И ПРИШЕЛ ОТ ЖИЗНИ ЗНАК...
Я ехал по Невскому и испытывал мешанину эмоций, которые проще всего назвать словом: «запутался». Сжимал зубы, играл желваками и пытался бодрить себя громкой динамичной музыкой, постукивая по ручке передач в ритм. Получалось не очень. Даже работало во вред - ритмичный бас проникал в живот и раздражал, как ворочающийся там, абсолютно не уместный кот, а беспечно напевающей девушке хотелось отвесить звонкую оплеуху.
Вспомнился рассказ знакомого, который просил у жизни знак, получил его, и все у него получилось - открыл известный на всю страну магазин. Подумал: «А я чем хуже?». Мыслительно отправил послание, словно подбросил бейсбольный мяч, от чего-то уверенный, что, вопреки гравитации, он устремится вверх и скроется в космической дали: «Пожалуйста, дай мне знак!»
Буквально сразу ощутил то ли невидимые, но бесконечно сильные руки, поворачивающие руль, то ли просто тягу в районе груди, которой сопротивляться не нужно. Совсем не нужно. «Хорошо», подумал я. Не удивился, не испугался. Это было очень естественно. Захотелось приглушить музыку, чтобы лучше чувствовать своего проводника.
Так, сворачиваем на канал Грибоедова. Разворачиваемся в сторону Спаса-на-Крови. Теперь на Итальянскую, с ее уютно бренчащей мостовой, которая помнит кареты знатных особ и разбитые телеги их собственности - крестьян. Ни к чему вспомнилась дурацкая шутка: "Эх, как же я люблю людей. Жаль, что с 1861 г. их нельзя дарить!»
Дальше к площади Искусств. Паркуемся.
Всё.
Дальше меня никуда не ведут.
Уютно поблескивала вывеска бара рядом. «Пойду, поем», подумал я. Или за меня подумал кто-то. Легко взбегаю по ступенькам, - откуда столько сил взялось, только еле живой был. Прохлада медной, наполированной прикосновениями посетителей ручки. Тяжелая дверь из массива открылась удивительно легко, приглашая. Оказавшись внутри, с удовольствием огляделся - уютная атмосфера традиционного английского паба: много дерева, зеленая кожа, долговязый бармен, полирующий стаканы. Я его совершенно не интересовал. Встречать меня вышла девушка, внешность которой я совершенно не запомнил. Кажется, рыжая. В памяти остались только белая рубашка мужского покроя, темные глаза и голос.
Я обратился к ней:
- Сделайте, пожалуйста, Цезарь.
В этот момент шумы, словно бы, начали приглушать. Гул за окном стал совершенно не различим, превратился в густую кашу, которая не могла проникнуть через оконное стекло.
- Извините, Цезаря нет. И вообще, у нас все не так.
- Интересно, а как же у вас?
Сам воздух сделался вязким, дыхание стало даваться с незаметным, но ощутимым усилием. Не наступила, не случилась, а возникла, словно из ниоткуда, абсолютная тишина. Такой тишины не бывает на природе - там есть птицы, шум деревьев и вечно кто-то копошится в лесу. Не бывает ее, когда до ночи задержишься в офисе, во всем здании останешься один, если не брать в расчет тихо спящего охранника много этажей ниже - будут гудеть компьютеры, разноситься барабанной дробью стук собственных пальцев по клавиатуре. Здесь же я не слышал себя. Я не слышал ничего. Бармен абсолютно бесшумно полировал бокалы.
В этой космической тишине раздался голос, чеканя слова и особо выделяя некоторые:
- У нас так. Вы берете у меня тарелку. Идете в соседний зал. Там из всех возможных ингредиентов ВЫ САМИ СЕБЕ делаете свой ИДЕАЛЬНЫЙ салат. Но помните - ПОДХОД У ВАС ТОЛЬКО ОДИН.
В теле словно замкнулось реле, потек электрический ток. Мурашки покрыли спину вдоль позвоночника и бесчисленными муравьями разбежались во все стороны. Если бы эволюция оставила нам густой волосяной покров, я превратился бы в мохнатый шар.
- Ну так что, будете салат?
- Нет, спасибо. Я уже получил все, что нужно.
Девушка мило улыбнулась и ушла в соседний зал. Посетителей, кроме меня, не было. Бармен развернулся ко мне спиной и начал поправлять без того идеально ровно стоящие бутылки.
