К событиям в Мьянме - взгляд Петра Козьмы. Пётр уже около десяти лет живёт в Янгоне, знает многое именно изнутри и нет причин считать его мнение необъективным. Рекомендую прочитать всем, у кого есть голова на плечах, потому что через призму того, что происходит сейчас в дорогой мне стране, некоторые события в России выглядят очень и очень странно. Как пишет Пётр, есть повод задуматься. Текст длинный, но стоит того.
"В эти дни ко мне обратилось много людей, знакомых и незнакомых, с просьбой прокомментировать события в мьянманском штате Ракхайн. Поскольку большинству я рассказываю почти одно и то же, то логично было бы изложить свои комментарии в письменном виде и разместить здесь, в Фейсбуке.
Первое и главное замечание. Обычно, когда пишут о проблеме рохинджа, до кучи упоминают о других сепаратистских движениях Мьянмы. Но дело в том, что для центрального правительства все остальные сепаратисты – это свои же граждане, с которыми можно и нужно договариваться. А рохинджа – совсем другой случай. Для абсолютного большинства мьянманцев речь идет об нелегальных мигрантах из-за рубежа, или (в последнее время, когда группы боевиков-рохинджа начали атаки на военные и гражданские объекты) даже об иностранном вооруженном вторжении террористов. Поэтому для жителей страны речь идет фактически об отражении иностранной интервенции.
Рохинджа действительно являются негражданами Мьянмы. Больше того, самоназвание «рохинджа» мьянманские власти считают незаконным, поскольку по своему языку, обычаям, культуре и внешнему виду эти люди практически ничем не отличаются от читтагонгских бенгальцев, живущих на юго-востоке Бангладеш.
Если дело обстоит так, как это обычно пишут на некоторых сайтах (то есть, что их предки живут тут еще с колониальной эры) – то они спокойно могут получить гражданство – при британцах была хорошо налажена система учета людей, и доказать, что прямые предки того или иного жителя Мьянмы постоянно жили на этой территории, довольно просто (это требование, а также принадлежность к одной из 135 национальных групп Мьянмы – два основных критерия получения гражданства по закону 1982 года). Есть такие люди среди тех, кто считает себя рохинджа. Им достаточно представить нужные дикументы и назвать себя не рохинджа, а бенгальцами – и они тут же получат гражданство. Но в нынешней ситуации эти люди прекрасно понимают, что если они подадут такие документы, то будут вынуждены уехать в другую часть Мьянмы – потому что были случаи физической расправы над подобными людьми со стороны тех, кто фанатично требует называать себя именно «рохинджа». При этом следует констатировать, что само правительство, в свою очередь, тоже не заинтересовано в том, чтобы новообретенные бенгальцы разъезжались по стране, потому что получение гражданства обычно никак не связано с переменой мировоззрения, а это значит – есть риск радикализации традиционной умеренной мусульманской уммы Мьянмы..
Но основная часть рохинджа – это люди, у которых никаких подтверждающих бумаг нет. Большая их часть как раз и есть нелегальные мигранты из Бангладеш (и их прямые потомки, иногда уже – в третьем или четвертом поколении) – маленькой по площади перенаселенной страны, где сначала была борьба за независимость от англичан, потом за отделение от Пакистана, затем были военные перевороты с довольно кровавой гражданской войной и репрессии. Некоторые перебегали в соседнюю страну по экономическим причинам – в Бангладеш для них просто не было места, а в определенные периоды времени в Бирме центральное правительство было очнеь слабым и фактически не контролировало окраины. Но были и такие люди, которые в своей стране конфликтовали с законом – а Мьянмы была для них удобным убежищем. Это были бандиты, убийцы, проповедники радикальных идей, политические диссиденты.
