Витя с трудом поднялся с кровати. Голова привычно кружилась, хотелось лежать без движения, но он собрался с силами. Похороны его давнего студенческого друга проходили на каком-то заштатном кладбище. Вроде бы перед смертью все равны, но географию и деньги не обманешь. Поэтому к малообеспеченным людям, неудобно размещающимся на вечный покой, приходит до неприличия мало народа как на сами похороны, так и потом на годовщины. Пока писал, представил себе телевизионную рекламу нового погоста, который пытается маркетинговыми методами перейти из сегмента в сегмент, предлагает покупать места заранее, можно даже в ипотеку, заманивает перспективой большой или большей посещаемости. Подумаю об этом.
Так вот, Витиного друга Борю хоронили именно неудобно. Если не на машине, то на метро час и потом еще маршрутка минут сорок.
Маршрутка, идущая на кладбище. В них почему-то практически никто не разговаривает громко по телефону. Да и водители почему-то вежливее, чем в обычных. Ну либо нам так кажется.
Витин водитель буркнул: «Кто же сюда ездить-то будет…».
На улице было уже морозно и пока бесснежно. Витька даже как-то вдруг стал поживее себя чувствовать. Редко выходил последнее время надолго, а тут такая прогулка. Гостей пришло немного, хотя Боре было всего-то сорок девять, обычно в таком возрасте если отчаливаешь, живы многие, поэтому похороны многолюдны, но не в этот раз. Холодно, далеко, бедно. Витя почти всех вспомнил, его узнал, правда, далеко не каждый, жизнь в последний год Витю потрепала, и те, кто видел его лет десять назад последний раз, просто не поняли, что за мужик стоит рядом с Бориной семьей. Одет дорого, выглядит плохо. Даже Мишка, их общий с Борей друг по институту, не сразу понял, кто с ним поздоровался.
— Привет, Миш.
— Добрый… Вить, ты, что ли? Ну ты худой…
Вдаваться в подробности Витьке не хотелось. Он дежурно пошутил:
— На диету сел.
— Ну да, это сейчас модно. Я тоже недавно с детокса. Как жизнь?
— Неплохо. Твоя? Думал, не доедешь.
— Ну, всё-таки одногруппники. Всегда думал, кто будет первый, никогда бы не поверил, что Борька.
Витя тоже не мог поверить, что Боря умер. Он вспомнил последний разговор со своим другом. Прошло всего четыре дня, а ему казалось — вообще пара часов. Вот Боря уже спит. Хорошо, кстати, его подготовили. Молодцы. Как будто просто прилег на диване. Не хватает бутылки пива, Борька всегда засыпал с ним, когда смотрел Лигу чемпионов.
Последний раз они встретились в хосписе.
— Ну как ты? А кстати, ты почему здесь уже? Я так понимаю, можно было бы дома пока…
— Можно, но я тут договорился, приняли пораньше. Подготовлюсь, так сказать, прочувствую атмосферу, мне так лучше, если честно.
— Своих не хочешь мучить, да?..
— Да… Они как посмотрят, так мне… Я тут, знаешь, стал мастером успокоения близких и друзей по поводу своего ухода. Иногда мне кажется, это у них рак, а не у меня. Надеюсь, тебя успокаивать не надо, ты всегда был непробиваемый.
— Я и не собирался тут страдать и тебе сочувствовать, особенно когда медсестру увидел.
— Ты еще мой обед не видел! Честно скажу, я не помню, когда настолько размеренно жил последний раз, сплю по часам, ем тоже по часам.
— Может, поменяемся местами?
— Ой, не-е-е, меня твоя Маринка в гроб за три дня вгонит, а тут мне врачи целых два месяца дали.
— Всего два…
— Ну да. Не разбежишься. Но у меня план по сериалам есть, которые я так и не посмотрел, литературу тоже хочу подтянуть, а то мало ли: вдруг там библиотека, как в отеле.
