"Смерть Келеборна"
...и сказала тогда Миримэ, Меч Эрин Гален:
- Се Намбилион, враг мой и моего рода, и на руках его - кровь моей матери. Оттого вызываю я его на поединок, и он принял мой вызов. Будьте вы, эдиль, свидетелями сему.
И спросил один из эльфов:
- Нынче час нашей победы, и пал Саурон и слуги его обратились в пепел и дым. Разве гоже поднимать сейчас старые ссоры, пусть даже кровью они были вспоены? Разве время сейчас обагрять мечи кровью союзников и собратьев? Примиритесь промеж собой, и пусть Намбилион скажет свое слово о вине, которая пала на него во время Резни в Дориате.
Но горд был Намбилион и сказал:
- Помню я ту жену, что пыталась защитить выкормышей полуэльфа, помню и смерть ее от моего меча. Будь она предо мной сейчас, точно так же я бы прервал ее путь в мире этом.
Гневом заполыхало сердце Миримэ, и горечью - сердца эдиль, ибо предчувствовали все, что большая беда произойдет от этих слов.
- Лишь кровью можно смыть эту вину. Будем мы драться до смерти одного из нас, - сказала Миримэ, - и не будет меж нами мира на этой земле.
Так, в Минас-Тирите, между Нижним городом и Средним, прямо рядом с мостом, отделявшим недавнее поле битвы от лазарета, встали кругом эдиль, глядя на поединок. Зазвенели мечи, но хоть сильны были оба бойца, нолдо Первого дома оказался искуснее в ратном деле. Пала на колени Миримэ от тяжелых ран, и занес над ее главой свой меч Намбилион.
Тогда выступил вперед Бреголлон из Лесной стражи, и сказал:
- Погоди же, Намбилион, дай мне вопросить Миримэ один раз.
Ибо знал он, что сочтены его дни в Средиземье, и хотел уйти к Гаваням, а оттуда на Заокраинный Запад, и оттого хотел спросить Миримэ, что есть дорогого ей в смертных землях, что мог бы он ей привезти в Валинор, где ожидал увидеть ее после. И хоть ненавидел нандо Бреголлон синдар, и в особенности советницу Трандуила Миримэ, известную своим гордым и заносчивым нравом, но перед лицом ее неминуемой смерти, готов он был оказать ей ту честь, которую посчитал значимой.
Но Намбилион решил, что хочет Лесной страж отвлечь его и попросить ставить жизнь его противнице и закричал:
- Слышал ли ты, какую она поставила цену?
И вновь Бреголлон сказал:
- Один лишь вопрос дай мне задать ей, о Намбилион.
Но нолдо был неумолим:
- Смерть ли назвала она ценою нашего поединка или нет, о темный эльф? - закричал он, и снова занес меч над ее плечом.
- Так, о нолдо, - подтведил Бреголлон, и все эдиль вокруг сказали: "Так", хотя не было горше того ответа, и ударил Намбилион, прерывая путь Миримэ в смертном мире.
Но пока глаза всех устремлены были на поединщиков, не увидел никто, как в тот момент, когда спорил Лесной страж с Намбилионом, по мосту прошел Владыка Келеборн, и лориенский серый плащ на его плечах даже в безлиственном сумраке людского града укрывал его от чужих взглядов. И когда опустил свой меч Намбилион, Владыка Келеборн отбросил плащ, и сделав шаг ближе, положил руку на плечо коленопреклоненной Миримэ и сказал голосом, полным скорби и мужества:
- Я принимаю этот удар.
И пал бездыханным.
Так погиб величайший из Владык Средиземья, и память о нем не угаснет в серцах эдиль, видевших тот поединок.
Закричала тогда Миримэ, видя, что смерть ее похитили от нее, и горе исказило черты Намбилиона, понявшего, что своею рукой прервал он жизнь своего господина и супруга госпожи своей. И рек он:
- Что ж. Ты хотела крови - ты получила ее. Ты хотела смерти - и смертью великого героя оплачена твоя цена. Довольна ли ты, синда? - и ушел.
А Миримэ упала на грудь владыке Келеборну, и слезы текли по лицу ее, и слезы выступали на глазах взиравших на это эдиль.
- Надо позвать леди Галадриэль, - сказала Тауриэль, - но я не возьму на себя этот страшный долг.
