Говорят, прошлого не существует. Это не совсем так. Жизнь в настоящем и в том будущем, которое рождается в настоящем, - это правда. Однако прошлое продолжает влиять на нас - теми поступками, что совершил человек, теми словами, что он произносил, теми мыслями, что уносились в пространство, - на нитях судьбы завязались многочисленные узелки, которым ещё предстоит развязаться. Порой то, что создано было в прошлом, оказывается исцеляющим бальзамом, и, как бы не было тяжело в этот миг человеку, он понимает: жизнь продолжается, и "лучшее, конечно, впереди".
Таким бальзамом стали для меня дневниковые записи о путешествии по Монголии, они были здесь в виде заметки, пусть побудут ещё.
17 мая 2012 года
.........
К вечеру я жарко натопил печку; дрова весело потрескивали в ней, руки пахли смолой. И не было ничего, кроме этого мгновения и этой печки, кроме отблеска пламени на моих щеках и кроме перемигивающихся звёзд в тёмно-синем небе за дверью юрты. Накинув куртку на плечи, я иногда выходил во двор и видел тонкую струйку дыма, вьющуюся из трубы над юртой и растворяющуюся вскоре в пространстве. Я слегка завидовал этому дыму, его невесомости, его мимолётности. Я бы хотел быть дымом.
18 мая 2012 года
Вот сегодня Монголия оправдывает своё название страны вечно-голубого неба. Небо сияло так, что даже сквозь плотно зажмуренные глаза сияние проникало внутрь, и весь организм отзывался на его зов. Но всё так же дул северный ветер.
Мы шли по западному берегу озера Хубсугул, которое ещё часто называют Синей жемчужиной, и, пожалуй, нет другого названия, которое так подходило бы ему. Большая часть его ещё скрывалась подо льдом, но вдоль берега уже синела вода, такого же глубоко синего цвета, как и небо над нами. Небо было глазами, а вода бесчисленными васильками, доверчиво глядевшими в него, как в зеркало. Небо было братом, вода – сестрой; небо было и вода тоже была, и что в этом такого? В общем-то, ничего особенного, но только было очень радостно, и поэтому это было таким важным. Всего лишь небо и всего лишь вода, но как же это много!
Местами лёд становился тонким, почти прозрачным, и вода, что блестела под ним, теряла глубину синего и приобретала нежно-голубой оттенок. Голубое, синее, белое. Синее, белое, голубое. Белое, синее, голубое. Аромат прошлогодней хвои от растущих здесь повсюду лиственниц. Мне больше ничего и не надо.
Если остановиться, замереть в неподвижности, то можно услышать тишину, изредка прерываемую криком ворона. Если постоять так чуть-чуть, привыкнуть к тишине, то становится слышно, как тает лёд на озере, подтачиваемый водой, - словно миллионы маленьких, с ноготок, серебряных колокольчиков звенят. Я видел их – миллионы серебряных колокольчиков, они звенят под водой, и лёд тает, разрушается, исчезает. Исчезает не только на озере, но и в человеческих сердцах. Ах, если бы было так! – где же вы, серебряные колокольца, мне вы так нужны!
Таким бальзамом стали для меня дневниковые записи о путешествии по Монголии, они были здесь в виде заметки, пусть побудут ещё.
17 мая 2012 года
.........
К вечеру я жарко натопил печку; дрова весело потрескивали в ней, руки пахли смолой. И не было ничего, кроме этого мгновения и этой печки, кроме отблеска пламени на моих щеках и кроме перемигивающихся звёзд в тёмно-синем небе за дверью юрты. Накинув куртку на плечи, я иногда выходил во двор и видел тонкую струйку дыма, вьющуюся из трубы над юртой и растворяющуюся вскоре в пространстве. Я слегка завидовал этому дыму, его невесомости, его мимолётности. Я бы хотел быть дымом.
18 мая 2012 года
Вот сегодня Монголия оправдывает своё название страны вечно-голубого неба. Небо сияло так, что даже сквозь плотно зажмуренные глаза сияние проникало внутрь, и весь организм отзывался на его зов. Но всё так же дул северный ветер.
Мы шли по западному берегу озера Хубсугул, которое ещё часто называют Синей жемчужиной, и, пожалуй, нет другого названия, которое так подходило бы ему. Большая часть его ещё скрывалась подо льдом, но вдоль берега уже синела вода, такого же глубоко синего цвета, как и небо над нами. Небо было глазами, а вода бесчисленными васильками, доверчиво глядевшими в него, как в зеркало. Небо было братом, вода – сестрой; небо было и вода тоже была, и что в этом такого? В общем-то, ничего особенного, но только было очень радостно, и поэтому это было таким важным. Всего лишь небо и всего лишь вода, но как же это много!
Местами лёд становился тонким, почти прозрачным, и вода, что блестела под ним, теряла глубину синего и приобретала нежно-голубой оттенок. Голубое, синее, белое. Синее, белое, голубое. Белое, синее, голубое. Аромат прошлогодней хвои от растущих здесь повсюду лиственниц. Мне больше ничего и не надо.