— С авторами пообщаешься, это интереснее.
Мужчины засмеялись.
— Да мне надо организационно много что закрыть, если серьезно. Сдаю жизненный, так сказать, отчет. Вдруг выяснилось, что земля на даче оформлена криво, с акционерами кое-какие неясности есть, плюс у Серёги вопрос с поступлением, короче, у меня тут расписано всё по минутам до самого конца, хотя могу, конечно, умереть раньше срока. На том свете скажут: «Недоношенный». Ну, надеюсь, выходят уж как-нибудь.
— Это смешно, это я запишу. Может, тебе помочь чем? Ты говори.
— Нет, вот это смешно, а не то, что мертвец недоношенный. Поможет он. Ты мне, конечно, как брат, но мы оба знаем, что если ты начнешь моими делами заниматься, то я и без земли останусь, и без бизнеса. Просто в гости заходи. Хотя нет, будет минутка, этому мудаку Ширину дай в морду, только не убей.
— Это запросто. Он и правда скот редкий, у самого руки чешутся. Убил бы. Но поберегу твое тамошнее спокойствие.
— Мое?
— Ну представь, я Ширина убью, и получится, вы там сразу с ним увидитесь. То есть мы с тобой хрен знает когда, а ты с ним сразу. И мне обидно, и тебе неприятно.
— Лейкин, ты не ссы, я тебя сразу там увижу, умру — зачекинюсь, как молодежь говорит, и сразу ты следом за мной.
— Почему? Думаешь, я тоже…
— Нет конечно, я уверен, ты еще сто лет проживешь, но пойми, там так всё устроено, что время течет по-другому. Здесь года — там секунды, как в космосе. Сколько бы ты ни прожил, я тебя сразу увижу, даже соскучиться не успею, и меня там... ну, к примеру, баба Тома тоже не ждала все эти годы, по её времени я почти сразу за ней приду.
— Ни хрена себе… Это кто это тебе сказал? Или прочел где?
— Прочел в книжке одной, как ты понимаешь, я тут в этой теме поднатаскался.
— Ну, кстати, очень даже может быть… Подожди, тогда следующий вопрос, а как же ты меня узнаешь, я же старый буду?
— Лейкин, там не идиоты сидят, я тебя увижу таким, каким видел в последний раз. Это тоже такой фокус, не понял, как устроено, но толково. Вот, допустим, бабу Тому я увижу там старой, а она меня — таким, каким я был десять лет назад, когда она умерла. А ее мама бабу Тому увидит девушкой молодой. Так что ты хоть пол поменяй, прибудешь ко мне мужиком, да еще относительно молодым. Бороду только сбрей.
— Бороду… э-э-ээх… а мне нравится.
— Бриться тебе лень, придурок. Я же знаю.
— Ну да…
— У тебя-то как?
— Да… хотел сказать, по сравнению с тобой не так плохо.
— Всегда говорил: юмор — не твое. Так что плохого?
— Да в целом всё хорошо, но Ксюха… знаешь, что-то с ней не так.
— Что случилось? Здоровье? Может, чем помочь?
— Нет, что ты! Со здоровьем всё хорошо, но у нее почти нет друзей, парня тоже нет, ходит на лекции, возвращается — сидит дома либо бродит одна по городу, ну, иногда на какой-нибудь день рождения свалит... Ну что это такое, восемнадцать лет, гуляй не хочу, и ведь не страшненькая.
— Я бы даже сказал, красивая. Странно, конечно. Ну, а интересуется чем-то?
— Да не то чтобы я знаю, как ни спросишь, всё вроде в порядке, подрабатывает, кстати, вечерами официанткой, но всё равно.
— Может, в религию ударилась?
— Вроде нет, хотя она всё время про Восток читает, но там скорее философия, ты бы с ней нашел общий язык. Думал её даже с собой взять, но она бы изревелась здесь, мне кажется, она вообще-то чересчур впечатлительная, если честно.
