Второй звонок.
Мы становимся кучкой перед Митяем.
Он тычет в нас веером спичек, —
Тяните, — шипит. Мы тянем.
Короткая выпадает Лене. Лена белеет,
стоит, будто в луже клея.
Митяй рычит: смотри мне, не подведи там.
Сует пакет с реквизитом:
фонарик (светить),
конфету в фольге (шуршать),
будильник (на крайний случай, на семь ноль пять).
Премьера, серьезный день,
мы идем садиться.
Стараемся Лене кивнуть,
чтобы как-то её
поддержать.
У нас тут, знаете, рай
для фанатов приличного поведения.
К примеру,
мы ходим в театр почти каждый день, и я
ни разу не видел людей,
покидающих зал до финала,
даже если пьеса глупа и всех доконала.
Никто не включает смартфон.
Не ест.
Не приходит пьяным.
Не обсуждает актрис — ни прелести, ни изъяны.
Не бесит старую приму
дурным головным убором.
Чрезмерно тактичный город.
Артисты щупают звуком мир,
как летучие мыши:
кричат в темноту и ждут, что она надышит,
наплачет и набрюзжит, набрызжет и настрекочет.
Театр тишины боится,
актер тишины не хочет,
ему эта наша вежливость,
как гондон на ушах.
Поэтому, чтобы все было в норме,
кто-то должен
шуршать.
Вот тут и вступаем мы,
мы, рыцари бельэтажа.
У каждого собственный почерк,
вот, например, Наташа
хихикает невпопад и шумно роется в сумке.
Камиль шелестит и ерзает, шепчет “суки”.
Ванюша — солист на молнии старой куртки.
Я — вечный поклонник классики: хруст обертки.
Митяй обычно бубнит, сморкается и свистит.
А Лена пока новичок — еще не нашла свой стиль.
Сидит,
на коленях пакет.
Прямая, как гимназистка.
И чувствуем, еле держится, слезы близко.
Любой поначалу боится восстать против тишины.
Но вроде бы собралась, вступила,
какие-то всхлипы
слышны.
16.07.16
Мы становимся кучкой перед Митяем.
Он тычет в нас веером спичек, —
Тяните, — шипит. Мы тянем.
Короткая выпадает Лене. Лена белеет,
стоит, будто в луже клея.
Митяй рычит: смотри мне, не подведи там.
Сует пакет с реквизитом:
фонарик (светить),
конфету в фольге (шуршать),
будильник (на крайний случай, на семь ноль пять).
Премьера, серьезный день,
мы идем садиться.
Стараемся Лене кивнуть,
чтобы как-то её
поддержать.
У нас тут, знаете, рай
для фанатов приличного поведения.
К примеру,
мы ходим в театр почти каждый день, и я
ни разу не видел людей,
покидающих зал до финала,
даже если пьеса глупа и всех доконала.
Никто не включает смартфон.
Не ест.
Не приходит пьяным.
Не обсуждает актрис — ни прелести, ни изъяны.
Не бесит старую приму
дурным головным убором.
Чрезмерно тактичный город.
Артисты щупают звуком мир,
как летучие мыши:
кричат в темноту и ждут, что она надышит,
наплачет и набрюзжит, набрызжет и настрекочет.
Театр тишины боится,
актер тишины не хочет,
ему эта наша вежливость,
как гондон на ушах.
Поэтому, чтобы все было в норме,
кто-то должен
шуршать.
Вот тут и вступаем мы,
мы, рыцари бельэтажа.
У каждого собственный почерк,
вот, например, Наташа
хихикает невпопад и шумно роется в сумке.
Камиль шелестит и ерзает, шепчет “суки”.
Ванюша — солист на молнии старой куртки.
Я — вечный поклонник классики: хруст обертки.
Митяй обычно бубнит, сморкается и свистит.
А Лена пока новичок — еще не нашла свой стиль.