Как к этому относилось правительство Бирмы-Мьянмы? Очень просто: их попытались выдавливать обратно в Бангладеш, не давать им гражданство, а потом – просто заперли основную массу в анклавах. Эта «заморозка» как раз и стала одной из основных причин нынешней ситуации. В этом смысле правительство Мьянмы есть в чем упрекнуть. Во-первых, для властей они были «неграждане» - и значит им не полагались даже школьные учителя, место которых тут же на десятилетия заняли радикальные проповедники. Во-вторых, анклавы были не резиновые, а число их жителей постоянно росло (в семьях рохинджа обычно много детей) – поэтому вскоре там получился такой «мини-Бангладеш» с неизбежной экспансией вовне – где уже жили совсем другие люди. А безработная молодежь, которой нечем заняться, всегда была питательной средой для вербовки боевиков. Плюс – у рохинджа еще со времен Второй мировой войны были напряженные отношения с соседями-ракхайнцами, которые справедливо опасались эскпансии этого народа на их земли – а жизнь в условиях постоянного напряжения с соседями никому не идет на пользу.
Противопоставить этому у мьянманских властей до сих пор ничего не получается: на этой территории лишь совсем недавно появились школьные учителя, но это – привезенные бирманцы-вахтовики, и неформального контакта с детьми у них нет. Зато тех людей из числа рохинджа, кто соглашается сотрудничать с властями, иногда находят в лесу с отрезанными головами (об этом писали в мьянманской прессе).
В итоге пять лет назад эта ситуация вылилась в жестокий конфликт – причем, отличились в нем обе стороны (возьмите хотя бы приводимую международными экпертами цифру разрушенных и сожженных домов – оно примерно одинаковое с обеих сторон конфликта).
То есть, за прошедшие десятилетия на территории штата Ракхайн в Мьянме были созданы все условия для появления территории с боевиками и экстремистскими идеологами, которые очень успешно манипулировали практически неграмотными людьми с промытыми мозгами. При этом, индийские и бангладешские спецслужбы не так давно сообщали о том, что был налажен достаточно масштабный процесс подготовки боевиков – рохинджа в Пакистане, и только блительностью бангладешских спецслужб можно объяснить тот факт, что на этой территории у боевиков относительно мало огнестрельного оружия. В свою очередь, высшие чиновники Мьянмы сообщали о том, что деятельность боевиков-рохинджа активно спонсируют некоторые монархии Персидского залива. А в СМИ Мьянмы и Бангладеш периодически появляются сообщения об обнаружении тренировочных лагерей боевиков-рохинджа по обе стороны границы. Больше того, боевики ликвидируют тех чужаков, кто случайно обнаружит эти лагеря – недавно в мьянманских СМИ был описан именно такой случай.
У моих собеседников в Мьянме сложилось впечатление, что сегодня в общинах рохинджа существует своеобразный поколенческий раскол: страшие возрастные группы исходят из понимания того, что «плохой мир лучше хорошей войны» и настроено на более-менее мирное существование в рамках Мьянмы. Но за последние годы выросло новое поколение безработной молодежи, с которой активно начали работы прибывшие из-за рубежа (прежде всего, из Пакистана) люди.
Многие рохинджа еще со времен противостояния СССР в Афганистане были активными участниками боевых действий. Сегодня индийские спецслужбы выражают опасения в том, что вооруженные солдаты-рохинджа находятся на территории Пакистана около ее границы. То есть, недостатка в прибывших из Пакистана в штат Ракхайн инструкторах не было, как не было и какого-то противодействия их идеологии – главная проблема для этих людей заключалась в создании некоей сетевой структуры для координации боевых действий вооруженных отрядов молодых отморозков. Такая структура сегодня действительно есть – это «Араканская армия спасения рохинджа». Руководит ей уроженец пакистанского Карачи по имени Ата Улла. Привлеченная простыми и понятными экстремистскими лозунгами и возможностью почувствовать себя «хозяевами жизни», молодежь рохинджа, прошедшая подготовку в лагерях по обе стороны границы, стала все больше и больше радикализовываться. А потом – совершать скоординированные нападения на военные объекты в штате Ракхайн. При этом в анклавах рохинджа в штате Ракхайн, где уже давно все базируется на праве сильного, агрессивные молодые люди и их лидеры сегодня стали реальной властью, которую все должны слушать и беспрекословно ей подчиняиься.
