«ЗА САШУ…»
События, о которых пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 как доноров. Немецким раненным солдатам нужна была кровь. Где её взять? У детей.
Первым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Конечно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такого зверства, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети дать хорошую кровь? Никак. У них в крови недостаточно витаминов или хотя бы того же железа. К тому же в детском доме нет дров, выбиты окна, очень холодно. Дети всё время простужаются, а больные – какие же это доноры? Сначала детей следует вылечить и подкормить, а уже затем использовать.
Немецкое командование согласилось с таким «логическим» решением. Михаил Степанович предложил перевести детей и сотрудников детского дома в деревню Бельчицы, где находился сильный немецкий гарнизон. И опять-таки железная бессердечная логика сработала. Первый, замаскированный шаг к спасению детей был сделан… А дальше началась большая, тщательная подготовка. Детей предстояло перевести в партизанскую зону, а затем переправлять на самолёте.
И вот в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года из села вышли 154 воспитанника детского дома, 38 их воспитателей, а также члены подпольной группы «Бесстрашные» со своими семьями и партизаны отряда имени Щорса бригады имени Чапаева. Ребятишкам было от трёх до четырнадцати лет. И все – все! – молчали, боялись даже дышать. Старшие несли младших. У кого не было тёплой одежды – завернули в платки и одеяла. Даже трёхлетние малыши понимали смертельную опасность – и молчали…
На случай, если фашисты всё поймут и отправятся в погоню, около деревни дежурили партизаны, готовые вступить в бой. А в лесу ребятишек ожидал санный поезд – тридцать подвод. Очень помогли лётчики. В роковую ночь они, зная об операции, закружили над Бельчицами, отвлекая внимание врагов. Детишки же были предупреждены: если вдруг в небе появятся осветительные ракеты, надо немедленно садиться и не шевелиться.
За время пути колонна садилась несколько раз. До глубокого партизанского тыла добрались все. Теперь предстояло эвакуировать детей за линию фронта. Сделать это требовалось как можно быстрее, ведь немцы сразу обнаружили «пропажу». Находиться у партизан с каждым днём становилось всё опаснее. Но на помощь пришла 3-я воздушная армия, лётчики начали вывозить детей и раненых, одновременно доставляя партизанам боеприпасы. Было выделено два самолёта, под крыльями у них приделали специальные капсулы-люльки, куда могли поместиться дополнительно нескольких человек. Плюс лётчики вылетали без штурманов – это место тоже берегли для пассажиров. Вообще, в ходе операции вывезли более пятисот человек. Но сейчас речь пойдёт только об одном полёте, самом последнем.
Он состоялся в ночь с 10 на 11 апреля 1944 года. Вёз детей гвардии лейтенант Александр Мамкин. Ему было 28 лет. Уроженец села Крестьянское Воронежской области, выпускник Орловского финансово-экономического техникума и Балашовской школы. К моменту событий, о которых идёт речь, Мамкин был уже опытным лётчиком. За плечами – не менее семидесяти ночных вылетов в немецкий тыл. Тот рейс был для него в этой операции (она называлась «Звёздочка») не первым, а девятым.
В качестве аэродрома использовалось озеро Вечелье. Приходилось спешить ещё и потому, что лёд с каждым днём становился всё ненадёжнее. В самолёт Р-5 поместились десять ребятишек, их воспитательница Валентина Латко и двое раненных партизан. Сначала всё шло хорошо, но при подлёте к линии фронта самолёт Мамкина подбили. Линия фронта осталась позади, а Р-5 горел… Будь Мамкин на борту один, он набрал бы высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он летел не один. И не собирался отдавать смерти мальчишек и девчонок. Не для того они, только начавшие жить, пешком ночью спасались от фашистов, чтобы разбиться.