- Надо судить Миримэ, - сказал Бреголлон, - но лишь король может сделать это, а нет у нас короля.
И много, много голосов эдиль раздавалось, и смущены были они, и не знали что делать.
Но вот, владычица Галадриэль прошла по мосту, опираясь на руку Сарумана Белого, и тяжел был ее шаг, и поступь нолдор Первой эпохи отзывалась в нем. И казалось что не по мосту в Минас-Тирите ступает она, а вновь переходит через вздыбленные льды, таким холодом веяло от нее.
- Кто сделал это? - спросила она.
В страхе перед ее горем и гневом эдиль рассказали ей о том, что произошло.
- Оставьте меня с ним, - велела она, и все расступились, ибо горе ее было так сильно, что никто не мог вынести той тяжести.
И оплакав своего возлюбленного супруга прямо там, на холме у реки, она призвала всех эдиль и эльдар, что были в ту пору в Минас-Тирите, а были там почти все, ведь только что кончилась Осада, и эльфам стоило бы праздновать победу, а не лить новую кровь в неблагодарную землю людских городов. И в первую очередь призвала она Намбилиона, потому что хотела судить его.
Встал Намбилион против нее и было его лицо полно гордости и гнева, будто не ведал он за собой вины. Сказала Галадриэль:
- Прежде я не доверяла тебе и считала тебя врагом. Но верной службой и дружбой заслужил ты мое уважение, и я принимала тебя как равного в моем доме и сражалась с тобой рядом. Теперь же, отнял ты у меня самое ценное, что было у меня в Арде.
- Не моя в том вина, Владычица, - ответил Намбилион, - так решил Келеборн.
Покачала головой Галадриэль:
- Больше всего желает сейчас мое сердце смерти твоей. Я хочу видеть как ты захлебнешься собственной кровью у моих ног. Но... пролитая кровь тянет за собой другую, и нет конца смертям. Поэтому я не стану тебя казнить. Нет, - и видно было, как тяжело ей это решение, - но я не хочу видеть тебя никогда более, Намбилион. Не будет приюта тебе в моей земле, и не найдешь ты приюта во владениях и королевствах эльфах, сколько их не есть в Средиземье. Иди и неси с собой проклятье свое.
Сказала она и ушли эльфы Лориэна, подняв на щите погибшего Келеборна, в свои земли, хоронить и оплакивать его.
А эдиль, встав в круг, слушали слова Леголаса.
- Отчего, - говорил он, - Владычица Галадриэль возомнила себе, что может приказывать мне, наследнику моего отца? С чего взяла она, что ее воля, воля Лориэнской нольдо, будет иметь значение в Зеленом лесу? Кто она такая, чтобы велеть нам, синдар и нандор? Не будет такого. Волей своей скажу: ежели Намбилион захочет придти в наш лес, мы сами решим, давать ему приют, или нет.
И уже уходя под родные своды Зеленолесья, мудрый Гэлион, хранитель традиций Эрин Гален, обмолвился:
- Возможно, лишь с уходом эльдар появится возможность избыть то зло, которое вольно или невольно принесли с собой Перворожденные.
Но возразил ему Бердир, мрачный страж темниц:
- Уход Нолдор, не означает уход Синдар и тем более Нандор. Наш дом - Средиземье, а не Валинор. Нам здесь жить, нам и избывать это зло.
А Тауриэль молчала, ибо видела она, что ростки зла не искоренить. И всегда эльфийские народы будут воевать и спорить между собой, и это в их натуре, видели ли они свет Валинора, или нет. И сердце ее преисполнилось горем, от того, что она поняла, как глубоко искажение извратило суть первых детей Эру.
...и сказала тогда Миримэ, Меч Эрин Гален:
- Се Намбилион, враг мой и моего рода, и на руках его - кровь моей матери. Оттого вызываю я его на поединок, и он принял мой вызов. Будьте вы, эдиль, свидетелями сему.
И спросил один из эльфов:
- Нынче час нашей победы, и пал Саурон и слуги его обратились в пепел и дым. Разве гоже поднимать сейчас старые ссоры, пусть даже кровью они были вспоены? Разве время сейчас обагрять мечи кровью союзников и собратьев? Примиритесь промеж собой, и пусть Намбилион скажет свое слово о вине, которая пала на него во время Резни в Дориате.
