-Здравствуй!
- Вам тоже здоровья.
Я пришёл поделиться болью.
- Что за боль у тебя?
- Острая. Это вершина айсберга, моё прошлое.
Белое солнце, мне не снятся сны,
И та река теперь одна. Моя семья верит в Бога,
А я будто бы сам Бог-то самое первое слово.
Я вижу людей, покинувших нас.
Они молчат, не отрывая взгляда.
Клятвы хором: "Вы потеряли веру и тот мир, сотканный Богом".
Я слышу голоса людей, они меня пугают, скажите что это?
Вот. И я не знаю.
Луна полная, исповедь долгая.
Дни мои верёвками тёртыми.
Я хочу рассказать, открыть душу,
- Но чтобы слышать, нужно слушать.
-Я плохо понимаю Вас.
-Кто родители? и кто открыл тебе мир, что присытился?
-Отец тридцатых, мать Любовь,
Мать матери больна, и кровь её течёт во мне,
стирая грани в море моих видений.
А мы вдохнули прошлогодний снег.
Вниз, тихо по лестнице. И мир казался больше, чем есть.
Фиолетовые тени, стелла памяти или мраморный бюст болезней.
Желтая краска раньше была чёрной,
А я был чистым, голосом души своей.
В ожидании, лейся вода, придёт весна и к нам, зелёными красками.
Как можно потерять веру, если не было?
-Это как стать небом, сын.
- Этот мир моим никогда не был.
И мы уплывали в леса по небу, подальше от людей.
Но мы внутри не нашли ничего, кроме детских слов.
-Произнесите молитву скорей. И я уйду.
Холодом греет сердца трёх.
Смыты чёткие грани,
грубое сердце скребётся наружу, просит выпустить.
Внутри резали мякоть острые бритвы,
А я просил о пощаде:"Выпусти".
Спальный. Аптеки провожали молодых дам.
Но мы не плавили там.
Я одиноким стать не хотел никогда.
Знаю, глупо скулить вот так, кипеть.
После храма мысли в небе:
как я мог за эти годы впитать демона-гения?
Бежать от страха, хотя бояться нужно себя,
Сгибаясь в очередях.
Поговорите со мной.
Я точно знаю, куда текут реки, но никто не верит.
Хочу писать слова только для души,
Хочу вернуть друзей и никуда не спешить.
Я предавал и был слабым,
бросал, хотел покинуть мир навсегда.
Жил под именами героев, и падал так глубоко,
и мне казалось, я там укроюсь.
Желал жён друзей, завидовал,
в мыслях убивал, проклиная мир этот.
Боль моя в этих словах.
Я никому не говорил никогда, вы первый, знайте.
Перед глазами имена, слёзы отольются.
Я бесконечно должен вам.
Он медленно встал под колокольный звон.
И я увидел слёзы отца своего.
- Вам тоже здоровья.
Я пришёл поделиться болью.
- Что за боль у тебя?
- Острая. Это вершина айсберга, моё прошлое.
Белое солнце, мне не снятся сны,
И та река теперь одна. Моя семья верит в Бога,
А я будто бы сам Бог-то самое первое слово.
Я вижу людей, покинувших нас.
Они молчат, не отрывая взгляда.
Клятвы хором: "Вы потеряли веру и тот мир, сотканный Богом".
Я слышу голоса людей, они меня пугают, скажите что это?
Вот. И я не знаю.
Луна полная, исповедь долгая.
Дни мои верёвками тёртыми.
Я хочу рассказать, открыть душу,
- Но чтобы слышать, нужно слушать.
-Я плохо понимаю Вас.
-Кто родители? и кто открыл тебе мир, что присытился?
-Отец тридцатых, мать Любовь,
Мать матери больна, и кровь её течёт во мне,
стирая грани в море моих видений.
А мы вдохнули прошлогодний снег.
Вниз, тихо по лестнице. И мир казался больше, чем есть.
Фиолетовые тени, стелла памяти или мраморный бюст болезней.
Желтая краска раньше была чёрной,
А я был чистым, голосом души своей.
В ожидании, лейся вода, придёт весна и к нам, зелёными красками.
Как можно потерять веру, если не было?
-Это как стать небом, сын.
- Этот мир моим никогда не был.
И мы уплывали в леса по небу, подальше от людей.
Но мы внутри не нашли ничего, кроме детских слов.
-Произнесите молитву скорей. И я уйду.
Холодом греет сердца трёх.
Смыты чёткие грани,
грубое сердце скребётся наружу, просит выпустить.
Внутри резали мякоть острые бритвы,
А я просил о пощаде:"Выпусти".
Спальный. Аптеки провожали молодых дам.
Но мы не плавили там.
Я одиноким стать не хотел никогда.
Знаю, глупо скулить вот так, кипеть.
После храма мысли в небе:
как я мог за эти годы впитать демона-гения?
Бежать от страха, хотя бояться нужно себя,
Сгибаясь в очередях.
Поговорите со мной.
Я точно знаю, куда текут реки, но никто не верит.
Хочу писать слова только для души,
Хочу вернуть друзей и никуда не спешить.
Я предавал и был слабым,
бросал, хотел покинуть мир навсегда.
Жил под именами героев, и падал так глубоко,
и мне казалось, я там укроюсь.
Желал жён друзей, завидовал,
в мыслях убивал, проклиная мир этот.