И я развернулся и вышел на улицу. Сразу оглох. Гудели машины, требуя пропустить назадачливого водителя ГАЗели, решившего спешно разгрузить лотки с фруктами посреди улицы. Водитель нервничал, дергался и ругался в усы на родном языке. Из открытых окон доносилась неумелая игра на пианино. Город звенел, смеялся и жил. Я тоже жил. Вернее, начинал жить. Совсем по-другому.
(С) Денис Чернаков
Я ехал по Невскому и испытывал мешанину эмоций, которые проще всего назвать словом: «запутался». Сжимал зубы, играл желваками и пытался бодрить себя громкой динамичной музыкой, постукивая по ручке передач в ритм. Получалось не очень. Даже работало во вред - ритмичный бас проникал в живот и раздражал, как ворочающийся там, абсолютно не уместный кот, а беспечно напевающей девушке хотелось отвесить звонкую оплеуху.
Вспомнился рассказ знакомого, который просил у жизни знак, получил его, и все у него получилось - открыл известный на всю страну магазин. Подумал: «А я чем хуже?». Мыслительно отправил послание, словно подбросил бейсбольный мяч, от чего-то уверенный, что, вопреки гравитации, он устремится вверх и скроется в космической дали: «Пожалуйста, дай мне знак!»
Буквально сразу ощутил то ли невидимые, но бесконечно сильные руки, поворачивающие руль, то ли просто тягу в районе груди, которой сопротивляться не нужно. Совсем не нужно. «Хорошо», подумал я. Не удивился, не испугался. Это было очень естественно. Захотелось приглушить музыку, чтобы лучше чувствовать своего проводника.
Так, сворачиваем на канал Грибоедова. Разворачиваемся в сторону Спаса-на-Крови. Теперь на Итальянскую, с ее уютно бренчащей мостовой, которая помнит кареты знатных особ и разбитые телеги их собственности - крестьян. Ни к чему вспомнилась дурацкая шутка: "Эх, как же я люблю людей. Жаль, что с 1861 г. их нельзя дарить!»
Дальше к площади Искусств. Паркуемся.
Всё.
Дальше меня никуда не ведут.
Уютно поблескивала вывеска бара рядом. «Пойду, поем», подумал я. Или за меня подумал кто-то. Легко взбегаю по ступенькам, - откуда столько сил взялось, только еле живой был. Прохлада медной, наполированной прикосновениями посетителей ручки. Тяжелая дверь из массива открылась удивительно легко, приглашая. Оказавшись внутри, с удовольствием огляделся - уютная атмосфера традиционного английского паба: много дерева, зеленая кожа, долговязый бармен, полирующий стаканы. Я его совершенно не интересовал. Встречать меня вышла девушка, внешность которой я совершенно не запомнил. Кажется, рыжая. В памяти остались только белая рубашка мужского покроя, темные глаза и голос.
Я обратился к ней:
- Сделайте, пожалуйста, Цезарь.
В этот момент шумы, словно бы, начали приглушать. Гул за окном стал совершенно не различим, превратился в густую кашу, которая не могла проникнуть через оконное стекло.
- Извините, Цезаря нет. И вообще, у нас все не так.
- Интересно, а как же у вас?
Сам воздух сделался вязким, дыхание стало даваться с незаметным, но ощутимым усилием. Не наступила, не случилась, а возникла, словно из ниоткуда, абсолютная тишина. Такой тишины не бывает на природе - там есть птицы, шум деревьев и вечно кто-то копошится в лесу. Не бывает ее, когда до ночи задержишься в офисе, во всем здании останешься один, если не брать в расчет тихо спящего охранника много этажей ниже - будут гудеть компьютеры, разноситься барабанной дробью стук собственных пальцев по клавиатуре. Здесь же я не слышал себя. Я не слышал ничего. Бармен абсолютно бесшумно полировал бокалы.
В этой космической тишине раздался голос, чеканя слова и особо выделяя некоторые:
- У нас так. Вы берете у меня тарелку. Идете в соседний зал. Там из всех возможных ингредиентов ВЫ САМИ СЕБЕ делаете свой ИДЕАЛЬНЫЙ салат. Но помните - ПОДХОД У ВАС ТОЛЬКО ОДИН.