Нужно ли удивляться, что промытые мозги, а главное - страх и покорность боевикам (которые постоянно здесь, рядом, в этой же деревне, в отличие от мьянманских солдат, которые придут и уйдут – а значит, никого не защитят) заставляет рохинджа воспринимать мьянманских военных как угрозу их относительно спокойному существованию. Ясно, что солдаты будут искать боевиков, и, возможно, все кончится стрельбой. Международная комиссия во главе с бывшим генсеком ООН Кофи Аннаном (вряд ли кто-то будет отрицать, что этому человеку незачем быть ангажированным и врать), которая только что представила отчет, признала, что многие случаи поджога деревень, в которых обвиняли силовиков – дело рук самих рохинджа (прежде всего, боевиков, пытающихся таким образом споровоцировать основную массу населения на агрессию по отношению к силовикам). Поэтому есть большой вопрос, от кого рохинджа бегут в Бангладеш – боятся ли они прихода силовиков, или не хотят жить в деревнях, где фактически правят упоенные властью молодые отморозки из числа соплеменников, которые при этом являются воплощенной опасностью того, что в эту деревню для «зачистки» нагрянут отряды мьянманских силовиков.
Страх и безысходность – вот главная характеристика состояния, в котором сегодня пребывают эти люди (прежде всего, ни в чем не повинные женщины и дети), когда из числа имеющихся вариантов для них «оба хуже». При этом обратите внимание на основную массу тех беженцев, которых показывают на фотографиях, гуляющих по Интернету – это в основном старики, женщины и дети. Молодых и здоровых мужчин среди беженцев как раз очень мало.
Больше того, как пишут мьянманские СМИ, с малограмотными людьми в анклавах рохинджа активно работают – в том числе выдают им на пути следования иностранных миссий плакаты с текстом, который они сами, в силу неграмотности, никогда бы не нап
"В эти дни ко мне обратилось много людей, знакомых и незнакомых, с просьбой прокомментировать события в мьянманском штате Ракхайн. Поскольку большинству я рассказываю почти одно и то же, то логично было бы изложить свои комментарии в письменном виде и разместить здесь, в Фейсбуке.
Первое и главное замечание. Обычно, когда пишут о проблеме рохинджа, до кучи упоминают о других сепаратистских движениях Мьянмы. Но дело в том, что для центрального правительства все остальные сепаратисты – это свои же граждане, с которыми можно и нужно договариваться. А рохинджа – совсем другой случай. Для абсолютного большинства мьянманцев речь идет об нелегальных мигрантах из-за рубежа, или (в последнее время, когда группы боевиков-рохинджа начали атаки на военные и гражданские объекты) даже об иностранном вооруженном вторжении террористов. Поэтому для жителей страны речь идет фактически об отражении иностранной интервенции.
Рохинджа действительно являются негражданами Мьянмы. Больше того, самоназвание «рохинджа» мьянманские власти считают незаконным, поскольку по своему языку, обычаям, культуре и внешнему виду эти люди практически ничем не отличаются от читтагонгских бенгальцев, живущих на юго-востоке Бангладеш.