Но горд был Намбилион и сказал:
- Помню я ту жену, что пыталась защитить выкормышей полуэльфа, помню и смерть ее от моего меча. Будь она предо мной сейчас, точно так же я бы прервал ее путь в мире этом.
Гневом заполыхало сердце Миримэ, и горечью - сердца эдиль, ибо предчувствовали все, что большая беда произойдет от этих слов.
- Лишь кровью можно смыть эту вину. Будем мы драться до смерти одного из нас, - сказала Миримэ, - и не будет меж нами мира на этой земле.
Так, в Минас-Тирите, между Нижним городом и Средним, прямо рядом с мостом, отделявшим недавнее поле битвы от лазарета, встали кругом эдиль, глядя на поединок. Зазвенели мечи, но хоть сильны были оба бойца, нолдо Первого дома оказался искуснее в ратном деле. Пала на колени Миримэ от тяжелых ран, и занес над ее главой свой меч Намбилион.
Тогда выступил вперед Бреголлон из Лесной стражи, и сказал:
- Погоди же, Намбилион, дай мне вопросить Миримэ один раз.
Ибо знал он, что сочтены его дни в Средиземье, и хотел уйти к Гаваням, а оттуда на Заокраинный Запад, и оттого хотел спросить Миримэ, что есть дорогого ей в смертных землях, что мог бы он ей привезти в Валинор, где ожидал увидеть ее после. И хоть ненавидел нандо Бреголлон синдар, и в особенности советницу Трандуила Миримэ, известную своим гордым и заносчивым нравом, но перед лицом ее неминуемой смерти, готов он был оказать ей ту честь, которую посчитал значимой.
Но Намбилион решил, что хочет Лесной страж отвлечь его и попросить ставить жизнь его противнице и закричал:
- Слышал ли ты, какую она поставила цену?
И вновь Бреголлон сказал:
- Один лишь вопрос дай мне задать ей, о Намбилион.
Но нолдо был неумолим:
- Смерть ли назвала она ценою нашего поединка или нет, о темный эльф? - закричал он, и снова занес меч над ее плечом.
- Так, о нолдо, - подтведил Бреголлон, и все эдиль вокруг сказали: "Так", хотя не было горше того ответа, и ударил Намбилион, прерывая путь Миримэ в смертном мире.
Но пока глаза всех устремлены были на поединщиков, не увидел никто, как в тот момент, когда спорил Лесной страж с Намбилионом, по мосту прошел Владыка Келеборн, и лориенский серый плащ на его плечах даже в безлиственном сумраке людского града укрывал его от чужих взглядов. И когда опустил свой меч Намбилион, Владыка Келеборн отбросил плащ, и сделав шаг ближе, положил руку на плечо коленопреклоненной Миримэ и сказал голосом, полным скорби и мужества:
- Я принимаю этот удар.
И пал бездыханным.
Так погиб величайший из Владык Средиземья, и память о нем не угаснет в серцах эдиль, видевших тот поединок.
Закричала тогда Миримэ, видя, что смерть ее похитили от нее, и горе исказило черты Намбилиона, понявшего, что своею рукой прервал он жизнь своего господина и супруга госпожи своей. И рек он:
- Что ж. Ты хотела крови - ты получила ее. Ты хотела смерти - и смертью великого героя оплачена твоя цена. Довольна ли ты, синда? - и ушел.
А Миримэ упала на грудь владыке Келеборну, и слезы текли по лицу ее, и слезы выступали на глазах взиравших на это эдиль.
- Надо позвать леди Галадриэль, - сказала Тауриэль, - но я не возьму на себя этот страшный долг.
- Надо судить Миримэ, - сказал Бреголлон, - но лишь король может сделать это, а нет у нас короля.
И много, много голосов эдиль раздавалось, и смущены были они, и не знали что делать.
Но вот, владычица Галадриэль прошла по мосту, опираясь на руку Сарумана Белого, и тяжел был ее шаг, и поступь нолдор Первой эпохи отзывалась в нем. И казалось что не по мосту в Минас-Тирите ступает она, а вновь переходит через вздыбленные льды, таким холодом веяло от нее.
- Кто сделал это? - спросила она.