И Мамкин вёл самолёт… Пламя добралось до кабины пилота. От температуры плавились лётные очки, прикипая к коже. Горела одежда, шлемофон, в дыму и огне было плохо видно. От ног потихоньку оставались только кости. А там, за спиной лётчика, раздавался плач. Дети боялись огня, им не хотелось погибать. И Александр Петрович вёл самолёт практически вслепую. Превозмогая адскую боль, уже, можно сказать, безногий, он по-прежнему крепко стоял между ребятишками и смертью.
Мамкин нашёл площадку на берегу озера, неподалёку от советских частей. Уже прогорела перегородка, которая отделяла его от пассажиров, на некоторых начала тлеть одежда. Но смерть, взмахнув над детьми косой, так и не смогла опустить её. Мамкин не дал. Все пассажиры остались живы. Александр Петрович совершенно непостижимым образом сам смог выбраться из кабины. Он успел спросить: «Дети живы?» И услышал голос мальчика Володи Шишкова: «Товарищ лётчик, не беспокойтесь! Я открыл дверцу, все живы, выходим…» И Мамкин потерял сознание.
Врачи так и не смогли объяснить, как мог управлять машиной да ещё и благополучно посадить её человек, в лицо которого вплавились очки, а от ног остались одни кости? Как смог он преодолеть боль, шок, какими усилиями удержал сознание?
Похоронили героя в деревне Маклок в Смоленской области. С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый тост выпивали «За Сашу!»… За Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. За Сашу, который всем сердцем любил мальчишек и девчонок. За Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь
События, о которых пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 как доноров. Немецким раненным солдатам нужна была кровь. Где её взять? У детей.
Первым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Конечно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такого зверства, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети дать хорошую кровь? Никак. У них в крови недостаточно витаминов или хотя бы того же железа. К тому же в детском доме нет дров, выбиты окна, очень холодно. Дети всё время простужаются, а больные – какие же это доноры? Сначала детей следует вылечить и подкормить, а уже затем использовать.
Немецкое командование согласилось с таким «логическим» решением. Михаил Степанович предложил перевести детей и сотрудников детского дома в деревню Бельчицы, где находился сильный немецкий гарнизон. И опять-таки железная бессердечная логика сработала. Первый, замаскированный шаг к спасению детей был сделан… А дальше началась большая, тщательная подготовка. Детей предстояло перевести в партизанскую зону, а затем переправлять на самолёте.
И вот в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года из села вышли 154 воспитанника детского дома, 38 их воспитателей, а также члены подпольной группы «Бесстрашные» со своими семьями и партизаны отряда имени Щорса бригады имени Чапаева. Ребятишкам было от трёх до четырнадцати лет. И все – все! – молчали, боялись даже дышать. Старшие несли младших. У кого не было тёплой одежды – завернули в платки и одеяла. Даже трёхлетние малыши понимали смертельную опасность – и молчали…
На случай, если фашисты всё поймут и отправятся в погоню, около деревни дежурили партизаны, готовые вступить в бой. А в лесу ребятишек ожидал санный поезд – тридцать подвод. Очень помогли лётчики. В роковую ночь они, зная об операции, закружили над Бельчицами, отвлекая внимание врагов. Детишки же были предупреждены: если вдруг в небе появятся осветительные ракеты, надо немедленно садиться и не шевелиться.
За время пути колонна садилась несколько раз. До глубокого партизанского тыла добрались все. Теперь предстояло эвакуировать детей за линию фронта. Сделать это требовалось как можно быстрее, ведь немцы сразу обнаружили «пропажу». Находиться у партизан с каждым днём становилось всё опаснее. Но на помощь пришла 3-я воздушная армия, лётчики начали вывозить детей и раненых, одновременно доставляя партизанам боеприпасы. Было выделено два самолёта, под крыльями у них приделали специальные капсулы-люльки, куда могли поместиться дополнительно нескольких человек. Плюс лётчики вылетали без штурманов – это место тоже берегли для пассажиров. Вообще, в ходе операции вывезли более пятисот человек. Но сейчас речь пойдёт только об одном полёте, самом последнем.
