Волонтёры находят их у помоек:
облезлыми, грязными,
с ожогами, переломами, язвами,
пятнами от чернил.
Сокрушаются "да за что же их?",
гладят по хребтам переплетов кожаных
и несут
в приют для бездомных книг.
Хозяин приюта три месяца щей не ел,
у него проблемы с деньгами и помещением,
в кармане - одни счета.
Он целыми днями чистит, шьёт и разглаживает,
если при этом бы шли продажи, но нет.
Не берут ни черта.
И писали в газету,
и рекламу давали уже -
никакого толку.
Но зато, когда он засыпает среди стеллажей,
книги тихо урчат на полках.
***
Ты думаешь: когда увидишь его,
кровь твоя превратится в сидр,
воздух станет густ и невыносим,
голос - жалок, скрипуч, плаксив.
Ты позорно расплачешься
и упадёшь без сил.
А потом вы встречаетесь, и ничего:
никаких тебе сцен из книг.
Ни монологов, ни слёз, ни иной возни.
Просто садишься в песок рядом с ним,
а оно шумит
и омывает твои ступни.
облезлыми, грязными,
с ожогами, переломами, язвами,
пятнами от чернил.
Сокрушаются "да за что же их?",
гладят по хребтам переплетов кожаных
и несут
в приют для бездомных книг.
Хозяин приюта три месяца щей не ел,
у него проблемы с деньгами и помещением,
в кармане - одни счета.
Он целыми днями чистит, шьёт и разглаживает,
если при этом бы шли продажи, но нет.
Не берут ни черта.
И писали в газету,
и рекламу давали уже -
никакого толку.
Но зато, когда он засыпает среди стеллажей,
книги тихо урчат на полках.
***
Ты думаешь: когда увидишь его,
кровь твоя превратится в сидр,
воздух станет густ и невыносим,
голос - жалок, скрипуч, плаксив.
Ты позорно расплачешься
и упадёшь без сил.
А потом вы встречаетесь, и ничего:
никаких тебе сцен из книг.
Ни монологов, ни слёз, ни иной возни.
Просто садишься в песок рядом с ним,
а оно шумит
и омывает твои ступни.
Volunteers find them at garbage cans:
shabby, dirty
with burns, fractures, ulcers,
ink stains.
They lament, “for what are they?”
stroking the ridges of leather bindings
and carry
to a shelter for homeless books.
The owner of the shelter did not eat cabbage for three months,
he has problems with money and premises,
in the pocket - one account.
He cleans, sews and smooths all day long,
if at the same time there would be sales, but no.
Don't take a damn thing.
And they wrote to the newspaper
and they’ve already given ads -
no use.
But then, when he falls asleep among the racks,
books quietly rumble on the shelves.
***
You think: when you see him,
Your blood will turn into cider
the air will become thick and unbearable
the voice is pathetic, creaky, crying.
You will disgracefully cry
and you will fall without strength.
And then you meet, and nothing:
no scenes from books to you.
No monologues, no tears, no other fuss.
Just sit in the sand next to him
but it is noisy
and washes your feet.
shabby, dirty
with burns, fractures, ulcers,
ink stains.
They lament, “for what are they?”
stroking the ridges of leather bindings
and carry
to a shelter for homeless books.
The owner of the shelter did not eat cabbage for three months,
he has problems with money and premises,
in the pocket - one account.
He cleans, sews and smooths all day long,
if at the same time there would be sales, but no.
Don't take a damn thing.
And they wrote to the newspaper
and they’ve already given ads -
no use.
But then, when he falls asleep among the racks,
books quietly rumble on the shelves.
***
You think: when you see him,
Your blood will turn into cider
the air will become thick and unbearable
the voice is pathetic, creaky, crying.
You will disgracefully cry
and you will fall without strength.
And then you meet, and nothing:
no scenes from books to you.
No monologues, no tears, no other fuss.
Just sit in the sand next to him
but it is noisy
and washes your feet.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгения Акопова