Если дело обстоит так, как это обычно пишут на некоторых сайтах (то есть, что их предки живут тут еще с колониальной эры) – то они спокойно могут получить гражданство – при британцах была хорошо налажена система учета людей, и доказать, что прямые предки того или иного жителя Мьянмы постоянно жили на этой территории, довольно просто (это требование, а также принадлежность к одной из 135 национальных групп Мьянмы – два основных критерия получения гражданства по закону 1982 года). Есть такие люди среди тех, кто считает себя рохинджа. Им достаточно представить нужные дикументы и назвать себя не рохинджа, а бенгальцами – и они тут же получат гражданство. Но в нынешней ситуации эти люди прекрасно понимают, что если они подадут такие документы, то будут вынуждены уехать в другую часть Мьянмы – потому что были случаи физической расправы над подобными людьми со стороны тех, кто фанатично требует называать себя именно «рохинджа». При этом следует констатировать, что само правительство, в свою очередь, тоже не заинтересовано в том, чтобы новообретенные бенгальцы разъезжались по стране, потому что получение гражданства обычно никак не связано с переменой мировоззрения, а это значит – есть риск радикализации традиционной умеренной мусульманской уммы Мьянмы..
Но основная часть рохинджа – это люди, у которых никаких подтверждающих бумаг нет. Большая их часть как раз и есть нелегальные мигранты из Бангладеш (и их прямые потомки, иногда уже – в третьем или четвертом поколении) – маленькой по площади перенаселенной страны, где сначала была борьба за независимость от англичан, потом за отделение от Пакистана, затем были военные перевороты с довольно кровавой гражданской войной и репрессии. Некоторые перебегали в соседнюю страну по экономическим причинам – в Бангладеш для них просто не было места, а в определенные периоды времени в Бирме центральное правительство было очнеь слабым и фактически не контролировало окраины. Но были и такие люди, которые в своей стране конфликтовали с законом – а Мьянмы была для них удобным убежищем. Это были бандиты, убийцы, проповедники радикальных идей, политические диссиденты.
Как к этому относилось правительство Бирмы-Мьянмы? Очень просто: их попытались выдавливать обратно в Бангладеш, не давать им гражданство, а потом – просто заперли основную массу в анклавах. Эта «заморозка» как раз и стала одной из основных причин нынешней ситуации. В этом смысле правительство Мьянмы есть в чем упрекнуть. Во-первых, для властей они были «неграждане» - и значит им не полагались даже школьные учителя, место которых тут же на десятилетия заняли радикальные проповедники. Во-вторых, анклавы были не резиновые, а число их жителей постоянно росло (в семьях рохинджа обычно много детей) – поэтому вскоре там получился такой «мини-Бангладеш» с неизбежной экспансией вовне – где уже жили совсем другие люди. А безработная молодежь, которой нечем заняться, всегда была питательной средой для вербовки боевиков. Плюс – у рохинджа еще со времен Второй мировой войны были напряженные отношения с соседями-ракхайнцами, которые справедливо опасались эскпансии этого народа на их земли – а жизнь в условиях постоянного напряжения с соседями никому не идет на пользу.
Противопоставить этому у мьянманских властей до сих пор ничего не получается: на этой территории лишь совсем недавно появились школьные учителя, но это – привезенные бирманцы-вахтовики, и неформального контакта с детьми у них нет. Зато тех людей из числа рохинджа, кто соглашается сотрудничать с властями, иногда находят в лесу с отрезанными головами (об этом писали в мьянманской прессе).
В итоге пять лет назад эта ситуация вылилась в жестокий конфликт – причем, отличились в нем обе стороны (возьмите хотя бы приводимую международными экпертами цифру разрушенных и сожженных домов – оно примерно одинаковое с обеих сторон конфликта).
То есть, за прошедшие десятилетия на территории штата Ракхайн в Мьянме были созданы все условия для появления территории с боевиками и экстремистскими идеологами, которые очень успешно манипулировали практически неграмотными людьми с промытыми мозгами. При этом, индийские и бангладешские спецслужбы не так давно сообщали о том, что был налажен достаточно масштабный процесс подготовки боевиков – рохинджа в Пакистане, и только блительностью бангладешских спецслужб можно объяснить тот факт, что на этой территории у боевиков относительно мало огнестрельного оружия. В свою очередь, высшие чиновники Мьянмы сообщали о том, что деятельность боевиков-рохинджа активно спонсируют некоторые монархии Персидского залива. А в СМИ Мьянмы и Бангладеш периодически появляются сообщения об обнаружении тренировочных лагерей боевиков-рохинджа по обе стороны границы. Больше того, боевики ликвидируют тех чужаков, кто случайно обнаружит эти лагеря – недавно в мьянманских СМИ был описан именно такой случай.