— Чересчур, Лейкин, не бывает, ну и не всем же быть такими бревнами, как ты.
— Это точно. И с Маринкой у них тоже не очень. Я с Ксюхой пытаюсь сам говорить, но она на меня так смотрит, как будто это я ребенок и это я ничего не понимаю. Вот я, конечно, выступил, приехал к другу в хоспис и нагрузил...
— А ты не помнишь, как ты ко мне на сборы приехал и сожрал всё, что мне мама привезла?! Так что не переживай, всех дел не переделаешь в моей ситуации, с Ксюхой повидаюсь, надеюсь, реветь не будет.
— Спасибо, Витёк… Эх, какой ты всё-таки человек…
— Обычный. Ладно, мне сейчас кое-что делать будут, поезжай, созвонимся, увидимся!
— Спасибо, старик. Ну, ты тут… даже не знаю, что сказать.
— Ну, скажи «не скучай». Точно не ошибешься.
— Тебя в рай за иронию уже обязаны брать. На связи! Пока!
Боря вышел из хосписа, поехал домой, зашел к Ксюхе, она слушала какую-то музыку, решил прилечь и потом уже рассказать про дядю Витю. Он проспал до вечера, утром нужно было бежать на работу, в офисе Боре стало плохо, и через полчаса он умер. Внезапная остановка сердца.
Когда Вите сообщили, он долго не мог прийти в себя. Боря убежал на тот свет раньше. Молодой, здоровый Боря умер, а Витя в хосписе еще нет. Интересное у Бога понимание иронии, Ремарк бы оценил.
«Встречу его с дурацкой бородой, значит… Эх, Борька, Борька...» — Витя смотрел на лежащего в гробу друга. После похорон Витя подошел к Ксюхе.
— Дядя Витя… спасибо, что пришли… он вас так любил, – Ксюша заплакала, но быстро остановилась, замялась и как-то аккуратно, но с большой любовью сказала: — Я всё… всё про вас знаю, поэтому как дела не спрашиваю, папа мне сказал, что вы в хосписе.
Обычно все произносили это слово через паузу, уводили глаза, а Ксюха сказала всё спокойно.
— Это да… не самое веселое место… Зато время есть подготовиться, все дела в порядок привести.
— Да… папа вот не успел… Хотя он бы их еще больше запутал…
Слезы снова скопились на зрачках. Именно недостатки, какие-то дурацкие, раздражающие нас при жизни привычки мы потом вспоминаем десятилетиями как самое дорогое, что было в любимом человеке.
— Это точно, — Витя улыбнулся и обнял Ксюшу. — Ты расскажи, как твоя жизнь лучше?
— Все хорошо, дядь Вить, учусь, работаю.
— Слушай, я врать не буду, папа мне сказал, что очень за тебя переживает, ну... точнее, переживал. Что ты всё время одна... Уж насколько он носорог, а чуть слезу не пустил. Даже попросил меня с тобой встретиться. Получается, последняя просьба, сама понимаешь, не выполнить не имеем права, — Витька усмехнулся.
— Надо же… не думала, что папа вообще об этом думал… а я, представляете, давно хотела именно с вами поговорить.
— Давай, может, завтра? Только, если тебе не сложно, ты ко мне приезжай, место, конечно, не лучшее, хотя люди все хорошие… Но пообещай, что без слез, мы твои проблемы решаем, а не мои, договорились?
— Конечно! Конечно! Обещаю, плакать не буду!
Ксюха была очень трогательная и какая-то, очевидно, неудобная для сегодняшнего мира. Казалось, ни мир, ни она не знали, что делать друг с другом. Одета очень просто, практически без косметики, о
Так вот, Витиного друга Борю хоронили именно неудобно. Если не на машине, то на метро час и потом еще маршрутка минут сорок.
