Что это за книга?
В Ленинске Кузнецком я видел настоящих блатных, настоящих бандитов. Приехав же в Ленинград, я столкнулся со спортсменами, называвшими себя бандитами. Они приезжали из Тамбова, Казани, Воркуты и, поскольку ничего больше не умели, начинали «бандитствовать». Группировки формировались по земляческому принципу, и Питер отличался от других городов малым числом южных землячеств. Чеченцы, дагестанцы играли небольшую роль здесь, главные позиции занимали славянские группировки, в которых преобладали бывшие спортсмены, а не «настоящие» бандиты.
Не сталкиваться с бандитами, занимаясь бизнесом в Питере в конце 1980 х, было невозможно. Впервые это произошло, когда мне в гостинице «Прибалтийской» удалось за 50 долларов – немыслимые по тем временам деньги – продать иностранцам банку чёрной икры. Я держал в руках такую купюру в первый раз в жизни и чуть с ума не сошёл. На мою беду, местные бандиты увидели, что я торговал, и решили «поставить на деньги». Пришлось убегать через кухню ресторана мимо сковородок с готовящейся едой. Точно так, как показывают в фильмах про мафию.
Горный институт попал «под крышу» воркутинских – здоровых агрессивных ребят, качавшихся в клубах. Нельзя сказать, что они представляли собой толковую структуру, скорее – биомассу. Они облагали данью проституток на Васильевском острове, валютчиков, мажоров, торговавших матрёшками. Ничего серьёзного – тупой рэкет. Сейчас я понимаю, что бандитам доставались небольшие деньги, но тогда они казались супербогатыми людьми: ездили на девятках и ходили по ресторанам.
Первое моё столкновение с воркутинскими произошло на первом курсе института. Вместе с нашим комсоргом Витей Черкашиным мы возвращались из пивного бара напротив Казанского собора. Пьяненькие, мы зашли в общагу, а там в очередной раз куражились воркутинские. Их боксёр Игорь приставал к людям, а рядом веселилась наблюдавшая за этим кодла вор кутинских. Идём мы с Витей по коридору, а они – навстречу. Тут я понял: будут бить и, возможно, ногами. Прижмёшься к стенке – наедут, пойдёшь прямо на них – тоже наедут. Наедут в любом случае. Когда мы подошли, боксёр встал в стойку и говорит: «Ну что, Тинёк?» – с явным желанием поглумиться.
Что делать? Пиво и безвыходность ситуации придали мне смелости, отступать было некуда. Я вспомнил, что уже полгода занимаюсь боксом в секции Горного института, и отработали мы только один удар – прямой правой. Недолго думая, я встал в позицию и исполнил этот удар. Попал удачно для себя и неудачно для Игоря – в челюсть. Боксёры знают, что это самый неприятный удар – человек сразу падает. Теперь, думаю, всё – убьют. Но дружки, стоявшие рядом, вопреки моим ожиданиям, ввязываться не стали. Никто не хотел лечь вторым, они просто обосрались! Я крикнул что то вроде: «Так будет с каждым!» – и ретировался.
Понимая, что мне конец, я через пять минут выбежал из общаги, поймал машину и уехал ночевать к своей очередной девушке, которая училась на экономическом факультете и жила на Большой Морской улице. На следующий день после занятий пришёл к себе. Сижу. Жду. Знаю, что придут. Заходит парламентарий: «Олег, поговорить бы надо». Я взял складной ножик, которым мы с Андрюхой Павловым резали картошку. По дороге в кармане его раскрыл. Сто процентов – при необходимости я бы пустил нож в ход. Но, слава Богу, не пришлось. Игорь, ещё до конца не отошедший от удара, начал наезжать: «Ну, чего будем делать? Ты первый ударил, это не по понятиям». И пошёл левый базар. Они поняли, что не на того нарвались, и пытались мягко съехать с темы, сохранив лицо. В общем, мы помирились. Позже, когда встречались в коридоре, этот парень инстинктивно отходил от меня подальше. Вот что значит один хороший удар! Мой совет – всегда лучше бить первым. Это «по понятиям». В противном случае первым ударят вас.