Если остановиться, замереть в неподвижности, то можно услышать тишину, изредка прерываемую криком ворона. Если постоять так чуть-чуть, привыкнуть к тишине, то становится слышно, как тает лёд на озере, подтачиваемый водой, - словно миллионы маленьких, с ноготок, серебряных колокольчиков звенят. Я видел их – миллионы серебряных колокольчиков, они звенят под водой, и лёд тает, разрушается, исчезает. Исчезает не только на озере, но и в человеческих сердцах. Ах, если бы было так! – где же вы, серебряные колокольца, мне вы так нужны!
They say the past does not exist. This is not entirely true. Life in the present and in the future that is born in the present is true. However, the past continues to influence us - with the actions that a person committed, with the words that he uttered, with those thoughts that were carried away into space - on the threads of fate there were numerous knots that still had to be untied. Sometimes what was created in the past turns out to be a healing balm, and no matter how hard it is for a person at that moment, he understands: life goes on, and "the best, of course, lies ahead."
For me, diary notes about a trip to Mongolia became such a balm for me, they were here in the form of a note, let them be more.
May 17, 2012
.........
By evening, I heated the stove hot; firewood crackled merrily at her, his hands smelled of tar. And there was nothing but this moment and this stove, except for a glint of flame on my cheeks and except for winking stars in the dark blue sky behind the door of the yurt. Throwing my jacket over my shoulders, I sometimes went out into the yard and saw a thin stream of smoke curling from the chimney above the yurt and dissolving soon in space. I was a little jealous of this smoke, its weightlessness, its fleetingness. I would like to be smoke.
May 18, 2012
Today, Mongolia lives up to its name as a country of eternal blue sky. The sky shone so that even through tightly squeezed eyes the light penetrated inside, and the whole body responded to his call. But the north wind still blew.
We walked along the western shore of Lake Khubsugul, which is often called the Blue Pearl, and perhaps there is no other name that would suit him like that. Most of it was still hiding under the ice, but water along the shore was already turning blue, the same deep blue color as the sky above us. The sky was eyes, and the water was countless cornflowers, gazing trustingly at him, like in a mirror. Heaven was a brother, water a sister; there was heaven and water, too, and what was the matter? In general, nothing special, but it was only very joyful, and therefore it was so important. Just sky and just water, but how much it is!
In some places the ice became thin, almost transparent, and the water that shone under it lost the depth of blue and acquired a pale blue hue. Blue, blue, white. Blue, white, blue. White, blue, blue. The aroma of last year’s needles from larch trees growing everywhere. I don’t need anything else.
If you stop, stand still, you can hear silence, occasionally interrupted by the cry of a raven. If you stand for a while, get used to the silence, you can hear how the ice on the lake melts, tarnished by water - as if millions of small, with marigold, silver bells are ringing. I saw them - millions of silver bells, they ring under water, and the ice melts, collapses, disappears. It disappears not only on the lake, but also in human hearts. Ah, if it were so! “Where are you, silver bells, I need you so much!”
For me, diary notes about a trip to Mongolia became such a balm for me, they were here in the form of a note, let them be more.
May 17, 2012
.........
By evening, I heated the stove hot; firewood crackled merrily at her, his hands smelled of tar. And there was nothing but this moment and this stove, except for a glint of flame on my cheeks and except for winking stars in the dark blue sky behind the door of the yurt. Throwing my jacket over my shoulders, I sometimes went out into the yard and saw a thin stream of smoke curling from the chimney above the yurt and dissolving soon in space. I was a little jealous of this smoke, its weightlessness, its fleetingness. I would like to be smoke.
May 18, 2012
Today, Mongolia lives up to its name as a country of eternal blue sky. The sky shone so that even through tightly squeezed eyes the light penetrated inside, and the whole body responded to his call. But the north wind still blew.
We walked along the western shore of Lake Khubsugul, which is often called the Blue Pearl, and perhaps there is no other name that would suit him like that. Most of it was still hiding under the ice, but water along the shore was already turning blue, the same deep blue color as the sky above us. The sky was eyes, and the water was countless cornflowers, gazing trustingly at him, like in a mirror. Heaven was a brother, water a sister; there was heaven and water, too, and what was the matter? In general, nothing special, but it was only very joyful, and therefore it was so important. Just sky and just water, but how much it is!
In some places the ice became thin, almost transparent, and the water that shone under it lost the depth of blue and acquired a pale blue hue. Blue, blue, white. Blue, white, blue. White, blue, blue. The aroma of last year’s needles from larch trees growing everywhere. I don’t need anything else.
If you stop, stand still, you can hear silence, occasionally interrupted by the cry of a raven. If you stand for a while, get used to the silence, you can hear how the ice on the lake melts, tarnished by water - as if millions of small, with marigold, silver bells are ringing. I saw them - millions of silver bells, they ring under water, and the ice melts, collapses, disappears. It disappears not only on the lake, but also in human hearts. Ah, if it were so! “Where are you, silver bells, I need you so much!”
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Жуков
