Галактион Табидзе
МЭРИ
В ту ночь ты под венцом стояла, Мэри.
Сжимала сердце дрожь твоих ресниц.
Небесный цвет стал сумраком потери,
Царила в мире осень без границ.
И плыло все вокруг в холодном зное
Бессчетно расцветающих огней.
В их трепете лицо твое родное
Еще печальней было и бледней.
Тончайший запах роз был странно-
дальним,
Сияньем купол храма был облит,
И женщины, томимы ожиданьем,
Слова шептали горестных молитв.
А я внимал безумной клятве... Боже,
Она звучала жалобно, как стон!
Не знаю, от чего в ней было больше —
То ль от венчанья, то ль от похорон.
Поодаль кто-то всхлипывал чуть
слышно,
Как будто с перстня камень обронив.
Той горькой ночью праздника не
вышло,
Сиротство, боль — вот весь ее мотив.
Я храм покинул шагом торопливым.
Была тоска моим поводырем,
А спутниками шли — угрюмый ливень
И хлесткий ветер, дружный с ноябрем.
Предавшись думе призрачной,
неясной,
Я брел и брел — безвольно, как во
сне...
Как вдруг, узнав твой дом во тьме
ненастной,
Припал всей грудью к стынущей стене!
Так, замерев в отчаянье, в бессилье,
Не помню, сколько времени провел.
Все шелестели листьями осины,
Как крыльями — взлетающий орел.
О чем шептал мне этот шелест, Мэри?
О том ли, что навеки отошло?
О навсегда захлопнувшейся двери?
О том, что счастье ветром унесло?
Скажи: где то, что нам светило
раньше?
(К кому взывать? Все выжжено дотла.)
Мечта моя растаяла в пространстве,
Как шелест крыл взлетевшего орла.
Я видел свет — но звезд, уже
погибших.
Я небо знал — оно умчалось прочь.
К чему тогда был мною спет
«Могильщик»,
И кто тогда услышит «Я и ночь»?!
Все длился стук неровных, частых
капель —
Как сердца обрывающийся стук.
И я, как Лир покинутый, заплакал, —
Лир, ни души не видящий вокруг...
1915
МЭРИ
В ту ночь ты под венцом стояла, Мэри.
Сжимала сердце дрожь твоих ресниц.
Небесный цвет стал сумраком потери,
Царила в мире осень без границ.
И плыло все вокруг в холодном зное
Бессчетно расцветающих огней.
В их трепете лицо твое родное
Еще печальней было и бледней.
Тончайший запах роз был странно-
дальним,
Сияньем купол храма был облит,
И женщины, томимы ожиданьем,
Слова шептали горестных молитв.
А я внимал безумной клятве... Боже,
Она звучала жалобно, как стон!
Не знаю, от чего в ней было больше —
То ль от венчанья, то ль от похорон.
Поодаль кто-то всхлипывал чуть
слышно,
Как будто с перстня камень обронив.
Той горькой ночью праздника не
вышло,
Сиротство, боль — вот весь ее мотив.
Я храм покинул шагом торопливым.
Была тоска моим поводырем,
А спутниками шли — угрюмый ливень
И хлесткий ветер, дружный с ноябрем.
Предавшись думе призрачной,
неясной,
Я брел и брел — безвольно, как во
сне...
Как вдруг, узнав твой дом во тьме
ненастной,
Припал всей грудью к стынущей стене!
Так, замерев в отчаянье, в бессилье,
Не помню, сколько времени провел.
Все шелестели листьями осины,
Как крыльями — взлетающий орел.
О чем шептал мне этот шелест, Мэри?
О том ли, что навеки отошло?
О навсегда захлопнувшейся двери?
О том, что счастье ветром унесло?
Скажи: где то, что нам светило
раньше?
(К кому взывать? Все выжжено дотла.)
Мечта моя растаяла в пространстве,
Как шелест крыл взлетевшего орла.
Я видел свет — но звезд, уже
погибших.