У моих собеседников в Мьянме сложилось впечатление, что сегодня в общинах рохинджа существует своеобразный поколенческий раскол: страшие возрастные группы исходят из понимания того, что «плохой мир лучше хорошей войны» и настроено на более-менее мирное существование в рамках Мьянмы. Но за последние годы выросло новое поколение безработной молодежи, с которой активно начали работы прибывшие из-за рубежа (прежде всего, из Пакистана) люди.
Многие рохинджа еще со времен противостояния СССР в Афганистане были активными участниками боевых действий. Сегодня индийские спецслужбы выражают опасения в том, что вооруженные солдаты-рохинджа находятся на территории Пакистана около ее границы. То есть, недостатка в прибывших из Пакистана в штат Ракхайн инструкторах не было, как не было и какого-то противодействия их идеологии – главная проблема для этих людей заключалась в создании некоей сетевой структуры для координации боевых действий вооруженных отрядов молодых отморозков. Такая структура сегодня действительно есть – это «Араканская армия спасения рохинджа». Руководит ей уроженец пакистанского Карачи по имени Ата Улла. Привлеченная простыми и понятными экстремистскими лозунгами и возможностью почувствовать себя «хозяевами жизни», молодежь рохинджа, прошедшая подготовку в лагерях по обе стороны границы, стала все больше и больше радикализовываться. А потом – совершать скоординированные нападения на военные объекты в штате Ракхайн. При этом в анклавах рохинджа в штате Ракхайн, где уже давно все базируется на праве сильного, агрессивные молодые люди и их лидеры сегодня стали реальной властью, которую все должны слушать и беспрекословно ей подчиняиься.
Нужно ли удивляться, что промытые мозги, а главное - страх и покорность боевикам (которые постоянно здесь, рядом, в этой же деревне, в отличие от мьянманских солдат, которые придут и уйдут – а значит, никого не защитят) заставляет рохинджа воспринимать мьянманских военных как угрозу их относительно спокойному существованию. Ясно, что солдаты будут искать боевиков, и, возможно, все кончится стрельбой. Международная комиссия во главе с бывшим генсеком ООН Кофи Аннаном (вряд ли кто-то будет отрицать, что этому человеку незачем быть ангажированным и врать), которая только что представила отчет, признала, что многие случаи поджога деревень, в которых обвиняли силовиков – дело рук самих рохинджа (прежде всего, боевиков, пытающихся таким образом споровоцировать основную массу населения на агрессию по отношению к силовикам). Поэтому есть большой вопрос, от кого рохинджа бегут в Бангладеш – боятся ли они прихода силовиков, или не хотят жить в деревнях, где фактически правят упоенные властью молодые отморозки из числа соплеменников, которые при этом являются воплощенной опасностью того, что в эту деревню для «зачистки» нагрянут отряды мьянманских силовиков.
Страх и безысходность – вот главная характеристика состояния, в котором сегодня пребывают эти люди (прежде всего, ни в чем не повинные женщины и дети), когда из числа имеющихся вариантов для них «оба хуже». При этом обратите внимание на основную массу тех беженцев, которых показывают на фотографиях, гуляющих по Интернету – это в основном старики, женщины и дети. Молодых и здоровых мужчин среди беженцев как раз очень мало.
