc.”
Teilim, 22: 7. If a person is likened to a worm, then he becomes worse than a worm. After all, the latter has no choice to change himself, to change his nature, which was created just like that.
So, reflecting on all of the above, “Beynoni” will be able to trample his egoism, which will allow his heart to open up for high feelings. However, “Beynoni” is not always related to lust. Like during prayer, when the love of the Almighty openly shines in his heart and crowds out all foreign feelings from there. We taught this in chapter twelve. How, in this situation, “Beynoni” must act in order to achieve a state of “broken heart”? This is indicated by Alter Rebbe in parentheses below:
[וְגַם כְּשֶׁמִּתְגַּבֶּרֶת בּוֹ נַפְשׁוֹ הָאֱלֹהִית לְעוֹרֵר הָאַהֲבָה לַה 'בִּשְׁעַת הַתְּפִלָּה אֵינָהּ בֶּאֱמֶת לַאֲמִתּוֹ לְגַמְרֵי, מֵאַחַר שֶׁחוֹלֶפֶת וְעוֹבֶרֶת אַחַר הַתְּפִלָּה כַּנִּזְכָּר לְעֵיל סוֹף פֶרֶק יג]
(And also when the Divine soul in him strengthens in order to awaken love for the Almighty during prayer, this is not quite true [love], since it passes and disappears after prayer, as mentioned above, at the end of chapter 13.)
After all, the distinguishing characteristic of all that is true is constancy and immutability. As it is said about this: “The lips of truth will be strong forever” (Michel, 12:19). And although in the thirteenth chapter it was explained that the Beynoni’s love is still true, because he is able to awaken this love inside himself anew each time. However, such love is true only in relation to the spiritual level of the “Beynoni” itself, but not true in its purest form. Therefore, when a “Beynoni” needs to destroy its self-conceit and must break the rudeness of the pride of its heart, then let it reflect on that his love for Gd during prayer is not an ideal of true love, because now it is, and after prayer - disappears.
וּבִפְרָט כְּשֶׁיִּזְכֹּר טֻמְאַת נַפְשׁוֹ בַּחַטָּאת נְעוּרִים, וְהַפְּגָם שֶׁעָשָׂה בָּעֶלְיֹונִים,
And even more so when a person recalls the impurity of the soul [generated] by the sin of young men, and the damage that he inflicted in the upper worlds,
Although at the moment he no longer has any relation to those sins, since they were with
Chapter twenty nine
אֲבָל בַּבֵּינוֹנִי, מֵאַחַר שֶׁמַּהוּתָהּ וְעַצְמוּתָהּ שֶׁל נֶפֶשׁ הַחִיּוּנִית הַבְּהֵמִית שֶׁמִּסִּטְרָא אָחֳרָא, הַמְּלֻבֶּשֶׁת בְּדָמוֹ וּבְשָׂרוְטֵה
But since the essence and essence of the vital animal soul of the middle one, which draws vitality from the side of the Sitra Achra and is clothed in its blood and flesh, has not turned into good, she herself [his animal soul, originating from the “clip”] is this person.
Therefore, crushing its egoism, “Beynoni” thereby destroys the evil “Sitra Achra.”
Below Alter Rebbe indicates what “Beynoni” should think about in order to come to a state of a broken heart. The fact that with his “I” he feels the creation of the sphere of evil “Sitra Achra” should completely destroy his conceit.
וְאִם כֵּן
And that's why
Since the "man" inside him comes from the sphere of "Sitra Achra."
הוּא רָחוֹק מֵה 'בְּתַכְלִית הָרִחוּק,
he is distanced from God by a perfect estrangement,
שֶׁהֲרֵי כֹּחַ הַמִּתְאַוֶּה שֶׁבְּנַפְשׁוֹ הַבְּהֵמִית יָכוֹל גַּם כֵּן לְהִתְאַוּוֹת לִדְבָרִים הָאֲסוּרִים שֶׁהֵם נֶגֶד רְצוֹנוֹ יִתְבָּרֵךְ,
for the power of thirst in his animal soul is also able to desire forbidden things that are contrary to the desire of His blessed one,
אַף שֶׁאֵינוֹ מִתְאַוֶּה לַעֲשׂוֹתָם בְּפֹעַל מַמָּשׁ חָס וְשָׁלוֹם,
although she doesn’t want to carry it out in reality, may God preserve,
רַק שֶׁאֵינָם מְאוּסִים אֶצְלוֹ בֶּאֱמֶת, כְּבַצַּדִּיקִים
but only what is forbidden is not really disgusting, as the righteous,
For a person, of the spiritual tzadik level, everything forbidden by Gd really causes internal disgust. But “Beynoni” does not have such a feeling and therefore, at some point, he may feel a craving for these things.