Эдуард Созинов, школьный друг Олега Тинькова:
Городские драки в Ленинске Кузнецком прекратились вскоре после того, как мы демобилизовались из армии в 1988 году. Потому что стали распространяться наркотики. Все в одночасье объединились, стали друзьями и братьями. Сначала в ходу были в основном анаша и марихуана, потом героин. В начале 1990 х этот бич захлестнул город, много наших ровесников умерло. Молодежь практически поголовно употребляла, никто этого не избежал. Все, по крайней мере, попробовали. Не знаю, как в Москве и Питере, но думаю, по всей стране наркомания и сейчас процветает.
В то ужасное и мрачное время Олег даже опасался приезжать: повсеместно царили наркомания и бессмысленные убийства. В течение нескольких лет постоянно кого то расстреливали и хоронили.
Олег осторожничал. Просил, чтобы о его приезде особо не распространялись. Однажды прошла информация, что его ищут. Чуть ли не убить хотят. Пацаны то прознали, что он при деньгах. Вот и хотели забрать все, что можно. Думаю, изначально стояла задача поймать, «поставить на деньги» и посмотреть, как человек себя поведет, можно ли доить дальше.
Олег говорил, что в Питере с блатными можно разговаривать человеческим языком, а с местными – бесполезно. Он и не пытался. А приезжать то приходилось частенько, так как он делал дела в Ленинске. И родителей нужно было навещать. Он старался у них не ночевать в целях безопасности, мы каждый раз находили ему квартиру.
Однажды, сразу после путча 1991 года, Олег привёз на продажу большую партию вина и водки и что то из одежды, кажется, юбки джинсовые. Забили товаром всё городское бомбоубежище. Но произошла кража, очень много вынесли. Олег даже обращался в милицию, но так никого и не нашли. Хорошо, что мы успели с Женькой Бреховым накануне часть водки и вина развезти по магазинам.
Моя рожа стала везде мелькать, а слава обо мне – расползаться. В один прекрасный день на большой перемене подошли крепкие люди в чёрных кожаных куртках из числа воркутинских: « Выйдем. Поговорить надо».
Мы вышли на лестницу у кафедры химии.
– Ты здесь торгуешь…
– Да, зарабатывать пытаюсь.
– Будешь нам теперь платить. Братву кормить надо.
– А я то при чём?
– Слышь, ты! Хочешь больших проблем?
Я, конечно, к такому ходу событий заранее подготовился:
– Мне по фигу, кого вам надо кормить, у меня есть папа, мама и брат, я только им должен и никому больше. Если на меня ещё раз наедете, напишу заявление в милицию.
– Слышь, ты что, бля?! Это не по понятиям!
– Меня не интересуют твои понятия. У меня – свои.
– Ну ладно, чего с этим мусором разговаривать… – они попугали меня и ушли.
Естественно, они больше не появлялись, и я продолжал работать.
С того времени я понял, что глупых «полевых» бандитов можно напугать, а крупных надо использовать, например занимать у них деньги. Они богатые и голова на плечах есть. Потом я занимал деньги у организаций, про которые чётко понимал, что они контролируются людьми, чьи имена часто упоминают в криминальной хронике. У них я брал кредиты вместо банков под вполне разумный процент. Мне какая разница, где занимать? У них капитал, а мне не хватало денег для разных проектов. А кто будет трогать человека, который тебе должен? Никто. Они думали, что используют меня, а я считал, что использую их. В живых из тех людей уже мало кто остался, но кое кого в Питере, бывает, вижу. Теперь они понимают, кто кого использовал: я то платил им фиксированный процент, а зарабатывал с помощью их денег намного больше.
В 1990 х бандиты любили схему под названием «вырастить кабанчика». Предпринимателю давали денег, получали долю в бизнесе, и, когда компания раскручивалась, владельца «выдавливали». Или убивали. На бизнес в доле с бандитами я никогда не шёл, это всегда плохо заканчивалось.
Тогда надо было постоянно думать о личной безопасности, и я выстраивал схемы её обеспечения. Думать, думать, думать! Каждый шаг мог стать роковым. Сейчас я использую свои ноу хау, отработанные в бандитском Петербурге. Одно из таких ноу хау: я никогда не стесняюсь написать заявление в прокуратуру. Если кто будет наезжать, тут же напишу во все инстанции, начиная с президента. Я честно зарабатываю деньги, так что пусть наезжают на торговцев наркотиками, на тех, кто не платит налоги или возит контрабанду. Вор у вора крадёт – это их проблемы. Мой совет начинающим предпринимателям: не стесняйтесь придавать огласке свои проблемы.