Больше того, как пишут мьянманские СМИ, с малограмотными людьми в анклавах рохинджа активно работают – в том числе выдают им на пути следования иностранных миссий плакаты с текстом, который они сами, в силу неграмотности, никогда бы не нап
The events in Myanmar - the view of Peter Kozma. Peter has been living in Yangon for about ten years, he knows a lot from the inside and there is no reason to consider his opinion biased. I recommend reading it to everyone who has a head on their shoulders, because through the prism of what is happening now in a country dear to me, some events in Russia look very, very strange. According to Peter, there is reason to think. The text is long, but worth it.
“These days, I was approached by a lot of people, acquaintances and strangers, with a request to comment on the events in Myanmar Rakhine State. Since I tell the majority almost the same thing, it would be logical to write down my comments and post them here on Facebook.
The first and main point. Usually, when they write about the problem of the Rohingya, to the heap they mention other separatist movements of Myanmar. But the fact is that for the central government all the other separatists are their own citizens, with whom it is possible and necessary to negotiate. And Rohingya is a completely different case. For the vast majority of Myanmarians, we are talking about illegal migrants from abroad, or (recently, when groups of Rohingya militants launched attacks on military and civilian targets) even about a foreign armed invasion of terrorists. Therefore, for residents of the country, it is actually a reflection of foreign intervention.
Rohingya are indeed non-citizens of Myanmar. Moreover, the Myanmar authorities consider the Rohingya self-name to be illegal, because in terms of language, customs, culture and appearance, these people are practically no different from the Chittagong Bengalis living in southeast Bangladesh.
If this is the case, as is usually written on some sites (that is, that their ancestors have been living here since the colonial era) - then they can easily obtain citizenship - the British people had a well-established accounting system, and prove that the direct ancestors of that or another resident of Myanmar permanently lived in this territory, quite simply (this requirement, as well as belonging to one of the 135 national groups of Myanmar are two main criteria for obtaining citizenship under the 1982 law). There are such people among those who consider themselves Rohingya. It is enough for them to present the necessary dictations and call themselves not Rohingya, but Bengalis - and they will immediately receive citizenship. But in the current situation, these people are well aware that if they submit such documents, they will be forced to leave for another part of Myanmar - because there have been cases of physical reprisals against such people by those who fanatically demand to call themselves “Rohingya”. At the same time, it should be noted that the government itself, in turn, is also not interested in the fact that new-born Bengalis travel around the country, because obtaining citizenship is usually not connected in any way with a change in worldview, which means there is a risk of radicalization of Myanmar’s traditional moderate Muslim ummah ..
But the main part of the Rohingya are people who do not have any supporting papers. Most of them are illegal migrants from Bangladesh (and their direct descendants, sometimes already in the third or fourth generation) - a small overpopulated country, where at first there was a struggle for independence from the British, then for separation from Pakistan, then there were military coups with a rather bloody civil war and repression. Some fled to a neighboring country for economic reasons - there simply was no place for them in Bangladesh, and during certain periods of time in Burma the central government was very weak and did not actually control the outskirts. But there were people who in their country were in conflict with the law - and Myanmar was a convenient refuge for them. These were bandits, murderers, preachers of radical ideas, political dissidents.
How did the government of Burma-Myanmar feel about this? Very simple: they tried to squeeze them back into Bangladesh, not to give them citizenship, and then - they just locked the bulk in the enclaves. This "freezing" just became one of the main reasons for the current situation. In this sense, the Government of Myanmar has something to blame. Firstly, for the authorities they were “non-citizens” - which means that they were not even relied on by school teachers, whose place was immediately occupied by radical preachers for decades. Secondly, the enclaves were not rubber, and the number of their inhabitants was constantly growing (usually there are a lot of children in Rohingya families) - so soon there turned out to be such a “mini-Bangladesh” with inevitable expansion outside - where completely different people already lived. And unemployed youth with nothing to do has always been a breeding ground for the recruitment of militants. Plus - since the time of World War II, Rohingya had tense relations with its Rakhine neighbors, who rightly feared the expansion of this people into their lands - and living in conditions of constant tension with neighbors is not good for anyone.