В теле словно замкнулось реле, потек электрический ток. Мурашки покрыли спину вдоль позвоночника и бесчисленными муравьями разбежались во все стороны. Если бы эволюция оставила нам густой волосяной покров, я превратился бы в мохнатый шар.
- Ну так что, будете салат?
- Нет, спасибо. Я уже получил все, что нужно.
Девушка мило улыбнулась и ушла в соседний зал. Посетителей, кроме меня, не было. Бармен развернулся ко мне спиной и начал поправлять без того идеально ровно стоящие бутылки.
И я развернулся и вышел на улицу. Сразу оглох. Гудели машины, требуя пропустить назадачливого водителя ГАЗели, решившего спешно разгрузить лотки с фруктами посреди улицы. Водитель нервничал, дергался и ругался в усы на родном языке. Из открытых окон доносилась неумелая игра на пианино. Город звенел, смеялся и жил. Я тоже жил. Вернее, начинал жить. Совсем по-другому.
(С) Денис Чернаков
AND A SIGN FROM LIFE ...
I was driving along Nevsky and was experiencing a mishmash of emotions, which is most easily called the word: "confused." He gritted his teeth, played with nodules and tried to invigorate himself with loud dynamic music, tapping the gear knob to the rhythm. It didn’t work out very well. It even worked to the detriment - the rhythmic bass penetrated into the stomach and annoyed, like a tossing and turning there, an absolutely inappropriate cat, and a carelessly humming girl wanted to weigh a ringing slap in the face.
I recalled the story of a friend who asked for a sign from life, got it, and everything worked out for him - he opened a store known throughout the country. I thought: "But what am I worse?" Mentally sent a message, as if he had thrown a baseball, from something sure that, contrary to gravity, he would rush up and hide in the space distance: “Please give me a sign!”
Literally right away I felt either invisible but infinitely strong arms turning the steering wheel, or just a pull in the chest area, which I did not need to resist. Not at all necessary. Good, I thought. Not surprised, not afraid. It was very natural. I wanted to muffle the music in order to better feel my guide.
So, we turn onto the Griboedov Canal. We turn in the direction of the Savior on Blood. Now to the Italian, with its comfortably strumming pavement, which remembers the carriages of noble persons and the broken carts of their property - peasants. I didn’t remember the stupid joke: “Oh, how I love people. It is a pity that they can’t be gifted since 1861!”
Farther to the Arts Square. We are parking.
All.
Further they do not lead me anywhere.
The nearby bar sign gleamed comfortably. “Let’s go, eat,” I thought. Or someone thought for me. I easily run up the stairs - where it came from so much strength, it was only barely alive. The coolness of a copper handle polished by the touches of visitors. The heavy solid door opened surprisingly easily, inviting. Once inside, I looked around with pleasure - the cozy atmosphere of a traditional English pub: a lot of wood, green leather, a lanky bartender polishing glasses. I was not at all interested in him. A girl came out to meet me, whose appearance I did not remember at all. It seems red. Only a white shirt of a man's cut, dark eyes and a voice remained in my memory.
I turned to her:
“Please do Caesar.”
At this moment, the noise, as if, began to muffle. The rumble outside the window became completely indistinguishable, turned into a thick porridge that could not penetrate through the window pane.
- Sorry, there is no Caesar. And in general, this is not so with us.
- Interesting, but what about you?
The air itself became viscous, breathing began to be given with an imperceptible, but tangible effort. It did not come, it did not happen, but absolute silence arose, as if from nowhere. Such silence does not exist in nature - there are birds, the sound of trees, and forever someone is poking around in the forest. It doesn’t happen when you stay in the office until night, you’ll be left alone in the whole building, if you don’t take into account the quietly sleeping guard many floors below — computers will buzz, and your fingers will be heard knocking on your keyboard. Here I did not hear myself. I have not heard anything. The bartender polished his glasses absolutely silently.
In this cosmic silence there was a voice minting a word and highlighting some of them:
- This is so for us. You take a plate from me. Go to the next room. There you make your PERFECT salad of all possible ingredients. But remember - YOU'RE ONLY ONE APPROACH.
The relay seemed to close in the body, an electric current flowed. Goosebumps covered his back along the spine and countless ants scattered in all directions. If evolution left us with a thick hair, I would turn into a hairy ball.
- So, will you have a salad?
- No thanks. I already got everything I need.
The girl smiled sweetly and went into the next room. There were no visitors except me. The bartender turned his back on me and began to straighten the perfectly perfectly standing bottles.