Вымогатели будут, пока бизнесменам есть что скрывать. Пока, к сожалению, далеко не все соблюдают законы. Многие хотят обогатиться за полгода, купить яхту, самолёт и улететь в Монако, поэтому не платят налоги и пошлины, дают взятки. Этим и пользуются вымогатели.
Моя ситуация другая. Я уже 20 лет впахиваю и ничего сверхъестественного лично для себя не приобрёл. По сравнению с обычным человеком я очень богат, это факт, но, с точки зрения самых богатых людей, я нищий. Я не привык к быстрым деньгам и не хочу ради них нарушать законы или идти на сделки с собственной совестью. Поэтому не допущу, чтобы меня кто то ущемлял, это несправедливо, и я буду защищаться всеми доступными методами. Пусть прессуют тех, кто ворует из бюджета или у других людей. В конце концов, я из Петербурга, и многие мои товарищи сейчас высоко. Меня уважают и всегда помогут в случае проблем. Тут многие воскликнут: «У нас то нету влиятельных питерских друзей!» Ребята, надо думать головой и вести бизнес так, чтобы на вас не наезжали.
Опять же, я никогда не занимался бизнесом, где есть сверхприбыль, интересующая бандитов. Многих моих знакомых и друзей убили – и даже непонятно, за что, – но вокруг меня пули не свистели даже в те суровые и тупые времена, когда цена человеческой жизни просто свелась к нулю.
Впрочем, один случай с пулями всё же был, но с бизнесом он не связан. 25 декабря 1992 года я отмечал день рождения в гостинице «Прибалтийская». После ужина я пригласил всех гостей – человек восемь десять – на дискотеку «Эльдорадо» в гостинице «Карелия». Вотчина тамбовской группировки. Рядом за двумя столами сидели бандиты и косились в нашу сторону. Ночью девушки с дискотеки разбежались, и остались только наши жёны. И тут один из бандитов – блатной маленького роста в кепке – подходит к Рине, протягивает руку и говорит: «Па а шли па а танцуем». Я беру кепочку, натягиваю ему на м
В Ленинске Кузнецком я видел настоящих блатных, настоящих бандитов. Приехав же в Ленинград, я столкнулся со спортсменами, называвшими себя бандитами. Они приезжали из Тамбова, Казани, Воркуты и, поскольку ничего больше не умели, начинали «бандитствовать». Группировки формировались по земляческому принципу, и Питер отличался от других городов малым числом южных землячеств. Чеченцы, дагестанцы играли небольшую роль здесь, главные позиции занимали славянские группировки, в которых преобладали бывшие спортсмены, а не «настоящие» бандиты.
Не сталкиваться с бандитами, занимаясь бизнесом в Питере в конце 1980 х, было невозможно. Впервые это произошло, когда мне в гостинице «Прибалтийской» удалось за 50 долларов – немыслимые по тем временам деньги – продать иностранцам банку чёрной икры. Я держал в руках такую купюру в первый раз в жизни и чуть с ума не сошёл. На мою беду, местные бандиты увидели, что я торговал, и решили «поставить на деньги». Пришлось убегать через кухню ресторана мимо сковородок с готовящейся едой. Точно так, как показывают в фильмах про мафию.
Горный институт попал «под крышу» воркутинских – здоровых агрессивных ребят, качавшихся в клубах. Нельзя сказать, что они представляли собой толковую структуру, скорее – биомассу. Они облагали данью проституток на Васильевском острове, валютчиков, мажоров, торговавших матрёшками. Ничего серьёзного – тупой рэкет. Сейчас я понимаю, что бандитам доставались небольшие деньги, но тогда они казались супербогатыми людьми: ездили на девятках и ходили по ресторанам.
Первое моё столкновение с воркутинскими произошло на первом курсе института. Вместе с нашим комсоргом Витей Черкашиным мы возвращались из пивного бара напротив Казанского собора. Пьяненькие, мы зашли в общагу, а там в очередной раз куражились воркутинские. Их боксёр Игорь приставал к людям, а рядом веселилась наблюдавшая за этим кодла вор кутинских. Идём мы с Витей по коридору, а они – навстречу. Тут я понял: будут бить и, возможно, ногами. Прижмёшься к стенке – наедут, пойдёшь прямо на них – тоже наедут. Наедут в любом случае. Когда мы подошли, боксёр встал в стойку и говорит: «Ну что, Тинёк?» – с явным желанием поглумиться.