Маршрутка, идущая на кладбище. В них почему-то практически никто не разговаривает громко по телефону. Да и водители почему-то вежливее, чем в обычных. Ну либо нам так кажется.
Витин водитель буркнул: «Кто же сюда ездить-то будет…».
На улице было уже морозно и пока бесснежно. Витька даже как-то вдруг стал поживее себя чувствовать. Редко выходил последнее время надолго, а тут такая прогулка. Гостей пришло немного, хотя Боре было всего-то сорок девять, обычно в таком возрасте если отчаливаешь, живы многие, поэтому похороны многолюдны, но не в этот раз. Холодно, далеко, бедно. Витя почти всех вспомнил, его узнал, правда, далеко не каждый, жизнь в последний год Витю потрепала, и те, кто видел его лет десять назад последний раз, просто не поняли, что за мужик стоит рядом с Бориной семьей. Одет дорого, выглядит плохо. Даже Мишка, их общий с Борей друг по институту, не сразу понял, кто с ним поздоровался.
— Привет, Миш.
— Добрый… Вить, ты, что ли? Ну ты худой…
Вдаваться в подробности Витьке не хотелось. Он дежурно пошутил:
— На диету сел.
— Ну да, это сейчас модно. Я тоже недавно с детокса. Как жизнь?
— Неплохо. Твоя? Думал, не доедешь.
— Ну, всё-таки одногруппники. Всегда думал, кто будет первый, никогда бы не поверил, что Борька.
Витя тоже не мог поверить, что Боря умер. Он вспомнил последний разговор со своим другом. Прошло всего четыре дня, а ему казалось — вообще пара часов. Вот Боря уже спит. Хорошо, кстати, его подготовили. Молодцы. Как будто просто прилег на диване. Не хватает бутылки пива, Борька всегда засыпал с ним, когда смотрел Лигу чемпионов.
Последний раз они встретились в хосписе.
— Ну как ты? А кстати, ты почему здесь уже? Я так понимаю, можно было бы дома пока…
— Можно, но я тут договорился, приняли пораньше. Подготовлюсь, так сказать, прочувствую атмосферу, мне так лучше, если честно.
— Своих не хочешь мучить, да?..
— Да… Они как посмотрят, так мне… Я тут, знаешь, стал мастером успокоения близких и друзей по поводу своего ухода. Иногда мне кажется, это у них рак, а не у меня. Надеюсь, тебя успокаивать не надо, ты всегда был непробиваемый.
— Я и не собирался тут страдать и тебе сочувствовать, особенно когда медсестру увидел.
— Ты еще мой обед не видел! Честно скажу, я не помню, когда настолько размеренно жил последний раз, сплю по часам, ем тоже по часам.
— Может, поменяемся местами?
— Ой, не-е-е, меня твоя Маринка в гроб за три дня вгонит, а тут мне врачи целых два месяца дали.
— Всего два…
— Ну да. Не разбежишься. Но у меня план по сериалам есть, которые я так и не посмотрел, литературу тоже хочу подтянуть, а то мало ли: вдруг там библиотека, как в отеле.
— С авторами пообщаешься, это интереснее.
Мужчины засмеялись.
— Да мне надо организационно много что закрыть, если серьезно. Сдаю жизненный, так сказать, отчет. Вдруг выяснилось, что земля на даче оформлена криво, с акционерами кое-какие неясности есть, плюс у Серёги вопрос с поступлением, короче, у меня тут расписано всё по минутам до самого конца, хотя могу, конечно, умереть раньше срока. На том свете скажут: «Недоношенный». Ну, надеюсь, выходят уж как-нибудь.
— Это смешно, это я запишу. Может, тебе помочь чем? Ты говори.
— Нет, вот это смешно, а не то, что мертвец недоношенный. Поможет он. Ты мне, конечно, как брат, но мы оба знаем, что если ты начнешь моими делами заниматься, то я и без земли останусь, и без бизнеса. Просто в гости заходи. Хотя нет, будет минутка, этому мудаку Ширину дай в морду, только не убей.
