Дом обезлюдел, и я молюсь неистово,
Знаю, что любишь ты меня неказистого.
Чай пью тревожно, медленно чебуреки ем,
А душу гложет Моцарта чудный реквием.
Ты меня любишь, я тебя тоже люблю,
О-о, пусть нескладно, зато по смыслу.
Я страшно умный, есть во мне божья искра,
О-о — это буква, ноль — это цифра.
Выйду на поле а мятых трусах коричневых.
Знаю в футболе пару финтов гарринчевых.
На деревяшке выжгу тебя паяльником,
Скину рубашку, спрячусь под пододеяльником.
Ты меня хочешь, стало быть, перехочешь,
О-о так случилось — все меня хочут.
Бродишь не глядя ты по аллеe буковой,
Спрячусь в засаде с ловкостью чингачгуковой,
Выскочу голый «Здравствуй, моя отрада!»
О-о-очень больно, больше не надо.
I love you, baby, I just believe in what you say.
Yes it is table and it was table yesterday,
I love you, baby, baby you love my image,
O-oh, I am crazy, I can speak English
Знаю, что любишь ты меня неказистого.
Чай пью тревожно, медленно чебуреки ем,
А душу гложет Моцарта чудный реквием.
Ты меня любишь, я тебя тоже люблю,
О-о, пусть нескладно, зато по смыслу.
Я страшно умный, есть во мне божья искра,
О-о — это буква, ноль — это цифра.
Выйду на поле а мятых трусах коричневых.
Знаю в футболе пару финтов гарринчевых.
На деревяшке выжгу тебя паяльником,
Скину рубашку, спрячусь под пододеяльником.
Ты меня хочешь, стало быть, перехочешь,
О-о так случилось — все меня хочут.
Бродишь не глядя ты по аллеe буковой,
Спрячусь в засаде с ловкостью чингачгуковой,
Выскочу голый «Здравствуй, моя отрада!»
О-о-очень больно, больше не надо.
I love you, baby, I just believe in what you say.
Yes it is table and it was table yesterday,
I love you, baby, baby you love my image,
O-oh, I am crazy, I can speak English
The house is depopulated and I pray passionately
I know that you love me plain-looking.
I drink tea anxiously, slowly I eat pasties,
And Mozart's gnawing soul is a wonderful requiem.
You love me, I love you too
Oh, albeit awkward, but within the meaning.
I'm terribly smart, there is a divine spark in me,
Oh, it's a letter, zero is a number.
I’ll go out on the field with crumpled brown shorts.
I know in football a couple of feints of garrinchev.
On a piece of wood I will burn you with a soldering iron,
I’ll throw off my shirt and hide under the duvet cover.
You want me, so you’ll get over
Oh, it happened - everyone wants me.
Wandering without looking you along the beech alley
Hiding in ambush with the dexterity of Chingachgukova,
I will pop out naked "Hello, my joy!"
Oh, very painful, no more.
I love you, baby, I just believe in what you say.
Yes it is table and it was table yesterday,
I love you, baby, baby you love my image,
O-oh, I am crazy, I can speak English
I know that you love me plain-looking.
I drink tea anxiously, slowly I eat pasties,
And Mozart's gnawing soul is a wonderful requiem.
You love me, I love you too
Oh, albeit awkward, but within the meaning.
I'm terribly smart, there is a divine spark in me,
Oh, it's a letter, zero is a number.
I’ll go out on the field with crumpled brown shorts.
I know in football a couple of feints of garrinchev.
On a piece of wood I will burn you with a soldering iron,
I’ll throw off my shirt and hide under the duvet cover.
You want me, so you’ll get over
Oh, it happened - everyone wants me.
Wandering without looking you along the beech alley
Hiding in ambush with the dexterity of Chingachgukova,
I will pop out naked "Hello, my joy!"
Oh, very painful, no more.
I love you, baby, I just believe in what you say.
Yes it is table and it was table yesterday,
I love you, baby, baby you love my image,
O-oh, I am crazy, I can speak English
У записи 21 лайков,
1 репостов,
949 просмотров.
1 репостов,
949 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Тима Ельцов