כְּמוֹ שֶׁנִּתְבָּאֵר לְעֵיל [פֶרֶק יב].
as mentioned above (chap. 12).
In the twelfth chapter, we taught that when the “Beynoni” finishes praying and when the feeling of love for Gd in his heart is no longer so acute, then there is a possibility that the desire for the pleasures of this world will awaken in him: both permitted and forbidden by the Torah . However, as explained there, the desire for the forbidden in him is not so strong that he wanted to actually implement it. Its lack is expressed only in thoughts of the sins that arise in it.
וּבָזֶה
And this
His desire for the forbidden.
הוּא גָּרוּעַ וּמְשֻׁקָּץ וּמְתֹעָב יוֹתֵר מִבַּעֲלֵי חַיִּים הַטְּמֵאִים וּשְׁקָצִים וּרְמָשִׂים כַּנִּזְכָּר לְעֵיל,
it is worse and disgusting and disgusting than unclean animals, insects and bastards, as mentioned above
In chapter twenty-four we taught that unclean animals do nothing against the will of the Most High, but man does. Therefore, he is worse than them.
וּכְמוֹ שֶׁכָּתוּב: "וְאָנֹכִי תּוֹלַעַת וְלֹא אִישׁ וְגוֹ '"
and as it is said: “But I am a worm, not a man, etc.”
Teilim, 22: 7. If a person is likened to a worm, then he becomes worse than a worm. After all, the latter has no choice to change himself, to change his nature, which was created just like that.
So, reflecting on all of the above, “Beynoni” will be able to trample his egoism, which will allow his heart to open up for high feelings. However, “Beynoni” is not always related to lust. Like during prayer, when the love of the Almighty openly shines in his heart and crowds out all foreign feelings from there. We taught this in chapter twelve. How, in this situation, “Beynoni” must act in order to achieve a state of “broken heart”? This is indicated by Alter Rebbe in parentheses below:
[וְגַם כְּשֶׁמִּתְגַּבֶּרֶת בּוֹ נַפְשׁוֹ הָאֱלֹהִית לְעוֹרֵר הָאַהֲבָה לַה 'בִּשְׁעַת הַתְּפִלָּה אֵינָהּ בֶּאֱמֶת לַאֲמִתּוֹ לְגַמְרֵי, מֵאַחַר שֶׁחוֹלֶפֶת וְעוֹבֶרֶת אַחַר הַתְּפִלָּה כַּנִּזְכָּר לְעֵיל סוֹף פֶרֶק יג]
(And also when the Divine soul in him strengthens in order to awaken love for the Almighty during prayer, this is not quite true [love], since it passes and disappears after prayer, as mentioned above, at the end of chapter 13.)
After all, the distinguishing characteristic of all that is true is constancy and immutability. As it is said about this: “The lips of truth will be strong forever” (Michel, 12:19). And although in the thirteenth chapter it was explained that the Beynoni’s love is still true, because he is able to awaken this love inside himself anew each time. However, such love is true only in relation to the spiritual level of the “Beynoni” itself, but not true in its purest form. Therefore, when a “Beynoni” needs to destroy its self-conceit and must break the rudeness of the pride of its heart, then let it reflect on that his love for Gd during prayer is not an ideal of true love, because now it is, and after prayer - disappears.
וּבִפְרָט כְּשֶׁיִּזְכֹּר טֻמְאַת נַפְשׁוֹ בַּחַטָּאת נְעוּרִים, וְהַפְּגָם שֶׁעָשָׂה בָּעֶלְיֹונִים,
And even more so when a person recalls the impurity of the soul [generated] by the sin of young men, and the damage that he inflicted in the upper worlds,
Although at the moment he no longer has any relation to those sins, since they were with
У записи 2 лайков,
1 репостов,
256 просмотров.
1 репостов,
256 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Хаим Толочинский