В страхе перед ее горем и гневом эдиль рассказали ей о том, что произошло.
- Оставьте меня с ним, - велела она, и все расступились, ибо горе ее было так сильно, что никто не мог вынести той тяжести.
И оплакав своего возлюбленного супруга прямо там, на холме у реки, она призвала всех эдиль и эльдар, что были в ту пору в Минас-Тирите, а были там почти все, ведь только что кончилась Осада, и эльфам стоило бы праздновать победу, а не лить новую кровь в неблагодарную землю людских городов. И в первую очередь призвала она Намбилиона, потому что хотела судить его.
Встал Намбилион против нее и было его лицо полно гордости и гнева, будто не ведал он за собой вины. Сказала Галадриэль:
- Прежде я не доверяла тебе и считала тебя врагом. Но верной службой и дружбой заслужил ты мое уважение, и я принимала тебя как равного в моем доме и сражалась с тобой рядом. Теперь же, отнял ты у меня самое ценное, что было у меня в Арде.
- Не моя в том вина, Владычица, - ответил Намбилион, - так решил Келеборн.
Покачала головой Галадриэль:
- Больше всего желает сейчас мое сердце смерти твоей. Я хочу видеть как ты захлебнешься собственной кровью у моих ног. Но... пролитая кровь тянет за собой другую, и нет конца смертям. Поэтому я не стану тебя казнить. Нет, - и видно было, как тяжело ей это решение, - но я не хочу видеть тебя никогда более, Намбилион. Не будет приюта тебе в моей земле, и не найдешь ты приюта во владениях и королевствах эльфах, сколько их не есть в Средиземье. Иди и неси с собой проклятье свое.
Сказала она и ушли эльфы Лориэна, подняв на щите погибшего Келеборна, в свои земли, хоронить и оплакивать его.
А эдиль, встав в круг, слушали слова Леголаса.
- Отчего, - говорил он, - Владычица Галадриэль возомнила себе, что может приказывать мне, наследнику моего отца? С чего взяла она, что ее воля, воля Лориэнской нольдо, будет иметь значение в Зеленом лесу? Кто она такая, чтобы велеть нам, синдар и нандор? Не будет такого. Волей своей скажу: ежели Намбилион захочет придти в наш лес, мы сами решим, давать ему приют, или нет.
И уже уходя под родные своды Зеленолесья, мудрый Гэлион, хранитель традиций Эрин Гален, обмолвился:
- Возможно, лишь с уходом эльдар появится возможность избыть то зло, которое вольно или невольно принесли с собой Перворожденные.
Но возразил ему Бердир, мрачный страж темниц:
- Уход Нолдор, не означает уход Синдар и тем более Нандор. Наш дом - Средиземье, а не Валинор. Нам здесь жить, нам и избывать это зло.
А Тауриэль молчала, ибо видела она, что ростки зла не искоренить. И всегда эльфийские народы будут воевать и спорить между собой, и это в их натуре, видели ли они свет Валинора, или нет. И сердце ее преисполнилось горем, от того, что она поняла, как глубоко искажение извратило суть первых детей Эру.
"Death of Celeborn"
... and then Mirime said, Sword Erin Galen:
- Xie Nambilion, my enemy and my family, and in his arms is the blood of my mother. That's why I challenge him to a duel, and he accepted my challenge. Be you, aedile, witnesses of this.
And one of the elves asked:
“Today is the hour of our victory, and Sauron fell, and his servants turned to ashes and smoke. Is it any better now to raise old quarrels, even if they were drunk with blood? Is it time to soak swords with the blood of allies and brothers? Reconcile yourself and let the Nambilion say his word about the wine that fell on him during the Massacre at Doriath.
But Nambilion was proud and said:
“I remember that wife who tried to protect the half-elven fosterlings, I remember her death from my sword.” If she were before me now, in the same way I would interrupt her path in this world.
Mirihe’s heart flashed with anger, and Edil’s hearts flashed with bitterness, for they all foresaw that great misfortune would come from these words.
“Only by blood can this guilt be washed away.” We will fight to the death of one of us, ”said Mirime,“ and there will be no peace between us on this earth. ”
So, in Minas Tirith, between the Lower City and the Middle, right next to the bridge separating the recent battlefield from the infirmary, the Aedile stood around, looking at the duel. The swords rang, but even though both fighters were strong, the Noldo of the First House turned out to be more skilled in military affairs. Mirimee fell on her knees from severe wounds, and raised her sword Nambilion over her head.