Он состоялся в ночь с 10 на 11 апреля 1944 года. Вёз детей гвардии лейтенант Александр Мамкин. Ему было 28 лет. Уроженец села Крестьянское Воронежской области, выпускник Орловского финансово-экономического техникума и Балашовской школы. К моменту событий, о которых идёт речь, Мамкин был уже опытным лётчиком. За плечами – не менее семидесяти ночных вылетов в немецкий тыл. Тот рейс был для него в этой операции (она называлась «Звёздочка») не первым, а девятым.
В качестве аэродрома использовалось озеро Вечелье. Приходилось спешить ещё и потому, что лёд с каждым днём становился всё ненадёжнее. В самолёт Р-5 поместились десять ребятишек, их воспитательница Валентина Латко и двое раненных партизан. Сначала всё шло хорошо, но при подлёте к линии фронта самолёт Мамкина подбили. Линия фронта осталась позади, а Р-5 горел… Будь Мамкин на борту один, он набрал бы высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он летел не один. И не собирался отдавать смерти мальчишек и девчонок. Не для того они, только начавшие жить, пешком ночью спасались от фашистов, чтобы разбиться.
И Мамкин вёл самолёт… Пламя добралось до кабины пилота. От температуры плавились лётные очки, прикипая к коже. Горела одежда, шлемофон, в дыму и огне было плохо видно. От ног потихоньку оставались только кости. А там, за спиной лётчика, раздавался плач. Дети боялись огня, им не хотелось погибать. И Александр Петрович вёл самолёт практически вслепую. Превозмогая адскую боль, уже, можно сказать, безногий, он по-прежнему крепко стоял между ребятишками и смертью.
Мамкин нашёл площадку на берегу озера, неподалёку от советских частей. Уже прогорела перегородка, которая отделяла его от пассажиров, на некоторых начала тлеть одежда. Но смерть, взмахнув над детьми косой, так и не смогла опустить её. Мамкин не дал. Все пассажиры остались живы. Александр Петрович совершенно непостижимым образом сам смог выбраться из кабины. Он успел спросить: «Дети живы?» И услышал голос мальчика Володи Шишкова: «Товарищ лётчик, не беспокойтесь! Я открыл дверцу, все живы, выходим…» И Мамкин потерял сознание.
Врачи так и не смогли объяснить, как мог управлять машиной да ещё и благополучно посадить её человек, в лицо которого вплавились очки, а от ног остались одни кости? Как смог он преодолеть боль, шок, какими усилиями удержал сознание?
Похоронили героя в деревне Маклок в Смоленской области. С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый тост выпивали «За Сашу!»… За Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. За Сашу, который всем сердцем любил мальчишек и девчонок. За Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь
"FOR SAW ..."
The events that will be discussed took place in the winter of 1943–44, when the Nazis made a brutal decision: to use the pupils of the Polotsk Orphanage No. 1 as donors. German wounded soldiers needed blood. Where to get it? In children.
The first to defend the boys and girls was the director of the orphanage, Mikhail Stepanovich Forinko. Of course, for the invaders, pity, compassion, and generally the fact of such atrocities did not matter, so it was immediately clear: these were not arguments. But the argument became significant: how can sick and hungry children give good blood? No way. They don’t have enough vitamins in their blood, or at least the same iron. In addition, there are no firewood in the orphanage, windows are broken out, it is very cold. Children catch a cold all the time, and the sick - what kind of donors are they? First, children should be cured and fed, and only then used.
The German command agreed with this “logical” decision. Mikhail Stepanovich suggested transferring children and employees of the orphanage to the village of Belchitsy, where there was a strong German garrison. And again, ironless heartless logic worked. The first, disguised step towards saving the children was taken ... And then a great, thorough preparation began. Children were to be transferred to the partisan zone, and then transported by plane.
