Люди очень любят новости. Когда нет новостей, кажется, что и жизни тоже никакой нет — все как вчера, то есть неизвестно, наступил ли он, новый день, или не наступил? Если наступил, то, будьте добры, подайте какие-нибудь сегодняшние новости, неважно какие, но чтобы были не такие, как вчера.
А если их нет? Если вдруг ни с того, ни с сего все в порядке: никто не погиб, нигде ничего не взорвалось, самолет не разбился, тогда что делать? А ничего тогда делать не нужно, потому что так не бывает: что-нибудь где-нибудь да произошло — народу вон сколько. Это в деревне может целую неделю ничего не случаться, так что даже старухи заскучают: и агроном новый не запил, и Верку разведенную никто не поколотил. А у пяти миллиардов людей что-то обязательно в каждый день произойдет, какая-нибудь беда: в Китае — наводнение, в Сибири — оползень, в Африке разбился очередной самолет Ан-2 с молдавским экипажем.
Раньше, при историческом материализме, новости были все скучные: ну кому, скажите, интересно узнать, что в Алексеевском районе какой-нибудь неизвестной области вспахано две тысячи гектаров зяби под озимые? Хорошо это или плохо? Много это или мало? Нет, такие новости никому не нужны. И где теперь этот исторический материализм?
Хорошая новость обязательно должна быть плохой: такая, чтобы человек, с одной стороны, порадовался, что эта новость случилась не с ним, а с другой — мог бы от всей души посочувствовать.
Когда долго нет по-настоящему хороших плохих новостей, журналисты начинают скучать и придумывать всякую ерунду: про то, как в Алабаме женщина отрезала мужу половой член при помощи ножниц, а потом пришила обратно, маньяка какого-нибудь поселят в ближайшем парке, сочинят басню про то, что Хрущев был женщиной, или другую какую-нибудь глупость.
Зато когда случается действительно большая неприятность — небоскребы в Америке начнут падать или ещё что-нибудь, все люди, которые занимаются новостями, становятся такими радостными, что даже возникает подозрение, что это они сами и сделали. Ну, чтобы было не скучно. И действительно, никому не скучно: горит, падает — красиво.
Глупые дураки когда-то мечтали построить такое пространство, где всем хорошо: от каждого по способности, каждому по потребности. И будто бы все тогда станут счастливые.
А новости? Где новости-то? Что так-таки никто никого не зарезал и даже не изнасиловал особо замысловатым способом? Погоды везде стоят самые благоприятные, в магазинах всего завались и совершенно бесплатно, так что уже все пятьдесят квартир забиты предметами бытовой техники. И у соседа все хорошо — улыбается, сволочь, и здоровается приветливо.
И новости все хорошие: там построили, а тут запустили. Изобрели бессмертие и вечный двигатель. Врачей ни одного не осталось, потому что все вокруг здоровые. На Марсе — яблони, на Юпитере — детсады. Денег у всех столько, что их уже никто не берет. Из Галактики прилетели инопланетяне с новыми изобретениями. Остается только пойти в ближайший благоустроенный лес и удавиться от тоски на чисто вымытой осине.
Но так, по счастью, никогда не будет. А вот новости, они будут всегда.
А если их нет? Если вдруг ни с того, ни с сего все в порядке: никто не погиб, нигде ничего не взорвалось, самолет не разбился, тогда что делать? А ничего тогда делать не нужно, потому что так не бывает: что-нибудь где-нибудь да произошло — народу вон сколько. Это в деревне может целую неделю ничего не случаться, так что даже старухи заскучают: и агроном новый не запил, и Верку разведенную никто не поколотил. А у пяти миллиардов людей что-то обязательно в каждый день произойдет, какая-нибудь беда: в Китае — наводнение, в Сибири — оползень, в Африке разбился очередной самолет Ан-2 с молдавским экипажем.
Раньше, при историческом материализме, новости были все скучные: ну кому, скажите, интересно узнать, что в Алексеевском районе какой-нибудь неизвестной области вспахано две тысячи гектаров зяби под озимые? Хорошо это или плохо? Много это или мало? Нет, такие новости никому не нужны. И где теперь этот исторический материализм?
Хорошая новость обязательно должна быть плохой: такая, чтобы человек, с одной стороны, порадовался, что эта новость случилась не с ним, а с другой — мог бы от всей души посочувствовать.
Когда долго нет по-настоящему хороших плохих новостей, журналисты начинают скучать и придумывать всякую ерунду: про то, как в Алабаме женщина отрезала мужу половой член при помощи ножниц, а потом пришила обратно, маньяка какого-нибудь поселят в ближайшем парке, сочинят басню про то, что Хрущев был женщиной, или другую какую-нибудь глупость.
Зато когда случается действительно большая неприятность — небоскребы в Америке начнут падать или ещё что-нибудь, все люди, которые занимаются новостями, становятся такими радостными, что даже возникает подозрение, что это они сами и сделали. Ну, чтобы было не скучно. И действительно, никому не скучно: горит, падает — красиво.
Глупые дураки когда-то мечтали построить такое пространство, где всем хорошо: от каждого по способности, каждому по потребности. И будто бы все тогда станут счастливые.
А новости? Где новости-то? Что так-таки никто никого не зарезал и даже не изнасиловал особо замысловатым способом? Погоды везде стоят самые благоприятные, в магазинах всего завались и совершенно бесплатно, так что уже все пятьдесят квартир забиты предметами бытовой техники. И у соседа все хорошо — улыбается, сволочь, и здоровается приветливо.
