«Одного разговора бывает достаточно».
Пришел со школы, и сразу - к отцу в спальню, следуя неизбежному импульсу. Как поезд в метро, когда подают напряжение на рельс. Без вариантов.
Отец лежал в красной футболке и читал газету. Отложил, улыбнулся слегка синими губами - только выписался из кардиоотделения.
И мы невероятно с ним поговорили. Я рассказал, откуда синяк под глазом, и что за Аня. Он – сколько ему наверстывать из-за больницы. Большой заказ, сто картин для нефтяников – не шутка, до конца года надо написать.
Папа впервые сказал совет, от которого я не отмахнулся: «Сынок, сердце береги».
И разговор завершился. Так ударяют последний раз по струнам, и понимаешь – все. На-бис не будет.
Отец приобнял, не вставая, крепкой боксерской рукой, и я пошел к себе.
На душе стало просторно, словно выходишь из бани летом и садишься на деревянную скамью. Смотришь на пар от тела, дышишь им. И даже комары не кусают – слишком чистый, не аппетитный...
…Вообще, никогда мы особо не общались. Мне казалось - его мало. Ему, наверное - что весь мир отвлекает его от главного – мастерской и красок, холстов, мольбертов, растворителей…
Это был первый разговор, в котором все было, как в мечте. Когда отец – как товарищ. Говоришь, понимая суть друг друга. Ни одна женщина такой разговор поддержать не сможет, потому что это - другое.
И я думал об этом весь день. Когда лег спать – тоже.
Смотрел на потрескавшуюся побелку на полотке, и все крутил такой короткий, но важный момент в голове.
«Мне этого сильно не хватало, папа!» - громко думал в темноте...
А рано утром слышал, как он закрыл железную дверь – поехал к заказчикам.
Ригельная, куда вставляешь пальцы и главное – вовремя убрать, чтобы захлопнулась. Мне маленькому однажды зажало, хотел как взрослые закрывать…
А ближе к полудню зазвонил телефон. Так происходило миллион раз.
Я привык быть отцу секретарем.
Нам бесконечно много звонили, картины отца покупали быстрее, чем он мог рисовать.
Были бы очень состоятельной семьей, будь это его бизнесом, а не самой жизнью. И как же жизнь – продавать? Она с одной стороны, бесценна, с другой –за так дается, в дар. Поэтому сколько заплатят – столько и хорошо.
Я записывал звонки, а он приходил и говорил шутливо: «Докладывай!»
На полочке лежали грубо струганные карандаши, - отец всегда ножем точил, теперь и моя привычка, - наброски, в которых домашние были частыми персонажами, и старый ежедневник.
Открыл его, прижал трубку плечом к уху, приготовился писать.
Но не пришлось.
«Ты наверное, Денис? Твой папа умер.»
…
…
…
С того разговора прошло много лет. Но он многому научил.
Уважительному отношению к мужчинам. Мы крепкие. Но как сталь каленая – держим, держим нагрузку. А потом – не гнемся, а сразу ломаемся.
Как дружбу ценить.
И даже – как к будущим детям относиться.
Будь возможность ответить, я бы сказал сейчас: «Спасибо за тот разговор – он был для меня многим.
Но знаешь, папа - сердце не нагружать я так и не научился.
Живу, не как ты говорил, а как показывал – с сердцем на разрыв».
(С) Чернаков Денис.
Пришел со школы, и сразу - к отцу в спальню, следуя неизбежному импульсу. Как поезд в метро, когда подают напряжение на рельс. Без вариантов.
Отец лежал в красной футболке и читал газету. Отложил, улыбнулся слегка синими губами - только выписался из кардиоотделения.
И мы невероятно с ним поговорили. Я рассказал, откуда синяк под глазом, и что за Аня. Он – сколько ему наверстывать из-за больницы. Большой заказ, сто картин для нефтяников – не шутка, до конца года надо написать.
Папа впервые сказал совет, от которого я не отмахнулся: «Сынок, сердце береги».
И разговор завершился. Так ударяют последний раз по струнам, и понимаешь – все. На-бис не будет.