Myanmar authorities still have nothing to oppose to this: school teachers have only recently appeared on this territory, but this
“These days, I was approached by a lot of people, acquaintances and strangers, with a request to comment on the events in Myanmar Rakhine State. Since I tell the majority almost the same thing, it would be logical to write down my comments and post them here on Facebook.
The first and main point. Usually, when they write about the problem of the Rohingya, to the heap they mention other separatist movements of Myanmar. But the fact is that for the central government all the other separatists are their own citizens, with whom it is possible and necessary to negotiate. And Rohingya is a completely different case. For the vast majority of Myanmarians, we are talking about illegal migrants from abroad, or (recently, when groups of Rohingya militants launched attacks on military and civilian targets) even about a foreign armed invasion of terrorists. Therefore, for residents of the country, it is actually a reflection of foreign intervention.
Rohingya are indeed non-citizens of Myanmar. Moreover, the Myanmar authorities consider the Rohingya self-name to be illegal, because in terms of language, customs, culture and appearance, these people are practically no different from the Chittagong Bengalis living in southeast Bangladesh.
If this is the case, as is usually written on some sites (that is, that their ancestors have been living here since the colonial era) - then they can easily obtain citizenship - the British people had a well-established accounting system, and prove that the direct ancestors of that or another resident of Myanmar permanently lived in this territory, quite simply (this requirement, as well as belonging to one of the 135 national groups of Myanmar are two main criteria for obtaining citizenship under the 1982 law). There are such people among those who consider themselves Rohingya. It is enough for them to present the necessary dictations and call themselves not Rohingya, but Bengalis - and they will immediately receive citizenship. But in the current situation, these people are well aware that if they submit such documents, they will be forced to leave for another part of Myanmar - because there have been cases of physical reprisals against such people by those who fanatically demand to call themselves “Rohingya”. At the same time, it should be noted that the government itself, in turn, is also not interested in the fact that new-born Bengalis travel around the country, because obtaining citizenship is usually not connected in any way with a change in worldview, which means there is a risk of radicalization of Myanmar’s traditional moderate Muslim ummah ..
But the main part of the Rohingya are people who do not have any supporting papers. Most of them are illegal migrants from Bangladesh (and their direct descendants, sometimes already in the third or fourth generation) - a small overpopulated country, where at first there was a struggle for independence from the British, then for separation from Pakistan, then there were military coups with a rather bloody civil war and repression. Some fled to a neighboring country for economic reasons - there simply was no place for them in Bangladesh, and during certain periods of time in Burma the central government was very weak and did not actually control the outskirts. But there were people who in their country were in conflict with the law - and Myanmar was a convenient refuge for them. These were bandits, murderers, preachers of radical ideas, political dissidents.
How did the government of Burma-Myanmar feel about this? Very simple: they tried to squeeze them back into Bangladesh, not to give them citizenship, and then - they just locked the bulk in the enclaves. This "freezing" just became one of the main reasons for the current situation. In this sense, the Government of Myanmar has something to blame. Firstly, for the authorities they were “non-citizens” - which means that they were not even relied on by school teachers, whose place was immediately occupied by radical preachers for decades. Secondly, the enclaves were not rubber, and the number of their inhabitants was constantly growing (usually there are a lot of children in Rohingya families) - so soon there turned out to be such a “mini-Bangladesh” with inevitable expansion outside - where completely different people already lived. And unemployed youth with nothing to do has always been a breeding ground for the recruitment of militants. Plus - since the time of World War II, Rohingya had tense relations with its Rakhine neighbors, who rightly feared the expansion of this people into their lands - and living in conditions of constant tension with neighbors is not good for anyone.
Myanmar authorities still have nothing to oppose to this: school teachers have only recently appeared on this territory, but this
У записи 5 лайков,
0 репостов,
254 просмотров.
0 репостов,
254 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Владимир Жуков