— Это запросто. Он и правда скот редкий, у самого руки чешутся. Убил бы. Но поберегу твое тамошнее спокойствие.
— Мое?
— Ну представь, я Ширина убью, и получится, вы там сразу с ним увидитесь. То есть мы с тобой хрен знает когда, а ты с ним сразу. И мне обидно, и тебе неприятно.
— Лейкин, ты не ссы, я тебя сразу там увижу, умру — зачекинюсь, как молодежь говорит, и сразу ты следом за мной.
— Почему? Думаешь, я тоже…
— Нет конечно, я уверен, ты еще сто лет проживешь, но пойми, там так всё устроено, что время течет по-другому. Здесь года — там секунды, как в космосе. Сколько бы ты ни прожил, я тебя сразу увижу, даже соскучиться не успею, и меня там... ну, к примеру, баба Тома тоже не ждала все эти годы, по её времени я почти сразу за ней приду.
— Ни хрена себе… Это кто это тебе сказал? Или прочел где?
— Прочел в книжке одной, как ты понимаешь, я тут в этой теме поднатаскался.
— Ну, кстати, очень даже может быть… Подожди, тогда следующий вопрос, а как же ты меня узнаешь, я же старый буду?
— Лейкин, там не идиоты сидят, я тебя увижу таким, каким видел в последний раз. Это тоже такой фокус, не понял, как устроено, но толково. Вот, допустим, бабу Тому я увижу там старой, а она меня — таким, каким я был десять лет назад, когда она умерла. А ее мама бабу Тому увидит девушкой молодой. Так что ты хоть пол поменяй, прибудешь ко мне мужиком, да еще относительно молодым. Бороду только сбрей.
— Бороду… э-э-ээх… а мне нравится.
— Бриться тебе лень, придурок. Я же знаю.
— Ну да…
— У тебя-то как?
— Да… хотел сказать, по сравнению с тобой не так плохо.
— Всегда говорил: юмор — не твое. Так что плохого?
— Да в целом всё хорошо, но Ксюха… знаешь, что-то с ней не так.
— Что случилось? Здоровье? Может, чем помочь?
— Нет, что ты! Со здоровьем всё хорошо, но у нее почти нет друзей, парня тоже нет, ходит на лекции, возвращается — сидит дома либо бродит одна по городу, ну, иногда на какой-нибудь день рождения свалит... Ну что это такое, восемнадцать лет, гуляй не хочу, и ведь не страшненькая.
— Я бы даже сказал, красивая. Странно, конечно. Ну, а интересуется чем-то?
— Да не то чтобы я знаю, как ни спросишь, всё вроде в порядке, подрабатывает, кстати, вечерами официанткой, но всё равно.
— Может, в религию ударилась?
— Вроде нет, хотя она всё время про Восток читает, но там скорее философия, ты бы с ней нашел общий язык. Думал её даже с собой взять, но она бы изревелась здесь, мне кажется, она вообще-то чересчур впечатлительная, если честно.
— Чересчур, Лейкин, не бывает, ну и не всем же быть такими бревнами, как ты.
— Это точно. И с Маринкой у них тоже не очень. Я с Ксюхой пытаюсь сам говорить, но она на меня так смотрит, как будто это я ребенок и это я ничего не понимаю. Вот я, конечно, выступил, приехал к другу в хоспис и нагрузил...
— А ты не помнишь, как ты ко мне на сборы приехал и сожрал всё, что мне мама привезла?! Так что не переживай, всех дел не переделаешь в моей ситуации, с Ксюхой повидаюсь, надеюсь, реветь не будет.
— Спасибо, Витёк… Эх, какой ты всё-таки человек…
— Обычный. Ладно, мне сейчас кое-что делать будут, поезжай, созвонимся, увидимся!
— Спасибо, старик. Ну, ты тут… даже не знаю, что сказать.
