Яркий солнечный свет заливал пространство шумного проспекта, но он зажмурил глаза совсем не по этой причине. То, что он видел вокруг, рядом с собою, вдруг стало фотографией, словно вырезанной из старого журнала. Не было ничего особенного: широкий, словно взвывающий проспект в центре города, типовая станция метро, куда-то спешащие люди, вдруг исчезающие в дверях станции и так же вдруг появляющиеся в них. Будний день большого города. Но в какой-то момент это всё словно застыло, стало фотографией, недвижным образом, вырванным из старых газет, журнальных статей о том, как счастливо и просто живётся советскому гражданину. Можно взять ножницы и вырезать фотографию, а потом приклеить её над столом, заваленным грудой выцветших бумаг, едко пахнущих прелой осенней листвою. Жёлтый свет старой настольной лампы, вырывающей кусочки пространства из царства полутеней дополнял картинку.
Он открыл глаза. Фотография ожила, стала динамичной, но оставалась фотографией. Исчезающие фигурки людей сменялись другими, но ничего не менялось. Он шумно вздохнул. Надо спускаться в метро.
Вход в метро напомнил ему пылесос. Неведомая сила всасывала людей по их собственному желанию в подземную трубу, перемалывала их на мелкие кусочки, кое-как собирала в целое, а потом выплёвывала в суету переплетающихся, мерцающих улиц. Он дрожал, было страшно.
На платформе снова всё застыло и стало фотографией. Замер поезд с неуспевшими закрыться дверьми, застыли в воздухе слова «Осторожно, двери закрываются!», фигурки людей, идущих к эскалатору. Он рассматривал их с детским любопытством, вглядываясь в лица, словно надеясь найти кого-то, давно потерянного и забытого. Но этого кого-то не было. Он снова вздохнул. Пространство ожило и зазвучало.
Стук колёс поезда был жгуч и резок. Названия станций были непривычными и ничего ему не говорили. Он болезненно вслушивался в объявления остановок, боясь проехать единственную, название которой знал. Он не помнил, почему ему надо туда, что он должен найти. Может быть, не хотел помнить. На следующей!
Бег эскалатора вверх был медленным, как никогда. Метрополитен вытолкнул его из своей шумной трубы, он скользнул глазами по плоскости пространства и увидел её. Тогда он вспомнил. Сверхновая зажглась.
Он открыл глаза. Фотография ожила, стала динамичной, но оставалась фотографией. Исчезающие фигурки людей сменялись другими, но ничего не менялось. Он шумно вздохнул. Надо спускаться в метро.
Вход в метро напомнил ему пылесос. Неведомая сила всасывала людей по их собственному желанию в подземную трубу, перемалывала их на мелкие кусочки, кое-как собирала в целое, а потом выплёвывала в суету переплетающихся, мерцающих улиц. Он дрожал, было страшно.
На платформе снова всё застыло и стало фотографией. Замер поезд с неуспевшими закрыться дверьми, застыли в воздухе слова «Осторожно, двери закрываются!», фигурки людей, идущих к эскалатору. Он рассматривал их с детским любопытством, вглядываясь в лица, словно надеясь найти кого-то, давно потерянного и забытого. Но этого кого-то не было. Он снова вздохнул. Пространство ожило и зазвучало.
Стук колёс поезда был жгуч и резок. Названия станций были непривычными и ничего ему не говорили. Он болезненно вслушивался в объявления остановок, боясь проехать единственную, название которой знал. Он не помнил, почему ему надо туда, что он должен найти. Может быть, не хотел помнить. На следующей!
Бег эскалатора вверх был медленным, как никогда. Метрополитен вытолкнул его из своей шумной трубы, он скользнул глазами по плоскости пространства и увидел её. Тогда он вспомнил. Сверхновая зажглась.
Bright sunlight flooded the space of the noisy avenue, but he closed his eyes for no reason at all. What he saw around, next to him, suddenly became a photograph, as if cut out from an old magazine. There was nothing special: a wide, like a howling avenue in the center of the city, a typical metro station, somewhere in a hurry people suddenly disappearing at the station doors and suddenly appearing in them. Weekday of the big city. But at some point it all seemed to freeze, it became a photograph, motionless, torn from old newspapers, magazine articles about how happy and simple life is for a Soviet citizen. You can take the scissors and cut out the photo, and then glue it over the table, littered with a pile of faded papers, smelling acridly of pretty autumn foliage. The yellow light of an old table lamp tearing pieces of space from the kingdom of partial shade supplemented the picture.
He opened his eyes. The photograph came to life, became dynamic, but remained a photograph. Disappearing figures of people were replaced by others, but nothing changed. He sighed noisily. We have to go down the subway.
The subway entrance reminded him of a vacuum cleaner. An unknown force sucked people of their own accord into an underground pipe, grinded them into small pieces, somehow gathered them into a whole, and then spat out into the bustle of interwoven, shimmering streets. He was trembling, it was scary.
On the platform, everything froze again and became a photograph. The train with the doors that failed to close was measured, the words "Caution, the doors are closing!", Figures of people walking to the escalator froze in the air. He examined them with childish curiosity, peering into their faces, as if hoping to find someone long lost and forgotten. But this was not someone. He sighed again. The space came to life and sounded.
The sound of the wheels of the train was burning and sharp. The names of the stations were unusual and did not tell him anything. He painfully listened to the announcements of stops, afraid to drive the only one whose name he knew. He did not remember why he needed to go there, what he should find. Maybe I didn’t want to remember. On the next one!
Escalator running upward was slower than ever. The subway pushed him out of his noisy pipe, he glanced with his eyes along the plane of space and saw her. Then he remembered. Supernova lit up.
He opened his eyes. The photograph came to life, became dynamic, but remained a photograph. Disappearing figures of people were replaced by others, but nothing changed. He sighed noisily. We have to go down the subway.
The subway entrance reminded him of a vacuum cleaner. An unknown force sucked people of their own accord into an underground pipe, grinded them into small pieces, somehow gathered them into a whole, and then spat out into the bustle of interwoven, shimmering streets. He was trembling, it was scary.
On the platform, everything froze again and became a photograph. The train with the doors that failed to close was measured, the words "Caution, the doors are closing!", Figures of people walking to the escalator froze in the air. He examined them with childish curiosity, peering into their faces, as if hoping to find someone long lost and forgotten. But this was not someone. He sighed again. The space came to life and sounded.
The sound of the wheels of the train was burning and sharp. The names of the stations were unusual and did not tell him anything. He painfully listened to the announcements of stops, afraid to drive the only one whose name he knew. He did not remember why he needed to go there, what he should find. Maybe I didn’t want to remember. On the next one!
Escalator running upward was slower than ever. The subway pushed him out of his noisy pipe, he glanced with his eyes along the plane of space and saw her. Then he remembered. Supernova lit up.
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Жуков