Боль моя в этих словах.
Я никому не говорил никогда, вы первый, знайте.
Перед глазами имена, слёзы отольются.
Я бесконечно должен вам.
Он медленно встал под колокольный звон.
И я увидел слёзы отца своего.
-Hello!
“You are also healthy.”
I came to share the pain.
- What kind of pain do you have?
- Spicy. This is the tip of the iceberg, my past.
White sun, I don’t dream
And that river is now alone. My family believes in God
And I, as if God himself, is the very first word.
I see people leaving us.
They are silent, not taking their eyes off.
Oaths in chorus: "You have lost faith and that world woven by God."
I hear the voices of people, they scare me, tell me what is it?
Here. And I do not know.
The moon is full, the confession is long.
My days are roped grated.
I want to tell, open my soul,
- But to hear, you need to listen.
- I don't understand you well.
-Who are the parents? and who has revealed to you the world that has sufficed?
-Father of the thirties, mother Love,
Mother’s mother is sick, and her blood flows in me,
erasing the facets of the sea of my visions.
And we breathed in last year’s snow.
Down, quiet down the stairs. And the world seemed bigger than it is.
Violet shade, memory stella or marble bust of disease.
Yellow paint used to be black
And I was pure, the voice of my soul.
In anticipation, pour water, spring will come to us, green colors.
How can you lose faith if you didn’t?
-This is how to become heaven, son.
- This world has never been mine.
And we sailed into the woods through the sky, away from people.
But we did not find anything inside, except for children's words.
-Say a prayer soon. And I will leave.
Cold warms the hearts of three.
Clear edges are washed away
a rough heart scratches out, asks to be let out.
Sharp razors were cut inside the flesh,
And I asked for mercy: "Let me out."
Sleeping. Pharmacies escorted young ladies.
But we did not melt there.
I never wanted to become lonely.
I know it's silly to whine like that, to boil.
After the temple, thoughts in the sky:
how could I absorb demon genius over the years?
Running away from fear, although you need to be afraid yourself,
Bending in lines.
Talk to me.
I know exactly where the rivers flow, but no one believes.
I want to write words only for the soul,
I want to return my friends and not be in a hurry.
I betrayed and was weak
threw it, wanted to leave the world forever.
Lived under the names of heroes and fell so deep
and it seemed to me that I’ll take refuge there.
He wished friends' wives, envied
killed in his thoughts, cursing this world.
My pain is in these words.
I never told anyone, you first, know.
Before my eyes, names, tears will pour out.
I owe you endlessly.
He slowly rose to the ringing of bells.
And I saw the tears of my father.
“You are also healthy.”
I came to share the pain.
- What kind of pain do you have?
- Spicy. This is the tip of the iceberg, my past.
White sun, I don’t dream
And that river is now alone. My family believes in God
And I, as if God himself, is the very first word.
I see people leaving us.
They are silent, not taking their eyes off.
Oaths in chorus: "You have lost faith and that world woven by God."
I hear the voices of people, they scare me, tell me what is it?
Here. And I do not know.
The moon is full, the confession is long.
My days are roped grated.
I want to tell, open my soul,
- But to hear, you need to listen.
- I don't understand you well.
-Who are the parents? and who has revealed to you the world that has sufficed?
-Father of the thirties, mother Love,
Mother’s mother is sick, and her blood flows in me,
erasing the facets of the sea of my visions.
And we breathed in last year’s snow.
Down, quiet down the stairs. And the world seemed bigger than it is.
Violet shade, memory stella or marble bust of disease.
Yellow paint used to be black
And I was pure, the voice of my soul.
In anticipation, pour water, spring will come to us, green colors.
How can you lose faith if you didn’t?
-This is how to become heaven, son.
- This world has never been mine.
And we sailed into the woods through the sky, away from people.
But we did not find anything inside, except for children's words.
-Say a prayer soon. And I will leave.
Cold warms the hearts of three.
Clear edges are washed away
a rough heart scratches out, asks to be let out.
Sharp razors were cut inside the flesh,
And I asked for mercy: "Let me out."
Sleeping. Pharmacies escorted young ladies.
But we did not melt there.
I never wanted to become lonely.
I know it's silly to whine like that, to boil.
After the temple, thoughts in the sky:
how could I absorb demon genius over the years?
Running away from fear, although you need to be afraid yourself,
Bending in lines.
Talk to me.
I know exactly where the rivers flow, but no one believes.
I want to write words only for the soul,
I want to return my friends and not be in a hurry.
I betrayed and was weak
threw it, wanted to leave the world forever.
Lived under the names of heroes and fell so deep
and it seemed to me that I’ll take refuge there.
He wished friends' wives, envied
killed in his thoughts, cursing this world.
My pain is in these words.
I never told anyone, you first, know.
Before my eyes, names, tears will pour out.
I owe you endlessly.
He slowly rose to the ringing of bells.
And I saw the tears of my father.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Михаил Горенштейн
![Евгения Акопова [949]](https://pp.userapi.com/c638822/v638822481/6a67b/OQD1HbIJI2M.jpg "Евгения Акопова [949]")
![Юлия Март [Jull Mart]](https://pp.userapi.com/c629630/v629630640/485e2/EHeD8klOs-g.jpg "Юлия Март [Jull Mart]")
