Галич. Кадиш.
Когда-нибудь, когда вы будете вспоминать имена героев, не забудьте, пожалуйста, я очень прошу вас, не забудьте Петра Залевского, бывшего гренадера, инвалида войны, служившего сторожем у нас в "Доме сирот" и убитого польскими полицаями во дворе осенью 1942 года.
Он убирал наш бедный двор,
Когда они пришли,
И странен был их разговор,
Как на краю земли,
Как разговор у той черты,
Где только "нет" и "да" -
Они ему сказали:"Ты,
А ну, иди сюда!"
Они спросили:"Ты поляк?"
И он сказал :"Поляк".
Они спросили:"Как же так?"
И он сказал:" Вот так".
"Но ты ж, культяпый, хочешь жить,
Зачем же , черт возьми,
Ты в гетто нянчишься, как жид,
С жидовскими детьми?!
К чему, - сказали, - трам-там-там,
К чему такая спесь?!
Пойми, - сказали, - Польша там!"
А он ответил:"Здесь!
И здесь она и там она,
Она везде одна -
Моя несчастная страна,
Прекрасная страна".
И вновь спросили:"Ты поляк?"
И он сказал:"Поляк".
"Ну, что ж , - сказали,- Значит, так?"
И он ответил:"Так".
"Ну, что ж, - сказали, - Кончен бал!"
Скомандовали:"Пли!"
И прежде, чем он сам упал,
Упали костыли,
И прежде, чем пришли покой
И сон, и тишина,
Он помахать успел рукой
Глядевшим из окна.
...О, дай мне, Бог, конец такой,
Всю боль испив до дна,
В свой смертный миг махнуть рукой
Глядящим из окна!
Когда-нибудь, когда вы будете вспоминать имена героев, не забудьте, пожалуйста, я очень прошу вас, не забудьте Петра Залевского, бывшего гренадера, инвалида войны, служившего сторожем у нас в "Доме сирот" и убитого польскими полицаями во дворе осенью 1942 года.
Он убирал наш бедный двор,
Когда они пришли,
И странен был их разговор,
Как на краю земли,
Как разговор у той черты,
Где только "нет" и "да" -
Они ему сказали:"Ты,
А ну, иди сюда!"
Они спросили:"Ты поляк?"
И он сказал :"Поляк".
Они спросили:"Как же так?"
И он сказал:" Вот так".
"Но ты ж, культяпый, хочешь жить,
Зачем же , черт возьми,
Ты в гетто нянчишься, как жид,
С жидовскими детьми?!
К чему, - сказали, - трам-там-там,
К чему такая спесь?!
Пойми, - сказали, - Польша там!"
А он ответил:"Здесь!
И здесь она и там она,
Она везде одна -
Моя несчастная страна,
Прекрасная страна".
И вновь спросили:"Ты поляк?"
И он сказал:"Поляк".
"Ну, что ж , - сказали,- Значит, так?"
И он ответил:"Так".
"Ну, что ж, - сказали, - Кончен бал!"
Скомандовали:"Пли!"
И прежде, чем он сам упал,
Упали костыли,
И прежде, чем пришли покой
И сон, и тишина,
Он помахать успел рукой
Глядевшим из окна.
...О, дай мне, Бог, конец такой,
Всю боль испив до дна,
В свой смертный миг махнуть рукой
Глядящим из окна!
Galich. Kadish.
Someday, when you will remember the names of the heroes, do not forget, please, I really ask you, do not forget Pyotr Zalevsky, a former grenadier, a war invalid who served as a watchman in our “Orphanage” and was killed by Polish police in the yard in the autumn of 1942 .
He cleaned our poor yard
When they came,
And their conversation was strange
Like on the edge of the earth
Like a conversation with that hell
Where only "no" and "yes" -
They told him: "You,
Come here! "
They asked: "Are you a Pole?"
And he said: "Pole."
They asked: "How so?"
And he said, "Like that."
"But you, stupid, want to live,
Why the hell
You babysit in the ghetto like a Jew
With the Jewish children ?!
Why, they said, tram-there-there,
Why such arrogance ?!
Understand, "they said," Poland is there! "
And he answered: "Here!
And here she is and there she is,
She is everywhere alone -
My unfortunate country
Wonderful country".
And again they asked: "Are you a Pole?"
And he said: "Pole."
"Well, then," they said, "So, right?"
And he answered: "So."
"Well, then," they said, "The ball is over!"
They ordered: "Ply!"
And before he fell,
Crutches fell
And before peace came
And sleep and silence
He managed to wave his hand
Looking out of the window.
... Oh, give me, God, such an end,
Drinking all the pain to the bottom
In your mortal moment wave your hand
Looking out the window!
Someday, when you will remember the names of the heroes, do not forget, please, I really ask you, do not forget Pyotr Zalevsky, a former grenadier, a war invalid who served as a watchman in our “Orphanage” and was killed by Polish police in the yard in the autumn of 1942 .
He cleaned our poor yard
When they came,
And their conversation was strange
Like on the edge of the earth
Like a conversation with that hell
Where only "no" and "yes" -
They told him: "You,
Come here! "
They asked: "Are you a Pole?"
And he said: "Pole."
They asked: "How so?"
And he said, "Like that."
"But you, stupid, want to live,
Why the hell
You babysit in the ghetto like a Jew
With the Jewish children ?!
Why, they said, tram-there-there,
Why such arrogance ?!
Understand, "they said," Poland is there! "
And he answered: "Here!
And here she is and there she is,
She is everywhere alone -
My unfortunate country
Wonderful country".
And again they asked: "Are you a Pole?"
And he said: "Pole."
"Well, then," they said, "So, right?"
And he answered: "So."
"Well, then," they said, "The ball is over!"
They ordered: "Ply!"
And before he fell,
Crutches fell
And before peace came
And sleep and silence
He managed to wave his hand
Looking out of the window.
... Oh, give me, God, such an end,
Drinking all the pain to the bottom
In your mortal moment wave your hand
Looking out the window!
У записи 8 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Катя Зорина