— Ну, скажи «не скучай». Точно не ошибешься.
— Тебя в рай за иронию уже обязаны брать. На связи! Пока!
Боря вышел из хосписа, поехал домой, зашел к Ксюхе, она слушала какую-то музыку, решил прилечь и потом уже рассказать про дядю Витю. Он проспал до вечера, утром нужно было бежать на работу, в офисе Боре стало плохо, и через полчаса он умер. Внезапная остановка сердца.
Когда Вите сообщили, он долго не мог прийти в себя. Боря убежал на тот свет раньше. Молодой, здоровый Боря умер, а Витя в хосписе еще нет. Интересное у Бога понимание иронии, Ремарк бы оценил.
«Встречу его с дурацкой бородой, значит… Эх, Борька, Борька...» — Витя смотрел на лежащего в гробу друга. После похорон Витя подошел к Ксюхе.
— Дядя Витя… спасибо, что пришли… он вас так любил, – Ксюша заплакала, но быстро остановилась, замялась и как-то аккуратно, но с большой любовью сказала: — Я всё… всё про вас знаю, поэтому как дела не спрашиваю, папа мне сказал, что вы в хосписе.
Обычно все произносили это слово через паузу, уводили глаза, а Ксюха сказала всё спокойно.
— Это да… не самое веселое место… Зато время есть подготовиться, все дела в порядок привести.
— Да… папа вот не успел… Хотя он бы их еще больше запутал…
Слезы снова скопились на зрачках. Именно недостатки, какие-то дурацкие, раздражающие нас при жизни привычки мы потом вспоминаем десятилетиями как самое дорогое, что было в любимом человеке.
— Это точно, — Витя улыбнулся и обнял Ксюшу. — Ты расскажи, как твоя жизнь лучше?
— Все хорошо, дядь Вить, учусь, работаю.
— Слушай, я врать не буду, папа мне сказал, что очень за тебя переживает, ну... точнее, переживал. Что ты всё время одна... Уж насколько он носорог, а чуть слезу не пустил. Даже попросил меня с тобой встретиться. Получается, последняя просьба, сама понимаешь, не выполнить не имеем права, — Витька усмехнулся.
— Надо же… не думала, что папа вообще об этом думал… а я, представляете, давно хотела именно с вами поговорить.
— Давай, может, завтра? Только, если тебе не сложно, ты ко мне приезжай, место, конечно, не лучшее, хотя люди все хорошие… Но пообещай, что без слез, мы твои проблемы решаем, а не мои, договорились?
— Конечно! Конечно! Обещаю, плакать не буду!
Ксюха была очень трогательная и какая-то, очевидно, неудобная для сегодняшнего мира. Казалось, ни мир, ни она не знали, что делать друг с другом. Одета очень просто, практически без косметики, о
Vitya hardly got out of bed. His head was spinning habitually, he wanted to lie motionless, but he gathered his strength. The funeral of his long-time student friend took place in some kind of supernumerary cemetery. It seems that before death everyone is equal, but you can’t deceive geography and money. Therefore, poor people, inconveniently accommodated in eternal rest, come to indecently few people both for the funeral itself, and then for the anniversaries. While writing, I imagined a television advertisement of a new churchyard, which is trying to use marketing methods to move from segment to segment, offers to buy seats in advance, it’s possible even in a mortgage, lures with the prospect of more or more attendance. I'll think about it.
So, Vitya’s friend Boria was buried uncomfortably. If not by car, then by subway for an hour and then another minibus for about forty minutes.
Minibus going to the cemetery. In them, for some reason, almost no one speaks loudly on the phone. Yes, and drivers are somehow more polite than regular ones. Well, either we think so.
Vitin, the driver grunted: "Who will drive here ...".
