РАССКАЗ ЛИТЕЙЩИКА ИВАНА КОЗЫРЕВА
О ВСЕЛЕНИИ В НОВУЮ КВАРТИРУ
Я пролетарий.
Объясняться лишне.
Жил,
как мать произвела, родив.
И вот мне
квартиру
дает жилищный,
мой,
рабочий,
кооператив.
Во — ширина!
Высота — во!
Проветрена,
освещена
и согрета.
Все хорошо.
Но больше всего
мне
понравилось -
это:
это
белее лунного света,
удобней,
чем земля обетованная,
это -
да что говорить об этом,
это —
ванная.
Вода в кране -
холодная крайне.
Кран
другой
не тронешь рукой.
Можешь
холодной
мыть хохол,
горячей -
пот пор.
На кране
одном
написано:
"Хол.",
на кране другом -
"Гор."
Придешь усталый,
вешаться хочется.
Ни щи не радуют,
ни чая клокотанье.
А чайкой поплещешься -
и мертвый расхохочется
от этого
плещущего щекотания.
Как будто
пришел
к социализму в гости,
от удовольствия -
захватывает дых.
Брюки на крюк,
блузу на гвоздик,
мыло в руку
и...
бултых!
Сидишь
и моешься
долго, долго.
Словом,
сидишь,
пока охота.
Просто
в комнате
лето и Волга -
только что нету
рыб и пароходов.
Хоть грязь
на тебе
десятилетнего стажа,
с тебя
корою с дерева,
чуть не лыком,
сходит сажа,
смывается, стерва.
И уж распаришься,
разжаришься уж!
Тут — вертай ручки:
и каплет
прохладный
дождик-душ
из дырчатой
железной тучки.
Ну уж и ласковость в этом душе!
Тебя
никакой
не возьмет упадок:
погладит волосы,
потреплет уши
и течет
по желобу
промежду лопаток.
Воду
стираешь
с мокрого тельца
полотенцем,
как зверь, мохнатым.
Чтобы суше пяткам -
пол
стелется,
извиняюсь за выражение,
пробковым матом.
Себя разглядевши
в зеркало вправленное,
в рубаху
в чистую -
влазь.
Влажу и думаю:
"Очень правильная
эта,
наша,
Советская власть".
Свердловск, 28 января 1928г
О ВСЕЛЕНИИ В НОВУЮ КВАРТИРУ
Я пролетарий.
Объясняться лишне.
Жил,
как мать произвела, родив.
И вот мне
квартиру
дает жилищный,
мой,
рабочий,
кооператив.
Во — ширина!
Высота — во!
Проветрена,
освещена
и согрета.
Все хорошо.
Но больше всего
мне
понравилось -
это:
это
белее лунного света,
удобней,
чем земля обетованная,
это -
да что говорить об этом,
это —
ванная.
Вода в кране -
холодная крайне.
Кран
другой
не тронешь рукой.
Можешь
холодной
мыть хохол,
горячей -
пот пор.
На кране
одном
написано:
"Хол.",
на кране другом -
"Гор."
Придешь усталый,
вешаться хочется.
Ни щи не радуют,
ни чая клокотанье.
А чайкой поплещешься -
и мертвый расхохочется
от этого
плещущего щекотания.
Как будто
пришел
к социализму в гости,
от удовольствия -
захватывает дых.
Брюки на крюк,
блузу на гвоздик,
мыло в руку
и...
бултых!
Сидишь
и моешься
долго, долго.
Словом,
сидишь,
пока охота.
Просто
в комнате
лето и Волга -
только что нету
рыб и пароходов.
Хоть грязь
на тебе
десятилетнего стажа,
с тебя
корою с дерева,
чуть не лыком,
сходит сажа,
смывается, стерва.
И уж распаришься,
разжаришься уж!
Тут — вертай ручки:
и каплет
прохладный
дождик-душ
из дырчатой
железной тучки.
Ну уж и ласковость в этом душе!
Тебя
никакой
не возьмет упадок:
погладит волосы,
потреплет уши
и течет
по желобу
промежду лопаток.