Что делать? Пиво и безвыходность ситуации придали мне смелости, отступать было некуда. Я вспомнил, что уже полгода занимаюсь боксом в секции Горного института, и отработали мы только один удар – прямой правой. Недолго думая, я встал в позицию и исполнил этот удар. Попал удачно для себя и неудачно для Игоря – в челюсть. Боксёры знают, что это самый неприятный удар – человек сразу падает. Теперь, думаю, всё – убьют. Но дружки, стоявшие рядом, вопреки моим ожиданиям, ввязываться не стали. Никто не хотел лечь вторым, они просто обосрались! Я крикнул что то вроде: «Так будет с каждым!» – и ретировался.
Понимая, что мне конец, я через пять минут выбежал из общаги, поймал машину и уехал ночевать к своей очередной девушке, которая училась на экономическом факультете и жила на Большой Морской улице. На следующий день после занятий пришёл к себе. Сижу. Жду. Знаю, что придут. Заходит парламентарий: «Олег, поговорить бы надо». Я взял складной ножик, которым мы с Андрюхой Павловым резали картошку. По дороге в кармане его раскрыл. Сто процентов – при необходимости я бы пустил нож в ход. Но, слава Богу, не пришлось. Игорь, ещё до конца не отошедший от удара, начал наезжать: «Ну, чего будем делать? Ты первый ударил, это не по понятиям». И пошёл левый базар. Они поняли, что не на того нарвались, и пытались мягко съехать с темы, сохранив лицо. В общем, мы помирились. Позже, когда встречались в коридоре, этот парень инстинктивно отходил от меня подальше. Вот что значит один хороший удар! Мой совет – всегда лучше бить первым. Это «по понятиям». В противном случае первым ударят вас.
Эдуард Созинов, школьный друг Олега Тинькова:
Городские драки в Ленинске Кузнецком прекратились вскоре после того, как мы демобилизовались из армии в 1988 году. Потому что стали распространяться наркотики. Все в одночасье объединились, стали друзьями и братьями. Сначала в ходу были в основном анаша и марихуана, потом героин. В начале 1990 х этот бич захлестнул город, много наших ровесников умерло. Молодежь практически поголовно употребляла, никто этого не избежал. Все, по крайней мере, попробовали. Не знаю, как в Москве и Питере, но думаю, по всей стране наркомания и сейчас процветает.
В то ужасное и мрачное время Олег даже опасался приезжать: повсеместно царили наркомания и бессмысленные убийства. В течение нескольких лет постоянно кого то расстреливали и хоронили.
Олег осторожничал. Просил, чтобы о его приезде особо не распространялись. Однажды прошла информация, что его ищут. Чуть ли не убить хотят. Пацаны то прознали, что он при деньгах. Вот и хотели забрать все, что можно. Думаю, изначально стояла задача поймать, «поставить на деньги» и посмотреть, как человек себя поведет, можно ли доить дальше.
Олег говорил, что в Питере с блатными можно разговаривать человеческим языком, а с местными – бесполезно. Он и не пытался. А приезжать то приходилось частенько, так как он делал дела в Ленинске. И родителей нужно было навещать. Он старался у них не ночевать в целях безопасности, мы каждый раз находили ему квартиру.
Однажды, сразу после путча 1991 года, Олег привёз на продажу большую партию вина и водки и что то из одежды, кажется, юбки джинсовые. Забили товаром всё городское бомбоубежище. Но произошла кража, очень много вынесли. Олег даже обращался в милицию, но так никого и не нашли. Хорошо, что мы успели с Женькой Бреховым накануне часть водки и вина развезти по магазинам.
Моя рожа стала везде мелькать, а слава обо мне – расползаться. В один прекрасный день на большой перемене подошли крепкие люди в чёрных кожаных куртках из числа воркутинских: « Выйдем. Поговорить надо».
Мы вышли на лестницу у кафедры химии.
– Ты здесь торгуешь…
– Да, зарабатывать пытаюсь.
– Будешь нам теперь платить. Братву кормить надо.
– А я то при чём?
– Слышь, ты! Хочешь больших проблем?
Я, конечно, к такому ходу событий заранее подготовился:
– Мне по фигу, кого вам надо кормить, у меня есть папа, мама и брат, я только им должен и никому больше. Если на меня ещё раз наедете, напишу заявление в милицию.
