Б.Л.Пастернак
МУЗЫКА
Дом высился, как каланча.
По тесной лестнице угольной
Несли рояль два силача,
Как колокол на колокольню.
Они тащили вверх рояль
Над ширью городского моря,
Как с заповедями скрижаль
На каменное плоскогорье.
И вот в гостиной инструмент,
И город в свисте, шуме, гаме,
Как под водой на дне легенд,
Внизу остался под ногами.
Жилец шестого этажа
На землю посмотрел с балкона,
Как бы её в руках держа
И ею властвуя законно.
Вернулся внуть и заиграл
Он БАХА , не чужую пьесу,
Но собственную мысль, хорал,
Гуденье мессы, шелест леса.
Раскат импровизаций нёс
Ночь, пламя, гром пожарных бочек,
Бульвар под ливнем, стук колес,
Жизнь улиц, участь одиночек.
Так ночью, при свечах, взамен
Былой наивности нехитрой,
Свой сон записывал Шопен
На чёрной выпилке пюпитра.
Или, опередивши мир
На поколения четыре,
По крышам городских квартир
Грозой гремел полет валькирий.
Или консерваторский зал
При адском грохоте и треске
До слёз Чайковский потрясал
Судьбой Паоло и Франчески.
Нравится
Показать список оценивших
Ответить
МУЗЫКА
Дом высился, как каланча.
По тесной лестнице угольной
Несли рояль два силача,
Как колокол на колокольню.
Они тащили вверх рояль
Над ширью городского моря,
Как с заповедями скрижаль
На каменное плоскогорье.
И вот в гостиной инструмент,
И город в свисте, шуме, гаме,
Как под водой на дне легенд,
Внизу остался под ногами.
Жилец шестого этажа
На землю посмотрел с балкона,
Как бы её в руках держа
И ею властвуя законно.
Вернулся внуть и заиграл
Он БАХА , не чужую пьесу,
Но собственную мысль, хорал,
Гуденье мессы, шелест леса.
Раскат импровизаций нёс
Ночь, пламя, гром пожарных бочек,
Бульвар под ливнем, стук колес,
Жизнь улиц, участь одиночек.
Так ночью, при свечах, взамен
Былой наивности нехитрой,
Свой сон записывал Шопен
На чёрной выпилке пюпитра.
Или, опередивши мир
На поколения четыре,
По крышам городских квартир
Грозой гремел полет валькирий.
Или консерваторский зал
При адском грохоте и треске
До слёз Чайковский потрясал
Судьбой Паоло и Франчески.
Нравится
Показать список оценивших
Ответить
B.L. Pasternak
MUSIC
The house towered like a tower.
On a cramped coal staircase
Two grand men carried the piano
Like a bell to a bell tower.
They dragged the piano up
Above the expanse of the city sea
As with the commandments of the tablet
On the stone plateau.
And here’s a tool in the living room,
And the city in a whistle, a noise, a din,
Like underwater at the bottom of legends
Downstairs stayed underfoot.
Sixth floor tenant
I looked at the ground from the balcony
As if holding it in her hands
And dominating it legally.
He came back in and began to play
He is a BAJA, not a stranger’s play,
But own thought, choral,
The buzz of the mass, the rustling of the forest.
The roll of improvisations carried
Night, flame, thunder of fire barrels,
Boulevard under the rain, the sound of wheels
Street life, the fate of loners.
So at night, by candlelight, in return
Simple naivete
Chopin recorded his dream
On a black drink of a music stand.
Or ahead of the world
For four generations,
On the roofs of city apartments
Thunderous thundering flight of the Valkyries.
Or conservatory hall
With hellish roar and cod
Tear Tchaikovsky shocked
The fate of Paolo and Francesca.
Like
Show likes
To answer
MUSIC
The house towered like a tower.
On a cramped coal staircase
Two grand men carried the piano
Like a bell to a bell tower.
They dragged the piano up
Above the expanse of the city sea
As with the commandments of the tablet
On the stone plateau.
And here’s a tool in the living room,
And the city in a whistle, a noise, a din,
Like underwater at the bottom of legends
Downstairs stayed underfoot.
Sixth floor tenant
I looked at the ground from the balcony
As if holding it in her hands
And dominating it legally.
He came back in and began to play
He is a BAJA, not a stranger’s play,
But own thought, choral,
The buzz of the mass, the rustling of the forest.
The roll of improvisations carried
Night, flame, thunder of fire barrels,
Boulevard under the rain, the sound of wheels
Street life, the fate of loners.
So at night, by candlelight, in return
Simple naivete
Chopin recorded his dream
On a black drink of a music stand.
Or ahead of the world
For four generations,
On the roofs of city apartments
Thunderous thundering flight of the Valkyries.
Or conservatory hall
With hellish roar and cod
Tear Tchaikovsky shocked
The fate of Paolo and Francesca.
Like
Show likes
To answer
У записи 4 лайков,
0 репостов,
496 просмотров.
0 репостов,
496 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Элина Арсеньева