And I turned around and went outside. Immediately deaf. The cars were buzzing, demanding to let the pessimistic GAZelle driver pass, who decided to quickly unload fruit stalls in the middle of the street. The driver was nervous, twitching and cursing in his mustache in his native language. From the open windows came the inept playing of the piano. The city rang, laughed and lived. I also lived. Rather, he began to live. In a completely different way.
(C) Denis Chernakov
I was driving along Nevsky and was experiencing a mishmash of emotions, which is most easily called the word: "confused." He gritted his teeth, played with nodules and tried to invigorate himself with loud dynamic music, tapping the gear knob to the rhythm. It didn’t work out very well. It even worked to the detriment - the rhythmic bass penetrated into the stomach and annoyed, like a tossing and turning there, an absolutely inappropriate cat, and a carelessly humming girl wanted to weigh a ringing slap in the face.
I recalled the story of a friend who asked for a sign from life, got it, and everything worked out for him - he opened a store known throughout the country. I thought: "But what am I worse?" Mentally sent a message, as if he had thrown a baseball, from something sure that, contrary to gravity, he would rush up and hide in the space distance: “Please give me a sign!”
Literally right away I felt either invisible but infinitely strong arms turning the steering wheel, or just a pull in the chest area, which I did not need to resist. Not at all necessary. Good, I thought. Not surprised, not afraid. It was very natural. I wanted to muffle the music in order to better feel my guide.
So, we turn onto the Griboedov Canal. We turn in the direction of the Savior on Blood. Now to the Italian, with its comfortably strumming pavement, which remembers the carriages of noble persons and the broken carts of their property - peasants. I didn’t remember the stupid joke: “Oh, how I love people. It is a pity that they can’t be gifted since 1861!”
Farther to the Arts Square. We are parking.
All.
Further they do not lead me anywhere.
The nearby bar sign gleamed comfortably. “Let’s go, eat,” I thought. Or someone thought for me. I easily run up the stairs - where it came from so much strength, it was only barely alive. The coolness of a copper handle polished by the touches of visitors. The heavy solid door opened surprisingly easily, inviting. Once inside, I looked around with pleasure - the cozy atmosphere of a traditional English pub: a lot of wood, green leather, a lanky bartender polishing glasses. I was not at all interested in him. A girl came out to meet me, whose appearance I did not remember at all. It seems red. Only a white shirt of a man's cut, dark eyes and a voice remained in my memory.
I turned to her:
“Please do Caesar.”
At this moment, the noise, as if, began to muffle. The rumble outside the window became completely indistinguishable, turned into a thick porridge that could not penetrate through the window pane.
- Sorry, there is no Caesar. And in general, this is not so with us.
- Interesting, but what about you?
The air itself became viscous, breathing began to be given with an imperceptible, but tangible effort. It did not come, it did not happen, but absolute silence arose, as if from nowhere. Such silence does not exist in nature - there are birds, the sound of trees, and forever someone is poking around in the forest. It doesn’t happen when you stay in the office until night, you’ll be left alone in the whole building, if you don’t take into account the quietly sleeping guard many floors below — computers will buzz, and your fingers will be heard knocking on your keyboard. Here I did not hear myself. I have not heard anything. The bartender polished his glasses absolutely silently.
In this cosmic silence there was a voice minting a word and highlighting some of them:
- This is so for us. You take a plate from me. Go to the next room. There you make your PERFECT salad of all possible ingredients. But remember - YOU'RE ONLY ONE APPROACH.
The relay seemed to close in the body, an electric current flowed. Goosebumps covered his back along the spine and countless ants scattered in all directions. If evolution left us with a thick hair, I would turn into a hairy ball.
- So, will you have a salad?
- No thanks. I already got everything I need.
The girl smiled sweetly and went into the next room. There were no visitors except me. The bartender turned his back on me and began to straighten the perfectly perfectly standing bottles.
And I turned around and went outside. Immediately deaf. The cars were buzzing, demanding to let the pessimistic GAZelle driver pass, who decided to quickly unload fruit stalls in the middle of the street. The driver was nervous, twitching and cursing in his mustache in his native language. From the open windows came the inept playing of the piano. The city rang, laughed and lived. I also lived. Rather, he began to live. In a completely different way.
(C) Denis Chernakov
У записи 133 лайков,
17 репостов.
17 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Денис Чернаков