– Слышь, ты что, бля?! Это не по понятиям!
– Меня не интересуют твои понятия. У меня – свои.
– Ну ладно, чего с этим мусором разговаривать… – они попугали меня и ушли.
Естественно, они больше не появлялись, и я продолжал работать.
С того времени я понял, что глупых «полевых» бандитов можно напугать, а крупных надо использовать, например занимать у них деньги. Они богатые и голова на плечах есть. Потом я занимал деньги у организаций, про которые чётко понимал, что они контролируются людьми, чьи имена часто упоминают в криминальной хронике. У них я брал кредиты вместо банков под вполне разумный процент. Мне какая разница, где занимать? У них капитал, а мне не хватало денег для разных проектов. А кто будет трогать человека, который тебе должен? Никто. Они думали, что используют меня, а я считал, что использую их. В живых из тех людей уже мало кто остался, но кое кого в Питере, бывает, вижу. Теперь они понимают, кто кого использовал: я то платил им фиксированный процент, а зарабатывал с помощью их денег намного больше.
В 1990 х бандиты любили схему под названием «вырастить кабанчика». Предпринимателю давали денег, получали долю в бизнесе, и, когда компания раскручивалась, владельца «выдавливали». Или убивали. На бизнес в доле с бандитами я никогда не шёл, это всегда плохо заканчивалось.
Тогда надо было постоянно думать о личной безопасности, и я выстраивал схемы её обеспечения. Думать, думать, думать! Каждый шаг мог стать роковым. Сейчас я использую свои ноу хау, отработанные в бандитском Петербурге. Одно из таких ноу хау: я никогда не стесняюсь написать заявление в прокуратуру. Если кто будет наезжать, тут же напишу во все инстанции, начиная с президента. Я честно зарабатываю деньги, так что пусть наезжают на торговцев наркотиками, на тех, кто не платит налоги или возит контрабанду. Вор у вора крадёт – это их проблемы. Мой совет начинающим предпринимателям: не стесняйтесь придавать огласке свои проблемы.
Вымогатели будут, пока бизнесменам есть что скрывать. Пока, к сожалению, далеко не все соблюдают законы. Многие хотят обогатиться за полгода, купить яхту, самолёт и улететь в Монако, поэтому не платят налоги и пошлины, дают взятки. Этим и пользуются вымогатели.
Моя ситуация другая. Я уже 20 лет впахиваю и ничего сверхъестественного лично для себя не приобрёл. По сравнению с обычным человеком я очень богат, это факт, но, с точки зрения самых богатых людей, я нищий. Я не привык к быстрым деньгам и не хочу ради них нарушать законы или идти на сделки с собственной совестью. Поэтому не допущу, чтобы меня кто то ущемлял, это несправедливо, и я буду защищаться всеми доступными методами. Пусть прессуют тех, кто ворует из бюджета или у других людей. В конце концов, я из Петербурга, и многие мои товарищи сейчас высоко. Меня уважают и всегда помогут в случае проблем. Тут многие воскликнут: «У нас то нету влиятельных питерских друзей!» Ребята, надо думать головой и вести бизнес так, чтобы на вас не наезжали.
Опять же, я никогда не занимался бизнесом, где есть сверхприбыль, интересующая бандитов. Многих моих знакомых и друзей убили – и даже непонятно, за что, – но вокруг меня пули не свистели даже в те суровые и тупые времена, когда цена человеческой жизни просто свелась к нулю.
Впрочем, один случай с пулями всё же был, но с бизнесом он не связан. 25 декабря 1992 года я отмечал день рождения в гостинице «Прибалтийская». После ужина я пригласил всех гостей – человек восемь десять – на дискотеку «Эльдорадо» в гостинице «Карелия». Вотчина тамбовской группировки. Рядом за двумя столами сидели бандиты и косились в нашу сторону. Ночью девушки с дискотеки разбежались, и остались только наши жёны. И тут один из бандитов – блатной маленького роста в кепке – подходит к Рине, протягивает руку и говорит: «Па а шли па а танцуем». Я беру кепочку, натягиваю ему на м
What is this book?
In Leninsk, Kuznetsk, I saw real thieves, real bandits. Arriving in Leningrad, I came across athletes who called themselves bandits. They came from Tambov, Kazan, Vorkuta and, since they could not do anything else, began to “gangster”. Groupings were formed according to the fellow country principle, and Peter was distinguished from other cities by a small number of southern fraternities. Chechens, Dagestanis played a small role here, the main positions were occupied by Slavic groups, which were dominated by former athletes, rather than "real" bandits.