Then Bregollon stepped forward from the Forest Guard, and said:
“Wait a minute, Nambilion, let me ask Mirime once.”
For he knew that his days were counted in Middle-earth, and wanted to go to the Havens, and from there to the Outlying West, and therefore he wanted to ask Mirime what was dear to her in the mortal lands, what could he bring her to Valinor, where he expected to see her after. And even though he hated Nando Bregollon Sindar, and especially adviser Thranduil Mirime, known for her proud and arrogant disposition, but in the face of her imminent death, he was ready to render her the honor that he considered significant.
But the Nambilion decided that he wanted the Forest Guard to distract him and ask him to put life to his opponent and shouted:
“Have you heard what price she set?”
And again Bregollon said:
“Just ask me a question, O Nambilion.”
But the Noldo was implacable:
“Did she call death at the cost of our fight or not, oh dark elf?” he cried, and again brought the sword over her shoulder.
“So, about the Noldo,” Bregollon said, and all the aediles said, “So,” although there was no better answer, and hit Nambilion, interrupting Mirime’s path in the mortal world.
But while all eyes were fixed on the fighters, no one saw how, when the Forest Guard was arguing with Nambilion, Vladyka Celeborn passed along the bridge, and the Lorien gray cloak on his shoulders shielded him from the eyes of others even in the leafless dusk of human hail. And when Nambilion lowered his sword, Lord Celeborn threw off his cloak, and taking a step closer, put his hand on the shoulder of the kneeling Mirime and said in a voice full of sorrow and courage:
- I accept this blow.
And fell lifeless.
Thus the greatest of the Lords of Middle-earth perished, and the memory of him will not fade in the hearts of the aediles who saw that duel.
Then Mirima screamed, seeing that her death had been stolen from her, and grief distorted the features of Nambilion, who realized that with his hand he interrupted the life of his master and his mistress's mistress. And he rivers:
- Well. You wanted blood - you got it. You wanted death - and the death of the great hero paid your price. Are you satisfied, Sinda? - and left.
But Mirime fell on the chest of Vladyka Celeborn, and tears flowed down her face, and tears appeared in the eyes of the aedile looking at it.
“We need to call Lady Galadriel,” said Tauriel, “but I will not take on this terrible duty.”
“Mirime must be judged,” said Bregollon, “but only the king can do this, and we have no king.”
And many, many Edil voices were heard, and they were embarrassed, and did not know what to do.
But now, the mistress Galadriel passed over the bridge, leaning on the hand of Saruman Bely, and her step was heavy, and the steps of the First Eldor responded in him. And it seemed that she was not stepping on the bridge in Minas Tirith, but again crossing over the heaving ice, such a cold was blowing from her.
- Who did this? she asked.
In fear of her grief and anger, Edil told her what had happened.
“Leave me with him,” she ordered, and everyone parted, for her grief was so strong that no one could bear the weight.
And mourning her beloved husband right there, on a hill by the river, she called on all the aediles and eldar who were at that time in Minas Tirith, and almost everyone was there, because the Siege had just ended, and the elves should have celebrated the victory, and Do not pour new blood into the ungrateful land of human cities. And first of all, she called on Nambilion, because she wanted to judge him.
Nambilion stood up against her and his face was full of pride and anger, as if he knew no guilt. Galadriel said:
“Before, I did not trust you and considered you an enemy.” But you have earned my respect by faithful service and friendship, and I accepted you as an equal
... and then Mirime said, Sword Erin Galen:
- Xie Nambilion, my enemy and my family, and in his arms is the blood of my mother. That's why I challenge him to a duel, and he accepted my challenge. Be you, aedile, witnesses of this.
And one of the elves asked:
“Today is the hour of our victory, and Sauron fell, and his servants turned to ashes and smoke. Is it any better now to raise old quarrels, even if they were drunk with blood? Is it time to soak swords with the blood of allies and brothers? Reconcile yourself and let the Nambilion say his word about the wine that fell on him during the Massacre at Doriath.