Сидит,
на коленях пакет.
Прямая, как гимназистка.
И чувствуем, еле держится, слезы близко.
Любой поначалу боится восстать против тишины.
Но вроде бы собралась, вступила,
какие-то всхлипы
слышны.
16.07.16
The second bell.
We become a bunch before Mitya.
He pokes at us with a fan of matches, -
Pull, hisses. We are pulling.
Short falls out to Lena. Lena turns white
as if in a pool of glue.
Mitya growls: look to me, do not fail there.
A packet with props pops:
flashlight (shine),
candy in foil (rustling),
alarm clock (as a last resort, for seven zero five).
Premiere, Serious Day,
we are going to sit down.
We try to nod to Lena,
to somehow her
to support.
We have here, you know, paradise
for fans of decent behavior.
For example,
we go to the theater almost every day and I
never seen people
leaving the hall before the finals,
even if the play is stupid and has finished it all.
No one turns on the smartphone.
Don't eat.
Don't come drunk.
Does not discuss actresses - neither charms, nor flaws.
Do not infuriate the old accept
bad hat.
Overly tactful city.
Artists feel the sound of the world
like bats:
screaming in the dark and waiting for her to breathe
cry and nabryuzhit, splatter and scream.
The theater of silence is afraid
the actor of silence does not want
to him this is our politeness
like a nipple on the ears.
Therefore, so that everything is normal,
someone must
rustling.
Here we enter,
we knights of the mezzanine.
Everyone has their own handwriting,
here, for example, Natasha
giggles out of place and rummages in a bag noisily.
Camille rustles and fidgets, whispers "bitches."
Vanyusha is a soloist with the zipper of an old jacket.
I am an eternal fan of the classics: wrap crunch.
Mityai usually mutters, blows his nose and whistles.
And Lena is still a beginner - she has not yet found her own style.
Sits,
a lap pack.
Direct as a schoolgirl.
And we feel barely holding on, the tears are close.
Anyone at first is afraid to rebel against silence.
But she seemed to have gathered, entered,
some sobs
are heard.
07/16/16
We become a bunch before Mitya.
He pokes at us with a fan of matches, -
Pull, hisses. We are pulling.
Short falls out to Lena. Lena turns white
as if in a pool of glue.
Mitya growls: look to me, do not fail there.
A packet with props pops:
flashlight (shine),
candy in foil (rustling),
alarm clock (as a last resort, for seven zero five).
Premiere, Serious Day,
we are going to sit down.
We try to nod to Lena,
to somehow her
to support.
We have here, you know, paradise
for fans of decent behavior.
For example,
we go to the theater almost every day and I
never seen people
leaving the hall before the finals,
even if the play is stupid and has finished it all.
No one turns on the smartphone.
Don't eat.
Don't come drunk.
Does not discuss actresses - neither charms, nor flaws.
Do not infuriate the old accept
bad hat.
Overly tactful city.
Artists feel the sound of the world
like bats:
screaming in the dark and waiting for her to breathe
cry and nabryuzhit, splatter and scream.
The theater of silence is afraid
the actor of silence does not want
to him this is our politeness
like a nipple on the ears.
Therefore, so that everything is normal,
someone must
rustling.
Here we enter,
we knights of the mezzanine.
Everyone has their own handwriting,
here, for example, Natasha
giggles out of place and rummages in a bag noisily.
Camille rustles and fidgets, whispers "bitches."
Vanyusha is a soloist with the zipper of an old jacket.
I am an eternal fan of the classics: wrap crunch.
Mityai usually mutters, blows his nose and whistles.
And Lena is still a beginner - she has not yet found her own style.
Sits,
a lap pack.
Direct as a schoolgirl.
And we feel barely holding on, the tears are close.
Anyone at first is afraid to rebel against silence.
But she seemed to have gathered, entered,
some sobs
are heard.
07/16/16
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Олеся Селиверстова