Воду
стираешь
с мокрого тельца
полотенцем,
как зверь, мохнатым.
Чтобы суше пяткам -
пол
стелется,
извиняюсь за выражение,
пробковым матом.
Себя разглядевши
в зеркало вправленное,
в рубаху
в чистую -
влазь.
Влажу и думаю:
"Очень правильная
эта,
наша,
Советская власть".
Свердловск, 28 января 1928г
STORY OF CASTER IVAN KOZYREV
ABOUT UNIVERSE IN A NEW APARTMENT
I am a proletarian.
Too much to explain.
He lived
as a mother produced by giving birth.
And to me
an apartment
gives housing
my,
working,
cooperative.
In - the width!
Height - in!
Ventilated
lit up
and warmed up.
Things are good.
But most of all
to me
liked -
this:
this
whiter than moonlight
more convenient
than the promised land
this -
let alone that
this -
bathroom.
Water in the tap -
extremely cold.
Crane
other
you will not touch a hand.
You can
cold
wash crest
hot -
sweat pore.
On tap
one
it is written:
"Hol.",
on the crane another -
"Mountains."
You come tired
I want to hang myself.
No cabbage soup is pleasing
no tea bubbling.
You’ll catch a seagull -
and the dead burst out laughing
from this
tickling tickling.
As if
has come
to visit socialism,
from pleasure -
breathtaking.
Pants on the hook
a carnation blouse
soap in hand
and...
bullshit!
Are sitting
and wash
long long time.
In a word
sitting
while the hunt.
Simply
in the room
summer and the Volga -
just not there
fish and steamers.
Though dirt
on you
ten years of experience
with you
bark from a tree
almost bast
soot comes off
washed off, bitch.
And you’ll be swept away
fry too much!
Here - twist the handles:
and caplet
chill
rain shower
from hole
iron clouds.
Well, tenderness in this soul!
You
no
will not take a fall:
stroking hair
will pat his ears
and flowing
through the gutter
between the blades.
Water
erase
with a wet body
a towel
like a beast, furry.
To drier heels -
floor
spreads
I apologize for the expression
cork mat.
Seeing yourself
set in the mirror,
in shirt
clean -
vlaz.
Moisture and think:
"Very correct
this,
our,
Soviet authority".
Sverdlovsk, January 28, 1928
ABOUT UNIVERSE IN A NEW APARTMENT
I am a proletarian.
Too much to explain.
He lived
as a mother produced by giving birth.
And to me
an apartment
gives housing
my,
working,
cooperative.
In - the width!
Height - in!
Ventilated
lit up
and warmed up.
Things are good.
But most of all
to me
liked -
this:
this
whiter than moonlight
more convenient
than the promised land
this -
let alone that
this -
bathroom.
Water in the tap -
extremely cold.
Crane
other
you will not touch a hand.
You can
cold
wash crest
hot -
sweat pore.
On tap
one
it is written:
"Hol.",
on the crane another -
"Mountains."
You come tired
I want to hang myself.
No cabbage soup is pleasing
no tea bubbling.
You’ll catch a seagull -
and the dead burst out laughing
from this
tickling tickling.
As if
has come
to visit socialism,
from pleasure -
breathtaking.
Pants on the hook
a carnation blouse
soap in hand
and...
bullshit!
Are sitting
and wash
long long time.
In a word
sitting
while the hunt.
Simply
in the room
summer and the Volga -
just not there
fish and steamers.
Though dirt
on you
ten years of experience
with you
bark from a tree
almost bast
soot comes off
washed off, bitch.
And you’ll be swept away
fry too much!
Here - twist the handles:
and caplet
chill
rain shower
from hole
iron clouds.
Well, tenderness in this soul!
You
no
will not take a fall:
stroking hair
will pat his ears
and flowing
through the gutter
between the blades.
Water
erase
with a wet body
a towel
like a beast, furry.
To drier heels -
floor
spreads
I apologize for the expression
cork mat.
Seeing yourself
set in the mirror,
in shirt
clean -
vlaz.
Moisture and think:
"Very correct
this,
our,
Soviet authority".
Sverdlovsk, January 28, 1928
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анна Барашкова
