Это - знать, что никто, никогда, и вот так, безответно,
безоглядно и безоговорно, и, без причин,
не полюбит тебя —... как спросонья обнимут эти,
руки самые нежные из миллиардов мужчин...
«Я любу тебя, мама!» - прильнет бархатистая щечка,
и душа замерла от впервые услышанных слов,
и внутри так предательски что-то впервые щекочет...
и — уткнешься ты носом в любимейшую из голов...
Это — знать, что сыновья любовь, как любое — не вечна...
и в тринадцать — упрямо плечами она поведёт,
от вечерних объятий она отмахнется конечно,
и от губ материнских насупленно лоб отведёт...
Это — знать, что однажды Она, так юна... тонконога,
будет с вызовом, или, робея, тебя изучать,
и стоять за плечами, осматриваясь у порога..
и те плечи, родные, - руками своими сжимать...
А потом, наблюдая, как сын ест блины со сметаной,
спрятав глубже в себя непривычную новую боль,
просто тихо сказать «дай же Бог тебе, милый, как мамой,
хоть на сотую долю быть так же любимым женой»
….Это — знать, что когда даже радость — проснуться с рассветом,
не дождавшись звонка, себе новых прибавив морщин,
Просто верить - никто, никогда,и вот так, безответно,
безоглядно и безоговорно, и, без причин,
не полюбит тебя! … И опять, обреченно- упрямо,
сына ждать..Может быть, только сверху увидев потом,
как губами дрожащими шепчет «люблю тебя, мама!»
от дождя пряча ворох пионов под мокрым пальто...
безоглядно и безоговорно, и, без причин,
не полюбит тебя —... как спросонья обнимут эти,
руки самые нежные из миллиардов мужчин...
«Я любу тебя, мама!» - прильнет бархатистая щечка,
и душа замерла от впервые услышанных слов,
и внутри так предательски что-то впервые щекочет...
и — уткнешься ты носом в любимейшую из голов...
Это — знать, что сыновья любовь, как любое — не вечна...
и в тринадцать — упрямо плечами она поведёт,
от вечерних объятий она отмахнется конечно,
и от губ материнских насупленно лоб отведёт...
Это — знать, что однажды Она, так юна... тонконога,
будет с вызовом, или, робея, тебя изучать,
и стоять за плечами, осматриваясь у порога..
и те плечи, родные, - руками своими сжимать...
А потом, наблюдая, как сын ест блины со сметаной,
спрятав глубже в себя непривычную новую боль,
просто тихо сказать «дай же Бог тебе, милый, как мамой,
хоть на сотую долю быть так же любимым женой»
….Это — знать, что когда даже радость — проснуться с рассветом,
не дождавшись звонка, себе новых прибавив морщин,
Просто верить - никто, никогда,и вот так, безответно,
безоглядно и безоговорно, и, без причин,
не полюбит тебя! … И опять, обреченно- упрямо,
сына ждать..Может быть, только сверху увидев потом,
как губами дрожащими шепчет «люблю тебя, мама!»
от дождя пряча ворох пионов под мокрым пальто...
It is to know that no one, ever, and like that, unrequitedly,
recklessly and unconditionally, and, for no reason,
will not love you ... ... as they sleepy hug these,
the most tender of billions of men ...
“I love you, mother!” - a velvety cheek clings,
and my soul froze from the first words I heard,
and inside so treacherously something tickles for the first time ...
and - you bury your nose in your favorite of the heads ...
It is to know that sons love, like anyone else, is not eternal ...
and at thirteen - stubbornly she will lead her,
she will wave away from evening hugs of course,
and from the lips of the mothers forehead farted away ...
It is to know that once She is so young ... a thin leg,
will challenge, or, timidly, to study you,
and stand behind you, looking around the threshold ..
and those shoulders, relatives, - squeeze with your own hands ...
And then, watching his son eat pancakes with sour cream,
hiding deeper into himself an unusual new pain,
just quietly say, "God grant you, dear, as a mother,
at least for the hundredth share to be just as beloved wife ”
.... It’s to know that when even joy is to wake up with the dawn,
without waiting for a call, adding new wrinkles to myself,
Just believe - nobody, never, and like that, unrequited,
recklessly and unconditionally, and, for no reason,
will not love you! ... And again, doomed, stubbornly,
wait for his son .. Maybe only after seeing from above,
whispering lips with trembling lips “I love you, mother!”
from the rain hiding a heap of peonies under a wet coat ...
recklessly and unconditionally, and, for no reason,
will not love you ... ... as they sleepy hug these,
the most tender of billions of men ...
“I love you, mother!” - a velvety cheek clings,
and my soul froze from the first words I heard,
and inside so treacherously something tickles for the first time ...
and - you bury your nose in your favorite of the heads ...
It is to know that sons love, like anyone else, is not eternal ...
and at thirteen - stubbornly she will lead her,
she will wave away from evening hugs of course,
and from the lips of the mothers forehead farted away ...
It is to know that once She is so young ... a thin leg,
will challenge, or, timidly, to study you,
and stand behind you, looking around the threshold ..
and those shoulders, relatives, - squeeze with your own hands ...
And then, watching his son eat pancakes with sour cream,
hiding deeper into himself an unusual new pain,
just quietly say, "God grant you, dear, as a mother,
at least for the hundredth share to be just as beloved wife ”
.... It’s to know that when even joy is to wake up with the dawn,
without waiting for a call, adding new wrinkles to myself,
Just believe - nobody, never, and like that, unrequited,
recklessly and unconditionally, and, for no reason,
will not love you! ... And again, doomed, stubbornly,
wait for his son .. Maybe only after seeing from above,
whispering lips with trembling lips “I love you, mother!”
from the rain hiding a heap of peonies under a wet coat ...
У записи 17 лайков,
4 репостов.
4 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Валентина Черкасова