It was impossible not to deal with bandits doing business in St. Petersburg in the late 1980s. This happened for the first time when I at the Pribaltiyskaya Hotel managed to sell a can of black caviar to foreigners for $ 50 — money unthinkable at the time. I held such a bill in my hands for the first time in my life and almost went crazy. To my misfortune, the local bandits saw that I was trading, and decided to "bet on money." I had to run through the restaurant's kitchen past the frying pans with cooked food. Just as shown in movies about the mafia.
The Mining Institute fell "under the roof" of Vorkutinsky - healthy, aggressive guys who swayed in clubs. This is not to say that they were an explanatory structure, rather, biomass. They levied a tribute to prostitutes on Vasilyevsky Island, currency traders, majors who traded nesting dolls. Nothing serious - stupid racket. Now I understand that the bandits got a little money, but then they seemed super-rich people: they went on nines and went to restaurants.
My first encounter with Vorkutinsky occurred in the first year of college. Together with our Komsomol Vitya Cherkashin, we returned from the beer bar opposite the Kazan Cathedral. Drunk, we went to the hostel, and there again once again swooped Vorkutinsky. Their boxer Igor molested people, and a thief of Kutinsky, who was watching this, had fun. Vitya and I are walking along the corridor, and they are towards us. Then I realized: they will beat and, possibly, kick. Cling to the wall - they’ll come, they’ll go right at them - they’ll come too. They will come anyway. When we approached, the boxer stood in the rack and said: “Well, then, Tineok?” - with a clear desire to mock.
What to do? Beer and hopelessness of the situation gave me courage, there was nowhere to retreat. I remembered that I had been boxing for six months in the section of the Mining Institute, and we worked out only one hit - a direct right. Without thinking twice, I got into a position and performed this blow. He was successful for himself and unsuccessful for Igor - in the jaw. Boxers know that this is the most unpleasant blow - a person immediately falls. Now, I think, everything will be killed. But the friends standing nearby, contrary to my expectations, did not get involved. Nobody wanted to lie down second, they just crap! I shouted something like: "So it will be with everyone!" - and retired.
Realizing that I was finished, five minutes later I ran out of the hostel, caught a car and went to sleep for my next girlfriend, who studied at the Faculty of Economics and lived on Bolshaya Morskaya Street. The day after class I came to my room. I'm sitting. I'm waiting. I know that they will come. The parliamentarian comes in: "Oleg, we need to talk." I took a folding knife with which Andryukha Pavlov and I cut potatoes. On the way, he opened it in his pocket. One hundred percent - if necessary, I would use a knife. But, thank God, it was not necessary. Igor, who had not yet completely retreated from the blow, began to run into: “Well, what shall we do? You hit first, it’s not in terms. ” And the left bazaar went. They realized that they had not run into that, and tried to gently slide off the topic, retaining their face. In general, we reconciled. Later, when they met in the corridor, this guy instinctively moved away from me. That's what one good punch means! My advice is always better to hit first. This is a "concept." Otherwise, they will hit you first.
Eduard Sozinov, a school friend of Oleg Tinkov:
City fights in Leninsk Kuznetsk stopped soon after we were discharged from the army in 1988. Because drugs began to spread. All united overnight, became friends and brothers. At first, mostly anasha and marijuana were used, then heroin. In the early 1990s, this scourge swept the city, many of our peers died. Young people almost completely consumed it, no one escaped this. Everyone at least tried it. I don’t know how in Moscow and St. Petersburg, but I think drug addiction is flourishing all over the country.
In that terrible and gloomy time Oleg was even afraid to come: drug addiction and senseless killings reigned everywhere. For several years, someone was constantly shot and buried.
Oleg was cautious. He requested that his arrival not be particularly disseminated. Once there was information that they were looking for him. They want to kill almost. The boys found out that he was with the money. So they wanted to take everything that is possible. I think the initial task was to catch, “bet on money” and see how a person behaves, whether it is possible to milk further.