Отец приобнял, не вставая, крепкой боксерской рукой, и я пошел к себе.
На душе стало просторно, словно выходишь из бани летом и садишься на деревянную скамью. Смотришь на пар от тела, дышишь им. И даже комары не кусают – слишком чистый, не аппетитный...
…Вообще, никогда мы особо не общались. Мне казалось - его мало. Ему, наверное - что весь мир отвлекает его от главного – мастерской и красок, холстов, мольбертов, растворителей…
Это был первый разговор, в котором все было, как в мечте. Когда отец – как товарищ. Говоришь, понимая суть друг друга. Ни одна женщина такой разговор поддержать не сможет, потому что это - другое.
И я думал об этом весь день. Когда лег спать – тоже.
Смотрел на потрескавшуюся побелку на полотке, и все крутил такой короткий, но важный момент в голове.
«Мне этого сильно не хватало, папа!» - громко думал в темноте...
А рано утром слышал, как он закрыл железную дверь – поехал к заказчикам.
Ригельная, куда вставляешь пальцы и главное – вовремя убрать, чтобы захлопнулась. Мне маленькому однажды зажало, хотел как взрослые закрывать…
А ближе к полудню зазвонил телефон. Так происходило миллион раз.
Я привык быть отцу секретарем.
Нам бесконечно много звонили, картины отца покупали быстрее, чем он мог рисовать.
Были бы очень состоятельной семьей, будь это его бизнесом, а не самой жизнью. И как же жизнь – продавать? Она с одной стороны, бесценна, с другой –за так дается, в дар. Поэтому сколько заплатят – столько и хорошо.
Я записывал звонки, а он приходил и говорил шутливо: «Докладывай!»
На полочке лежали грубо струганные карандаши, - отец всегда ножем точил, теперь и моя привычка, - наброски, в которых домашние были частыми персонажами, и старый ежедневник.
Открыл его, прижал трубку плечом к уху, приготовился писать.
Но не пришлось.
«Ты наверное, Денис? Твой папа умер.»
…
…
…
С того разговора прошло много лет. Но он многому научил.
Уважительному отношению к мужчинам. Мы крепкие. Но как сталь каленая – держим, держим нагрузку. А потом – не гнемся, а сразу ломаемся.
Как дружбу ценить.
И даже – как к будущим детям относиться.
Будь возможность ответить, я бы сказал сейчас: «Спасибо за тот разговор – он был для меня многим.
Но знаешь, папа - сердце не нагружать я так и не научился.
Живу, не как ты говорил, а как показывал – с сердцем на разрыв».
(С) Чернаков Денис.
“One conversation is enough.”
He came from school, and immediately - to his father in the bedroom, following the inevitable impulse. Like a train in the subway when voltage is applied to the rail. No options.
Father was in a red T-shirt and reading a newspaper. He put it aside, smiled slightly with blue lips - he was only discharged from cardiac arrest.
And we incredibly talked to him. I told you where the black eye came from, and what kind of Anya. He - how much he should catch up because of the hospital. A large order, one hundred paintings for oil industry workers is not a joke, it is necessary to write before the end of the year.
Dad first said advice, from which I did not dismiss: "Son, take care of my heart."
And the conversation ended. So they hit the strings one last time, and you see, that’s all. Encore will not be.
My father gained, without getting up, with a strong boxing hand, and I went to my room.
My soul became spacious, as if you were leaving a bathhouse in the summer and sitting on a wooden bench. You look at the steam from the body, breathe it. And even mosquitoes do not bite - too clean, not appetizing ...
... In general, we never really talked. It seemed to me that it was not enough. He probably - that the whole world distracts him from the main thing - the workshop and paints, canvases, easels, solvents ...
This was the first conversation in which everything was as if in a dream. When father is like a comrade. You speak, understanding the essence of each other. Not a single woman can support such a conversation, because this is different.
And I thought about it all day. When I went to bed, too.
I looked at the cracked whitewash on the canvas, and everything was spinning such a short but important moment in my head.
“I really missed that, dad!” - loudly thought in the dark ...
And early in the morning I heard him close the iron door - he went to the customers.
