«Повинен смерти»: зачем государству право на убийство.
Саратовское преступление всколыхнуло новую волну социального заказа на смертную казнь. Точнее, на отмену моратория.
Ведь сама по себе казнь как мера наказания чёрным по белому фигурирует в УК РФ, и ст. 59 отдельно описывает правила её применения. Просто на практике она не применяется — из-за моратория 1993 года, добровольно наложенного во имя европейских гуманистических ценностей.
Однако Европа далеко, и ценности её всё более и более сомнительны. А Россия с её народом и культурой (даже если по-европейски считать конкретные проявления культуры предрассудками) — здесь.
И вот прямо сейчас народ считает казнь соразмерным воздаянием саратовскому насильнику и убийце. Вплоть до линчевания.
Самоназначенные образцы гуманизма могут долго стоять в позе европейства, недосягаемо возвышаясь над простолюдинами. Но жажду справедливости это не отменит. Только усилит ненависть.
Так вот. Государству нужно право на убийство не для того, чтобы наказать нелюдь, — это можно по-разному сделать. Действительно, просто расстрелами, даже массовыми, зверские преступления не искореняются.
Государству нужно право на убийство и не для того, чтобы «потакать инстинктам толпы». А строго наоборот.
Государству нужно право на убийство именно и только как монополия — чтобы искоренять поползновения на самосуд.
То, что народ сегодня признаёт за российским государством право на убийство и даже требует этим правом воспользоваться, — это и есть признак доверия, а никакая не «кровожадность». А практическая реализация — это уже вопрос процедуры.
И никакого «международного сообщества» тут рядом не стояло.
Саратовское преступление всколыхнуло новую волну социального заказа на смертную казнь. Точнее, на отмену моратория.
Ведь сама по себе казнь как мера наказания чёрным по белому фигурирует в УК РФ, и ст. 59 отдельно описывает правила её применения. Просто на практике она не применяется — из-за моратория 1993 года, добровольно наложенного во имя европейских гуманистических ценностей.
Однако Европа далеко, и ценности её всё более и более сомнительны. А Россия с её народом и культурой (даже если по-европейски считать конкретные проявления культуры предрассудками) — здесь.
И вот прямо сейчас народ считает казнь соразмерным воздаянием саратовскому насильнику и убийце. Вплоть до линчевания.
Самоназначенные образцы гуманизма могут долго стоять в позе европейства, недосягаемо возвышаясь над простолюдинами. Но жажду справедливости это не отменит. Только усилит ненависть.
Так вот. Государству нужно право на убийство не для того, чтобы наказать нелюдь, — это можно по-разному сделать. Действительно, просто расстрелами, даже массовыми, зверские преступления не искореняются.
Государству нужно право на убийство и не для того, чтобы «потакать инстинктам толпы». А строго наоборот.
Государству нужно право на убийство именно и только как монополия — чтобы искоренять поползновения на самосуд.
То, что народ сегодня признаёт за российским государством право на убийство и даже требует этим правом воспользоваться, — это и есть признак доверия, а никакая не «кровожадность». А практическая реализация — это уже вопрос процедуры.
И никакого «международного сообщества» тут рядом не стояло.
“Guilty of death”: why does the state have the right to kill.
The Saratov crime stirred up a new wave of the social order for the death penalty. More precisely, to lift the moratorium.
Indeed, execution itself as a punishment in black and white appears in the Criminal Code, and Art. 59 separately describes the rules for its application. It’s just that it’s not applied in practice - because of the moratorium of 1993, voluntarily imposed in the name of European humanistic values.
However, Europe is far away, and its values are more and more doubtful. And Russia, with its people and culture (even if we consider the specific manifestations of culture as prejudices in European terms), is here.
And right now, the people consider the execution a proportionate retribution to the Saratov rapist and murderer. Until lynching.
Self-appointed patterns of humanism can stand for a long time in the pose of Europe, inaccessibly rising above the common people. But this will not cancel the thirst for justice. Only increase hatred.
So here. The state does not need the right to kill in order to punish inhuman - it can be done in different ways. Indeed, simply executions, even massive ones, do not eradicate atrocious crimes.
The state needs the right to kill, and not in order to "indulge the instincts of the crowd." But the exact opposite.
The state needs the right to kill precisely and only as a monopoly - in order to eradicate the encroachment on lynching.
The fact that the people today recognize the Russian state’s right to kill and even demand this right to use is a sign of trust, and not “bloodthirst”. But practical implementation is a matter of procedure.
And there was no “international community” nearby.
The Saratov crime stirred up a new wave of the social order for the death penalty. More precisely, to lift the moratorium.
Indeed, execution itself as a punishment in black and white appears in the Criminal Code, and Art. 59 separately describes the rules for its application. It’s just that it’s not applied in practice - because of the moratorium of 1993, voluntarily imposed in the name of European humanistic values.
However, Europe is far away, and its values are more and more doubtful. And Russia, with its people and culture (even if we consider the specific manifestations of culture as prejudices in European terms), is here.
And right now, the people consider the execution a proportionate retribution to the Saratov rapist and murderer. Until lynching.
Self-appointed patterns of humanism can stand for a long time in the pose of Europe, inaccessibly rising above the common people. But this will not cancel the thirst for justice. Only increase hatred.
So here. The state does not need the right to kill in order to punish inhuman - it can be done in different ways. Indeed, simply executions, even massive ones, do not eradicate atrocious crimes.
The state needs the right to kill, and not in order to "indulge the instincts of the crowd." But the exact opposite.
The state needs the right to kill precisely and only as a monopoly - in order to eradicate the encroachment on lynching.
The fact that the people today recognize the Russian state’s right to kill and even demand this right to use is a sign of trust, and not “bloodthirst”. But practical implementation is a matter of procedure.
And there was no “international community” nearby.
У записи 2 лайков,
0 репостов,
230 просмотров.
0 репостов,
230 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Кухаренко