It was already frosty on the street and so far snowless. Vitka even somehow suddenly began to feel more alive. Rarely came out recently for a long time, but here such a walk. There were few guests, although Bora was only forty-nine, usually at this age if you set sail, many are alive, so the funeral is crowded, but not this time. Cold, far, poor. Vitya remembered almost everyone, although not everyone recognized him, his life last year was patted, and those who saw him for the last time ten years ago simply did not understand what kind of man he was standing next to Boris’s family. Dressed expensive, looks bad. Even Bear, their friend at the institute with Borya, did not immediately understand who greeted him.
- Hi, Misha.
- Good ... Vit, are you, or what? Well, you're skinny ...
Vitka did not want to go into details. He joked on duty:
- I went on a diet.
- Well, yes, it’s fashionable now. I’m also recently from detox. What's up?
- Not bad. Yours I thought you won’t get there.
- Well, all the same classmates. I always thought who would be the first, I would never have believed that Borka.
Victor also could not believe that Borya died. He remembered the last conversation with his friend. Only four days passed, and it seemed to him - generally a couple of hours. Here Borya is already sleeping. Well, by the way, he was prepared. Well done. It was like just lying down on the couch. Not enough beer bottles, Borka always fell asleep with him when he watched the Champions League.
The last time they met at the hospice.
- Well, how are you? And by the way, why are you here already? As I understand it, it would be possible at home for now ...
- It is possible, but I agreed here, they took it early. I’m getting ready, so to speak, to feel the atmosphere, it’s better for me, to be honest.
“You don’t want to torment yours, huh? ..
“Yes ... They’ll look like that, so to me ... I’m here, you know, I became a master of reassuring relatives and friends about my departure.” Sometimes it seems to me that they have cancer, not mine. I hope you do not need to reassure you, you have always been impenetrable.
“I was not going to suffer here and sympathize with you, especially when I saw the nurse.”
“You haven't seen my lunch yet!” Honestly, I don’t remember when I last lived so measuredly, I sleep by the clock, I also eat by the clock.
- Maybe we will change places?
- Oh, no, your Marinka will drive me into the coffin in three days, and then the doctors gave me two months.
“Just two ...”
- Well yes. Do not run away. But I have a plan for the series, which I have not watched, I also want to tighten the literature, otherwise you never know: suddenly there is a library there, as in a hotel.
- You’ll talk to the authors, it’s more interesting.
The men laughed.
- Yes, I have a lot to close organizationally, seriously. I hand over a life report, so to speak. Suddenly it turned out that the land at the dacha was framed crookedly, there were some ambiguities with the shareholders, plus Seryoga had an issue with the receipt, in short, I had everything here scheduled in minutes to the very end, although I could, of course, die prematurely. In the next world they’ll say: "Premature." Well, I hope they come out somehow.
- It's funny, I'll write it down. Maybe help you with what? You speak.
“No, this is ridiculous, not that the dead man is premature.” He will help. Of course, you are like a brother to me, but we both know that if you start to do my business, I will be left without land and without business. Just come visit. Although no, there will be a minute, give this asshole Shirin in the face, just do not kill.
- It's easy. He really is a rare cattle, his hands itch. I would kill. But take care of your peace of mind there.
- Mine?
- Well, imagine, I'll kill Width, and it will turn out, you will see him there right away. That is, you and I know when the hell, and you immediately. And it offends me and you feel unpleasant.
- Leikin, you are not a piss, I’ll see you there right away, die - I’ll check in, as the youth says, and immediately you will follow me.
- Why? You think me too ...
“No, of course, I'm sure you will live another hundred years, but understand that everything is so arranged there that time flows in a different way.” Here, years - there are seconds, as in space. No matter how much you live, I will see you right away, not even get bored
So, Vitya’s friend Boria was buried uncomfortably. If not by car, then by subway for an hour and then another minibus for about forty minutes.
Minibus going to the cemetery. In them, for some reason, almost no one speaks loudly on the phone. Yes, and drivers are somehow more polite than regular ones. Well, either we think so.