Crossbar, where you put your fingers in and the main thing is to remove it in time so that it slams shut. I once clamped a little, I wanted to close as adults ...
And closer to noon, the phone rang. This happened a million times.
I'm used to being a father secretary.
They called us endlessly, father’s paintings were bought faster than he could draw.
Would be a very wealthy family, be it his business, and not life itself. And how is life to sell? On the one hand, it is priceless; on the other, it is given as a gift. Therefore, how much they pay - so much is good.
I recorded the calls, and he came and said jokingly: “Report!”
Roughly planed pencils lay on the shelf - my father always sharpened with a knife, now my habit too - sketches in which the home were frequent characters, and the old diary.
He opened it, pressed the phone with his shoulder to his ear, prepared to write.
But it wasn’t necessary.
“Are you sure, Denis? Your dad is dead. ”
...
...
...
Many years have passed since that conversation. But he taught a lot.
Respect for men. We are strong. But like hardened steel - hold, hold the load. And then - do not bend, but immediately break.
How to value friendship.
And even - how to treat future children.
If I had the opportunity to answer, I would say now: “Thank you for that conversation - it was for me a lot.
But you know, dad - I have not learned how not to burden the heart.
I live, not as you said, but as you showed - with a heart to break. ”
(C) Chernakov Denis.
He came from school, and immediately - to his father in the bedroom, following the inevitable impulse. Like a train in the subway when voltage is applied to the rail. No options.
Father was in a red T-shirt and reading a newspaper. He put it aside, smiled slightly with blue lips - he was only discharged from cardiac arrest.
And we incredibly talked to him. I told you where the black eye came from, and what kind of Anya. He - how much he should catch up because of the hospital. A large order, one hundred paintings for oil industry workers is not a joke, it is necessary to write before the end of the year.
Dad first said advice, from which I did not dismiss: "Son, take care of my heart."
And the conversation ended. So they hit the strings one last time, and you see, that’s all. Encore will not be.
My father gained, without getting up, with a strong boxing hand, and I went to my room.
My soul became spacious, as if you were leaving a bathhouse in the summer and sitting on a wooden bench. You look at the steam from the body, breathe it. And even mosquitoes do not bite - too clean, not appetizing ...
... In general, we never really talked. It seemed to me that it was not enough. He probably - that the whole world distracts him from the main thing - the workshop and paints, canvases, easels, solvents ...
This was the first conversation in which everything was as if in a dream. When father is like a comrade. You speak, understanding the essence of each other. Not a single woman can support such a conversation, because this is different.
And I thought about it all day. When I went to bed, too.
I looked at the cracked whitewash on the canvas, and everything was spinning such a short but important moment in my head.
“I really missed that, dad!” - loudly thought in the dark ...
And early in the morning I heard him close the iron door - he went to the customers.
Crossbar, where you put your fingers in and the main thing is to remove it in time so that it slams shut. I once clamped a little, I wanted to close as adults ...
And closer to noon, the phone rang. This happened a million times.
I'm used to being a father secretary.
They called us endlessly, father’s paintings were bought faster than he could draw.
Would be a very wealthy family, be it his business, and not life itself. And how is life to sell? On the one hand, it is priceless; on the other, it is given as a gift. Therefore, how much they pay - so much is good.
I recorded the calls, and he came and said jokingly: “Report!”
Roughly planed pencils lay on the shelf - my father always sharpened with a knife, now my habit too - sketches in which the home were frequent characters, and the old diary.
He opened it, pressed the phone with his shoulder to his ear, prepared to write.
But it wasn’t necessary.
“Are you sure, Denis? Your dad is dead. ”
...
...
...
Many years have passed since that conversation. But he taught a lot.
Respect for men. We are strong. But like hardened steel - hold, hold the load. And then - do not bend, but immediately break.
How to value friendship.
And even - how to treat future children.
If I had the opportunity to answer, I would say now: “Thank you for that conversation - it was for me a lot.
But you know, dad - I have not learned how not to burden the heart.
I live, not as you said, but as you showed - with a heart to break. ”
(C) Chernakov Denis.
У записи 170 лайков,
23 репостов.
23 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Денис Чернаков