And on the night of February 18-19, 1944, 154 pupils of the orphanage, 38 of their teachers, as well as members of the underground fearless group with their families and partisans of the Shchors detachment of the Chapaev brigade left the village. The children were from three to fourteen years old. And that’s all! - they were silent, afraid to even breathe. The elders carried the younger ones. Those who did not have warm clothes were wrapped in scarves and blankets. Even the three-year-olds understood the mortal danger - and were silent ...
In case the Nazis understood everything and went in pursuit, partisans were on duty near the village, ready to join the battle. And in a forest of children, a toboggan train was waiting - thirty carts. Pilots helped a lot. On the fateful night, they, knowing about the operation, circled over Belchitsy, diverting the attention of enemies. The children were warned: if suddenly lightning rockets appear in the sky, one must immediately sit down and not move.
During the journey, the column sat down several times. Everyone reached the deep partisan rear. Now they had to evacuate the children over the front line. It was required to do this as quickly as possible, because the Germans immediately discovered the "loss". Being at the partisans became more and more dangerous every day. But the 3rd Air Army came to the rescue, the pilots began to take out the children and the wounded, while delivering ammunition to the partisans. Two aircraft were allocated, under the wings they attached special capsule cradles, which could accommodate an additional several people. Plus, the pilots took off without navigators - this place was also cherished for passengers. In general, more than five hundred people were taken out during the operation. But now we will focus on only one flight, the very last.
It took place on the night of April 10-11, 1944. I drove the children of the guard, Lieutenant Alexander Mamkin. He was 28 years old. A native of the village of Krestyanskoe, Voronezh region, a graduate of the Oryol Financial and Economic College and the Balashov School. By the time the events in question, Mamkin was already an experienced pilot. Behind - at least seventy night flights to the German rear. That flight was for him in this operation (it was called "Asterisk") not the first, but the ninth.
Lake Vechelier was used as an airfield. It was necessary to hurry also because the ice every day became more and more unreliable. Ten children, their teacher Valentina Latko and two wounded partisans, were placed on the R-5 plane. At first everything went well, but when approaching the front line, Mamkin’s plane was shot down. The front line was left behind, and the P-5 was on fire ... If Mamkin was on board alone, he would gain height and jump with a parachute. But he was not flying alone. And he was not going to give the death of boys and girls. Not for that, they, just starting to live, were escaping from the Nazis on foot at night to break up.
And Mamkin led the plane ... The flame reached the cockpit. The goggles melted from the temperature, sticking to the skin. Clothes burned, a headset, in smoke and fire it was hard to see. Only bones remained from the legs. And there, behind the pilot, there was a cry. Children were afraid of fire, they did not want to die. And Alexander Petrovich led the plane almost blindly. Overcoming the infernal pain, one might say, legless, he still stood firmly between the children and death.
Mamkin found a platform on the lake, near the Soviet units. The partition that had separated it from the passengers had already burned out, some began to smolder clothes. But death, waving a scythe over the children, could not lower it. Mamkin did not. All passengers remained alive. Alexander Petrovich in a completely incomprehensible way he was able to get out of the cab. He managed to ask: "Are the children alive?" And he heard the boy’s voice Volodya Shishkov: “Comrade pilot, do not worry! I opened the door, everyone is alive, we go out ... ”And Mamkin lost consciousness.
Doctors were never able to
The events that will be discussed took place in the winter of 1943–44, when the Nazis made a brutal decision: to use the pupils of the Polotsk Orphanage No. 1 as donors. German wounded soldiers needed blood. Where to get it? In children.
The first to defend the boys and girls was the director of the orphanage, Mikhail Stepanovich Forinko. Of course, for the invaders, pity, compassion, and generally the fact of such atrocities did not matter, so it was immediately clear: these were not arguments. But the argument became significant: how can sick and hungry children give good blood? No way. They don’t have enough vitamins in their blood, or at least the same iron. In addition, there are no firewood in the orphanage, windows are broken out, it is very cold. Children catch a cold all the time, and the sick - what kind of donors are they? First, children should be cured and fed, and only then used.