Я небо знал — оно умчалось прочь.
К чему тогда был мною спет
«Могильщик»,
И кто тогда услышит «Я и ночь»?!
Все длился стук неровных, частых
капель —
Как сердца обрывающийся стук.
И я, как Лир покинутый, заплакал, —
Лир, ни души не видящий вокруг...
1915
Galaktion Tabidze
MARY
That night you stood at the crown, Mary.
The trembling of your eyelashes gripped the heart.
The color of heaven has become the dusk of loss
Autumn reigned in the world without borders.
And everything swam in cold heat
Countless blossoming lights.
In their awe your native face
It was even sadder and paler.
The finest smell of roses was strange
distant
With a radiance, the dome of the temple was doused
And women languished by expectation
Words whispered woeful prayers.
And I listened to a crazy oath ... God,
She sounded like a moan!
I don’t know what made it more
Either from a wedding, or from a funeral.
At a distance, someone sobbed a little
hear
As if dropping a stone from a ring.
That bitter night of the holiday is not
it turned out
Orphanhood, pain - that’s her whole motive.
I left the temple in a hurry.
There was longing for my guide
And satellites walked - moody rain
And a gusty wind, friendly with November.
Surrendering to a ghostly thought,
obscure
I wandered and wandered - limp as in
sleep ...
Suddenly, recognizing your house in the dark
inclement
Crouched with his whole chest against the shrinking wall!
So, frozen in despair, in impotence,
I don’t remember how much time I spent.
All rustled aspen leaves
Like wings - a flying eagle.
What did this rustle whisper to me, Mary?
Is that gone forever?
About the door slamming shut forever?
That blown away by wind?
Say: where is what shone for us
before?
(To whom should I call? Everything is scorched to the ground.)
My dream has melted in space
Like the rustle of the wings of a soaring eagle.
I saw the light - but the stars, already
dead.
I knew the sky - it sped away.
Why then was I singing
Grave digger
And then who will hear “I and the night” ?!
It all lasted a clatter of jagged, frequent
drops -
Like a heart breaking beat.
And I, like Lear abandoned, cried, -
Lear, not a soul seeing around ...
1915
MARY
That night you stood at the crown, Mary.
The trembling of your eyelashes gripped the heart.
The color of heaven has become the dusk of loss
Autumn reigned in the world without borders.
And everything swam in cold heat
Countless blossoming lights.
In their awe your native face
It was even sadder and paler.
The finest smell of roses was strange
distant
With a radiance, the dome of the temple was doused
And women languished by expectation
Words whispered woeful prayers.
And I listened to a crazy oath ... God,
She sounded like a moan!
I don’t know what made it more
Either from a wedding, or from a funeral.
At a distance, someone sobbed a little
hear
As if dropping a stone from a ring.
That bitter night of the holiday is not
it turned out
Orphanhood, pain - that’s her whole motive.
I left the temple in a hurry.
There was longing for my guide
And satellites walked - moody rain
And a gusty wind, friendly with November.
Surrendering to a ghostly thought,
obscure
I wandered and wandered - limp as in
sleep ...
Suddenly, recognizing your house in the dark
inclement
Crouched with his whole chest against the shrinking wall!
So, frozen in despair, in impotence,
I don’t remember how much time I spent.
All rustled aspen leaves
Like wings - a flying eagle.
What did this rustle whisper to me, Mary?
Is that gone forever?
About the door slamming shut forever?
That blown away by wind?
Say: where is what shone for us
before?
(To whom should I call? Everything is scorched to the ground.)
My dream has melted in space
Like the rustle of the wings of a soaring eagle.
I saw the light - but the stars, already
dead.
I knew the sky - it sped away.
Why then was I singing
Grave digger
And then who will hear “I and the night” ?!
It all lasted a clatter of jagged, frequent
drops -
Like a heart breaking beat.
And I, like Lear abandoned, cried, -
Lear, not a soul seeing around ...
1915
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Zhora Аль-Катрас