Vitin, the driver grunted: "Who will drive here ...".
It was already frosty on the street and so far snowless. Vitka even somehow suddenly began to feel more alive. Rarely came out recently for a long time, but here such a walk. There were few guests, although Bora was only forty-nine, usually at this age if you set sail, many are alive, so the funeral is crowded, but not this time. Cold, far, poor. Vitya remembered almost everyone, although not everyone recognized him, his life last year was patted, and those who saw him for the last time ten years ago simply did not understand what kind of man he was standing next to Boris’s family. Dressed expensive, looks bad. Even Bear, their friend at the institute with Borya, did not immediately understand who greeted him.
- Hi, Misha.
- Good ... Vit, are you, or what? Well, you're skinny ...
Vitka did not want to go into details. He joked on duty:
- I went on a diet.
- Well, yes, it’s fashionable now. I’m also recently from detox. What's up?
- Not bad. Yours I thought you won’t get there.
- Well, all the same classmates. I always thought who would be the first, I would never have believed that Borka.
Victor also could not believe that Borya died. He remembered the last conversation with his friend. Only four days passed, and it seemed to him - generally a couple of hours. Here Borya is already sleeping. Well, by the way, he was prepared. Well done. It was like just lying down on the couch. Not enough beer bottles, Borka always fell asleep with him when he watched the Champions League.
The last time they met at the hospice.
- Well, how are you? And by the way, why are you here already? As I understand it, it would be possible at home for now ...
- It is possible, but I agreed here, they took it early. I’m getting ready, so to speak, to feel the atmosphere, it’s better for me, to be honest.
“You don’t want to torment yours, huh? ..
“Yes ... They’ll look like that, so to me ... I’m here, you know, I became a master of reassuring relatives and friends about my departure.” Sometimes it seems to me that they have cancer, not mine. I hope you do not need to reassure you, you have always been impenetrable.
“I was not going to suffer here and sympathize with you, especially when I saw the nurse.”
“You haven't seen my lunch yet!” Honestly, I don’t remember when I last lived so measuredly, I sleep by the clock, I also eat by the clock.
- Maybe we will change places?
- Oh, no, your Marinka will drive me into the coffin in three days, and then the doctors gave me two months.
“Just two ...”
- Well yes. Do not run away. But I have a plan for the series, which I have not watched, I also want to tighten the literature, otherwise you never know: suddenly there is a library there, as in a hotel.
- You’ll talk to the authors, it’s more interesting.
The men laughed.
- Yes, I have a lot to close organizationally, seriously. I hand over a life report, so to speak. Suddenly it turned out that the land at the dacha was framed crookedly, there were some ambiguities with the shareholders, plus Seryoga had an issue with the receipt, in short, I had everything here scheduled in minutes to the very end, although I could, of course, die prematurely. In the next world they’ll say: "Premature." Well, I hope they come out somehow.
- It's funny, I'll write it down. Maybe help you with what? You speak.
“No, this is ridiculous, not that the dead man is premature.” He will help. Of course, you are like a brother to me, but we both know that if you start to do my business, I will be left without land and without business. Just come visit. Although no, there will be a minute, give this asshole Shirin in the face, just do not kill.
- It's easy. He really is a rare cattle, his hands itch. I would kill. But take care of your peace of mind there.
- Mine?
- Well, imagine, I'll kill Width, and it will turn out, you will see him there right away. That is, you and I know when the hell, and you immediately. And it offends me and you feel unpleasant.
- Leikin, you are not a piss, I’ll see you there right away, die - I’ll check in, as the youth says, and immediately you will follow me.
- Why? You think me too ...
“No, of course, I'm sure you will live another hundred years, but understand that everything is so arranged there that time flows in a different way.” Here, years - there are seconds, as in space. No matter how much you live, I will see you right away, not even get bored
У записи 6 лайков,
0 репостов,
488 просмотров.
0 репостов,
488 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Кухаренко