The German command agreed with this “logical” decision. Mikhail Stepanovich suggested transferring children and employees of the orphanage to the village of Belchitsy, where there was a strong German garrison. And again, ironless heartless logic worked. The first, disguised step towards saving the children was taken ... And then a great, thorough preparation began. Children were to be transferred to the partisan zone, and then transported by plane.
And on the night of February 18-19, 1944, 154 pupils of the orphanage, 38 of their teachers, as well as members of the underground fearless group with their families and partisans of the Shchors detachment of the Chapaev brigade left the village. The children were from three to fourteen years old. And that’s all! - they were silent, afraid to even breathe. The elders carried the younger ones. Those who did not have warm clothes were wrapped in scarves and blankets. Even the three-year-olds understood the mortal danger - and were silent ...
In case the Nazis understood everything and went in pursuit, partisans were on duty near the village, ready to join the battle. And in a forest of children, a toboggan train was waiting - thirty carts. Pilots helped a lot. On the fateful night, they, knowing about the operation, circled over Belchitsy, diverting the attention of enemies. The children were warned: if suddenly lightning rockets appear in the sky, one must immediately sit down and not move.
During the journey, the column sat down several times. Everyone reached the deep partisan rear. Now they had to evacuate the children over the front line. It was required to do this as quickly as possible, because the Germans immediately discovered the "loss". Being at the partisans became more and more dangerous every day. But the 3rd Air Army came to the rescue, the pilots began to take out the children and the wounded, while delivering ammunition to the partisans. Two aircraft were allocated, under the wings they attached special capsule cradles, which could accommodate an additional several people. Plus, the pilots took off without navigators - this place was also cherished for passengers. In general, more than five hundred people were taken out during the operation. But now we will focus on only one flight, the very last.
It took place on the night of April 10-11, 1944. I drove the children of the guard, Lieutenant Alexander Mamkin. He was 28 years old. A native of the village of Krestyanskoe, Voronezh region, a graduate of the Oryol Financial and Economic College and the Balashov School. By the time the events in question, Mamkin was already an experienced pilot. Behind - at least seventy night flights to the German rear. That flight was for him in this operation (it was called "Asterisk") not the first, but the ninth.
Lake Vechelier was used as an airfield. It was necessary to hurry also because the ice every day became more and more unreliable. Ten children, their teacher Valentina Latko and two wounded partisans, were placed on the R-5 plane. At first everything went well, but when approaching the front line, Mamkin’s plane was shot down. The front line was left behind, and the P-5 was on fire ... If Mamkin was on board alone, he would gain height and jump with a parachute. But he was not flying alone. And he was not going to give the death of boys and girls. Not for that, they, just starting to live, were escaping from the Nazis on foot at night to break up.
And Mamkin led the plane ... The flame reached the cockpit. The goggles melted from the temperature, sticking to the skin. Clothes burned, a headset, in smoke and fire it was hard to see. Only bones remained from the legs. And there, behind the pilot, there was a cry. Children were afraid of fire, they did not want to die. And Alexander Petrovich led the plane almost blindly. Overcoming the infernal pain, one might say, legless, he still stood firmly between the children and death.
Mamkin found a platform on the lake, near the Soviet units. The partition that had separated it from the passengers had already burned out, some began to smolder clothes. But death, waving a scythe over the children, could not lower it. Mamkin did not. All passengers remained alive. Alexander Petrovich in a completely incomprehensible way he was able to get out of the cab. He managed to ask: "Are the children alive?" And he heard the boy’s voice Volodya Shishkov: “Comrade pilot, do not worry! I opened the door, everyone is alive, we go out ... ”And Mamkin lost consciousness.
Doctors were never able to
У записи 53 лайков,
5 репостов,
1346 просмотров.
5 репостов,
1346 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Надежда Савельева
