Я вчера была в Ашане покупала фрукты и овощи, вспомнила отличный стишок любимого поэта.
Наталья Романова
ПУСТОЙ ПУЗЫРЬ
На улице Восстания у метро фанерная будка
Размером скорей с собачью, чем с будку Летнего Сада
В ней стоит Марина, похожая на старую проститутку.
На самом деле это не будка, а модель ада.
Марина, высунув рыло из очка в фанере,
Мутно зырит на проплывающий мимо планктон.
Очко наружу это бонус, т.к. там отсутствуют двери
И оттуда ей никогда не выйти таков закон.
Ее программа тыщу лет здесь продавать картонные фрукты и ДСП-овощи,
Недвижно стоя как труп во льду.
Раз даже покойник уже не может взывать о помощи,
То что и говорить о тех, кто давно в аду.
Вот она и думает о другом. Ей этого знать не надо.
Она ржет в жало, апгрейдив рыло прошлогодней свеклой.
Вон к ней пиздует ее татарин тоже персонаж ада.
Про него была передача Культурный слой.
Типа в Питере дворники все пожызняк татары
Со времен Петра Первого, или что-то вроде того.
Он несет ей пустой пузырь без бухла: одну стеклотару.
Т.к. в аду ни у кого не бывает ценного ничего.
Наталья Романова
ПУСТОЙ ПУЗЫРЬ
На улице Восстания у метро фанерная будка
Размером скорей с собачью, чем с будку Летнего Сада
В ней стоит Марина, похожая на старую проститутку.
На самом деле это не будка, а модель ада.
Марина, высунув рыло из очка в фанере,
Мутно зырит на проплывающий мимо планктон.
Очко наружу это бонус, т.к. там отсутствуют двери
И оттуда ей никогда не выйти таков закон.
Ее программа тыщу лет здесь продавать картонные фрукты и ДСП-овощи,
Недвижно стоя как труп во льду.
Раз даже покойник уже не может взывать о помощи,
То что и говорить о тех, кто давно в аду.
Вот она и думает о другом. Ей этого знать не надо.
Она ржет в жало, апгрейдив рыло прошлогодней свеклой.
Вон к ней пиздует ее татарин тоже персонаж ада.
Про него была передача Культурный слой.
Типа в Питере дворники все пожызняк татары
Со времен Петра Первого, или что-то вроде того.
Он несет ей пустой пузырь без бухла: одну стеклотару.
Т.к. в аду ни у кого не бывает ценного ничего.
I was in Auchan yesterday, bought fruits and vegetables, I remembered a great poem of my beloved poet.
Natalya Romanova
EMPTY BUBBLE
On Vosstaniya Street metro plywood booth
Rather like a dog than a Summer Garden booth
In it stands Marina, looking like an old prostitute.
In fact, this is not a booth, but a model of hell.
Marina, sticking out a snout from a point in plywood,
Muddy looks at the plankton passing by.
Point out is a bonus, because there are no doors
And from there she would never get out such a law.
Her program here for a thousand years selling cardboard fruits and chipboard vegetables,
Standing motionless like a corpse in ice.
Since even a dead person can no longer cry for help,
What can we say about those who have long been in hell.
So she thinks of something else. She does not need to know this.
She laughs at the sting, upgrading the snout of last year's beets.
Her Tatar is also a character of hell.
About him was the transfer of the cultural layer.
Type in St. Petersburg wipers all pozyznyak Tatars
Since the time of Peter the Great, or something like that.
He brings her an empty bubble without a booze: one glass container.
Because in hell no one has anything of value.
Natalya Romanova
EMPTY BUBBLE
On Vosstaniya Street metro plywood booth
Rather like a dog than a Summer Garden booth
In it stands Marina, looking like an old prostitute.
In fact, this is not a booth, but a model of hell.
Marina, sticking out a snout from a point in plywood,
Muddy looks at the plankton passing by.
Point out is a bonus, because there are no doors
And from there she would never get out such a law.
Her program here for a thousand years selling cardboard fruits and chipboard vegetables,
Standing motionless like a corpse in ice.
Since even a dead person can no longer cry for help,
What can we say about those who have long been in hell.
So she thinks of something else. She does not need to know this.
She laughs at the sting, upgrading the snout of last year's beets.
Her Tatar is also a character of hell.
About him was the transfer of the cultural layer.
Type in St. Petersburg wipers all pozyznyak Tatars
Since the time of Peter the Great, or something like that.
He brings her an empty bubble without a booze: one glass container.
Because in hell no one has anything of value.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анна Байдакова