Oleg said that in St. Petersburg you can talk with thieves in human language, and with locals it’s useless
In Leninsk, Kuznetsk, I saw real thieves, real bandits. Arriving in Leningrad, I came across athletes who called themselves bandits. They came from Tambov, Kazan, Vorkuta and, since they could not do anything else, began to “gangster”. Groupings were formed according to the fellow country principle, and Peter was distinguished from other cities by a small number of southern fraternities. Chechens, Dagestanis played a small role here, the main positions were occupied by Slavic groups, which were dominated by former athletes, rather than "real" bandits.
It was impossible not to deal with bandits doing business in St. Petersburg in the late 1980s. This happened for the first time when I at the Pribaltiyskaya Hotel managed to sell a can of black caviar to foreigners for $ 50 — money unthinkable at the time. I held such a bill in my hands for the first time in my life and almost went crazy. To my misfortune, the local bandits saw that I was trading, and decided to "bet on money." I had to run through the restaurant's kitchen past the frying pans with cooked food. Just as shown in movies about the mafia.
The Mining Institute fell "under the roof" of Vorkutinsky - healthy, aggressive guys who swayed in clubs. This is not to say that they were an explanatory structure, rather, biomass. They levied a tribute to prostitutes on Vasilyevsky Island, currency traders, majors who traded nesting dolls. Nothing serious - stupid racket. Now I understand that the bandits got a little money, but then they seemed super-rich people: they went on nines and went to restaurants.
My first encounter with Vorkutinsky occurred in the first year of college. Together with our Komsomol Vitya Cherkashin, we returned from the beer bar opposite the Kazan Cathedral. Drunk, we went to the hostel, and there again once again swooped Vorkutinsky. Their boxer Igor molested people, and a thief of Kutinsky, who was watching this, had fun. Vitya and I are walking along the corridor, and they are towards us. Then I realized: they will beat and, possibly, kick. Cling to the wall - they’ll come, they’ll go right at them - they’ll come too. They will come anyway. When we approached, the boxer stood in the rack and said: “Well, then, Tineok?” - with a clear desire to mock.
What to do? Beer and hopelessness of the situation gave me courage, there was nowhere to retreat. I remembered that I had been boxing for six months in the section of the Mining Institute, and we worked out only one hit - a direct right. Without thinking twice, I got into a position and performed this blow. He was successful for himself and unsuccessful for Igor - in the jaw. Boxers know that this is the most unpleasant blow - a person immediately falls. Now, I think, everything will be killed. But the friends standing nearby, contrary to my expectations, did not get involved. Nobody wanted to lie down second, they just crap! I shouted something like: "So it will be with everyone!" - and retired.
Realizing that I was finished, five minutes later I ran out of the hostel, caught a car and went to sleep for my next girlfriend, who studied at the Faculty of Economics and lived on Bolshaya Morskaya Street. The day after class I came to my room. I'm sitting. I'm waiting. I know that they will come. The parliamentarian comes in: "Oleg, we need to talk." I took a folding knife with which Andryukha Pavlov and I cut potatoes. On the way, he opened it in his pocket. One hundred percent - if necessary, I would use a knife. But, thank God, it was not necessary. Igor, who had not yet completely retreated from the blow, began to run into: “Well, what shall we do? You hit first, it’s not in terms. ” And the left bazaar went. They realized that they had not run into that, and tried to gently slide off the topic, retaining their face. In general, we reconciled. Later, when they met in the corridor, this guy instinctively moved away from me. That's what one good punch means! My advice is always better to hit first. This is a "concept." Otherwise, they will hit you first.
Eduard Sozinov, a school friend of Oleg Tinkov:
City fights in Leninsk Kuznetsk stopped soon after we were discharged from the army in 1988. Because drugs began to spread. All united overnight, became friends and brothers. At first, mostly anasha and marijuana were used, then heroin. In the early 1990s, this scourge swept the city, many of our peers died. Young people almost completely consumed it, no one escaped this. Everyone at least tried it. I don’t know how in Moscow and St. Petersburg, but I think drug addiction is flourishing all over the country.
In that terrible and gloomy time Oleg was even afraid to come: drug addiction and senseless killings reigned everywhere. For several years, someone was constantly shot and buried.
Oleg was cautious. He requested that his arrival not be particularly disseminated. Once there was information that they were looking for him. They want to kill almost. The boys found out that he was with the money. So they wanted to take everything that is possible. I think the initial task was to catch, “bet on money” and see how a person behaves, whether it is possible to milk further.
Oleg said that in St. Petersburg you can talk with thieves in human language, and with locals it’s useless
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Карина Нуриева