But Nambilion was proud and said:
“I remember that wife who tried to protect the half-elven fosterlings, I remember her death from my sword.” If she were before me now, in the same way I would interrupt her path in this world.
Mirihe’s heart flashed with anger, and Edil’s hearts flashed with bitterness, for they all foresaw that great misfortune would come from these words.
“Only by blood can this guilt be washed away.” We will fight to the death of one of us, ”said Mirime,“ and there will be no peace between us on this earth. ”
So, in Minas Tirith, between the Lower City and the Middle, right next to the bridge separating the recent battlefield from the infirmary, the Aedile stood around, looking at the duel. The swords rang, but even though both fighters were strong, the Noldo of the First House turned out to be more skilled in military affairs. Mirimee fell on her knees from severe wounds, and raised her sword Nambilion over her head.
Then Bregollon stepped forward from the Forest Guard, and said:
“Wait a minute, Nambilion, let me ask Mirime once.”
For he knew that his days were counted in Middle-earth, and wanted to go to the Havens, and from there to the Outlying West, and therefore he wanted to ask Mirime what was dear to her in the mortal lands, what could he bring her to Valinor, where he expected to see her after. And even though he hated Nando Bregollon Sindar, and especially adviser Thranduil Mirime, known for her proud and arrogant disposition, but in the face of her imminent death, he was ready to render her the honor that he considered significant.
But the Nambilion decided that he wanted the Forest Guard to distract him and ask him to put life to his opponent and shouted:
“Have you heard what price she set?”
And again Bregollon said:
“Just ask me a question, O Nambilion.”
But the Noldo was implacable:
“Did she call death at the cost of our fight or not, oh dark elf?” he cried, and again brought the sword over her shoulder.
“So, about the Noldo,” Bregollon said, and all the aediles said, “So,” although there was no better answer, and hit Nambilion, interrupting Mirime’s path in the mortal world.
But while all eyes were fixed on the fighters, no one saw how, when the Forest Guard was arguing with Nambilion, Vladyka Celeborn passed along the bridge, and the Lorien gray cloak on his shoulders shielded him from the eyes of others even in the leafless dusk of human hail. And when Nambilion lowered his sword, Lord Celeborn threw off his cloak, and taking a step closer, put his hand on the shoulder of the kneeling Mirime and said in a voice full of sorrow and courage:
- I accept this blow.
And fell lifeless.
Thus the greatest of the Lords of Middle-earth perished, and the memory of him will not fade in the hearts of the aediles who saw that duel.
Then Mirima screamed, seeing that her death had been stolen from her, and grief distorted the features of Nambilion, who realized that with his hand he interrupted the life of his master and his mistress's mistress. And he rivers:
- Well. You wanted blood - you got it. You wanted death - and the death of the great hero paid your price. Are you satisfied, Sinda? - and left.
But Mirime fell on the chest of Vladyka Celeborn, and tears flowed down her face, and tears appeared in the eyes of the aedile looking at it.
“We need to call Lady Galadriel,” said Tauriel, “but I will not take on this terrible duty.”
“Mirime must be judged,” said Bregollon, “but only the king can do this, and we have no king.”
And many, many Edil voices were heard, and they were embarrassed, and did not know what to do.
But now, the mistress Galadriel passed over the bridge, leaning on the hand of Saruman Bely, and her step was heavy, and the steps of the First Eldor responded in him. And it seemed that she was not stepping on the bridge in Minas Tirith, but again crossing over the heaving ice, such a cold was blowing from her.
- Who did this? she asked.
In fear of her grief and anger, Edil told her what had happened.
“Leave me with him,” she ordered, and everyone parted, for her grief was so strong that no one could bear the weight.
And mourning her beloved husband right there, on a hill by the river, she called on all the aediles and eldar who were at that time in Minas Tirith, and almost everyone was there, because the Siege had just ended, and the elves should have celebrated the victory, and Do not pour new blood into the ungrateful land of human cities. And first of all, she called on Nambilion, because she wanted to judge him.
Nambilion stood up against her and his face was full of pride and anger, as if he knew no guilt. Galadriel said:
“Before, I did not trust you and considered you an enemy.” But you have earned my respect by faithful service and friendship, and I accepted you as an equal
У записи 42 лайков,
2 репостов,
1462 просмотров.
2 репостов,
1462 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Камилла Керимова