И новости все хорошие: там построили, а тут запустили. Изобрели бессмертие и вечный двигатель. Врачей ни одного не осталось, потому что все вокруг здоровые. На Марсе — яблони, на Юпитере — детсады. Денег у всех столько, что их уже никто не берет. Из Галактики прилетели инопланетяне с новыми изобретениями. Остается только пойти в ближайший благоустроенный лес и удавиться от тоски на чисто вымытой осине.
Но так, по счастью, никогда не будет. А вот новости, они будут всегда.
People really like the news. When there is no news, it seems that there is no life either - everything is like yesterday, that is, it is not known whether it has arrived, a new day, or has not come? If you have come, then please be so kind as to provide some news of today, no matter what, but so that you are not the same as yesterday.
And if they are not? If suddenly, for no reason, everything is in order: no one died, nothing exploded anywhere, the plane did not crash, then what should I do? And then you don’t need to do anything, because it doesn’t happen: something happened somewhere — there are so many people. This in the village nothing can happen for a whole week, so even the old women will get bored: they didn’t even drink a new agronomist, and nobody beat up the divorced Verka. And five billion people have something to happen every day, some kind of trouble: floods in China, landslide in Siberia, another An-2 plane with a Moldavian crew crashed in Africa.
Previously, under historical materialism, the news was all boring: well, who, tell me, is it interesting to find out that in the Alekseevsky district of an unknown region, two thousand hectares of winter plows were plowed? Is this good or bad? Is it a lot or a little? No, nobody needs such news. And where is this historical materialism now?
The good news must necessarily be bad: such that a person, on the one hand, was glad that this news did not happen to him, but on the other, that he could sympathize with all his heart.
When there is no really good bad news for a long time, journalists begin to get bored and come up with all kinds of nonsense: about how in Alabama a woman cut her husband's penis with scissors, and then sewed it back, some maniac would be settled in a nearby park, they would compose a fable about that Khrushchev was a woman, or some other nonsense.
But when a really big nuisance happens - the skyscrapers in America start to fall or something else, all the people who are involved in the news become so happy that they even suspect that they themselves did it. Well, that was not boring. And really, nobody is bored: it burns, it falls - it is beautiful.
Stupid fools once dreamed of building a space where everyone is happy: from each according to his ability, to each according to his need. And as if everyone would be happy then.
What about the news? Where is the news? That so no-one killed or even raped in a particularly sophisticated way? The weather is always the most favorable, in stores everything is heaps and completely free, so that already all fifty apartments are packed with household appliances. And the neighbor is doing well - smiling, scum, and greeting greetings affably.
And the news is all good: they built it, and then launched it. Invented immortality and the perpetual motion machine. There are no doctors left, because everyone around is healthy. On Mars - apple trees, on Jupiter - kindergartens. Everyone has so much money that no one takes it. Aliens flew in from the galaxy with new inventions. It remains only to go to the nearest comfortable forest and to strangle oneself from longing on a cleanly washed aspen.
But, fortunately, it never will be. But the news, they will always be.
And if they are not? If suddenly, for no reason, everything is in order: no one died, nothing exploded anywhere, the plane did not crash, then what should I do? And then you don’t need to do anything, because it doesn’t happen: something happened somewhere — there are so many people. This in the village nothing can happen for a whole week, so even the old women will get bored: they didn’t even drink a new agronomist, and nobody beat up the divorced Verka. And five billion people have something to happen every day, some kind of trouble: floods in China, landslide in Siberia, another An-2 plane with a Moldavian crew crashed in Africa.
Previously, under historical materialism, the news was all boring: well, who, tell me, is it interesting to find out that in the Alekseevsky district of an unknown region, two thousand hectares of winter plows were plowed? Is this good or bad? Is it a lot or a little? No, nobody needs such news. And where is this historical materialism now?
The good news must necessarily be bad: such that a person, on the one hand, was glad that this news did not happen to him, but on the other, that he could sympathize with all his heart.
When there is no really good bad news for a long time, journalists begin to get bored and come up with all kinds of nonsense: about how in Alabama a woman cut her husband's penis with scissors, and then sewed it back, some maniac would be settled in a nearby park, they would compose a fable about that Khrushchev was a woman, or some other nonsense.
But when a really big nuisance happens - the skyscrapers in America start to fall or something else, all the people who are involved in the news become so happy that they even suspect that they themselves did it. Well, that was not boring. And really, nobody is bored: it burns, it falls - it is beautiful.
Stupid fools once dreamed of building a space where everyone is happy: from each according to his ability, to each according to his need. And as if everyone would be happy then.
What about the news? Where is the news? That so no-one killed or even raped in a particularly sophisticated way? The weather is always the most favorable, in stores everything is heaps and completely free, so that already all fifty apartments are packed with household appliances. And the neighbor is doing well - smiling, scum, and greeting greetings affably.
And the news is all good: they built it, and then launched it. Invented immortality and the perpetual motion machine. There are no doctors left, because everyone around is healthy. On Mars - apple trees, on Jupiter - kindergartens. Everyone has so much money that no one takes it. Aliens flew in from the galaxy with new inventions. It remains only to go to the nearest comfortable forest and to strangle oneself from longing on a cleanly washed aspen.
But, fortunately, it never will be. But the news, they will always be.
У записи 4 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Артёменко
