С лицом измученным и серым,
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежит коленками к стене.
Протяжно стонет, как при родах,
Трясётся градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа.
Застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пенная слюна.
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна?..»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно… опущены все шторы...
У мужа тридцать семь и два.
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежит коленками к стене.
Протяжно стонет, как при родах,
Трясётся градусник в руках.
Вся скорбь еврейского народа.
Застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пенная слюна.
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна?..»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва.
Темно… опущены все шторы...
У мужа тридцать семь и два.
With a tormented and gray face
On a crumpled white sheet
Like a victim of rabid cholera
Lies knees to the wall.
Groans like a childbirth
The thermometer is shaking in the hands.
All the tribulation of the Jewish people.
Frozen in narrowed pupils.
Strong-willed chin
Foaming saliva is flowing.
He whispers plaintively and timidly:
"How are you and the children now alone? .."
In the apartment, conversations subsided,
The night light burns barely.
It's dark ... all the curtains are down ...
The husband has thirty-seven and two.
On a crumpled white sheet
Like a victim of rabid cholera
Lies knees to the wall.
Groans like a childbirth
The thermometer is shaking in the hands.
All the tribulation of the Jewish people.
Frozen in narrowed pupils.
Strong-willed chin
Foaming saliva is flowing.
He whispers plaintively and timidly:
"How are you and the children now alone? .."
In the apartment, conversations subsided,
The night light burns barely.
It's dark ... all the curtains are down ...
The husband has thirty-seven and two.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Наталия Богомазова
