ЭРА РАВНОДУШИЯ
Владимир Легойда. Главный редактор православного журнала "Фома"
Невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих (Лк 17:1-2). Одним из первых программных текстов раннего «Фомы» была статья Владимира Гурболикова «Эра недоверия, или Место встречи изменить нельзя». Создавая журнал для сомневающихся, мы понимали, что живем в обстановке крайнего недоверия. Всех нас, вчерашних советских людей, многажды и по-всякому обманывали все, кому не лень: от старших приятелей и учителей до главного рулевого нашей жизни — коммунистической партии. Крушение Советского Союза ознаменовало наступление эры недоверия: после несостоявшегося земного рая — коммунизма, неверие и страх вызывала практически любая идеология, любая вера. Конечно, и вера религиозная, ведь мы твердо вынесли из советского прошлого вместе с творчеством Владимира Семеновича Высоцкого, что «и в церкви все не так, все не так, ребята». Встреча с Богом как главная встреча жизни, открытие Церкви как единственного места, где всегда любят и ждут, прикосновение к многовековой и живой христианской традиции, которая для большинства из нас еще вчера казалась опасным, но, к счастью, безвозвратно похороненным опиумом для народа, — все это стало для нас потрясением. Обретенная вера стала основой жизни; она давала силы и вызывала обжигающее стремление поделиться радостью открытия со всеми, кто был рядом. Неофитский пыл порождал множество проблем с друзьями и близкими, коренным образом менял жизни, восстанавливал храмы и возводил монастыри. Мы не всегда были внимательны к мыслям и чувствам тех, кто не пережил подобного опыта, но нам очень хотелось поскорей поделиться с ними радостью открытия — нам было не все равно. И им было не все равно; и мы очень хорошо чувствовали, кто наш собеседник — человек эры недоверия, советский Фома неверующий, боящийся верить и страдающий от своего неверия. Мы пытались пробить стену недоверия и страха, разрушить окаменевшее основание старых лживых мифов об антиинтеллектуализме и косности Православия и отсталости христиан… Мы говорили себе и другим «не бойся», потому что в нашей вере нет места страху, потому что Бог есть Любовь, а совершенная любовь изгоняет страх (I Ин 4:18). Шло время, колебания и сомнения одних привели к Богу, других еще сильней от него отдалили. Жизнь стала более спокойной и размеренной, люди с виду — вроде бы более терпимыми. Эра недоверия закончилась.
На смену ей пришла эра равнодушия.
Старинный недруг рода человеческого, когда-то поразивший прародителей лживым рассказом о древе познания добра и зла, после искушения сомнением предложил человеку новый соблазнительный плод: безразличие. Сегодня страшнее всего не то, что люди не доверяют друг другу или боятся поверить в Бога и Богу. Людям все равно. Молодым все равно, потому что их так воспитали (точнее, не воспитали), взрослым — потому что сомнения в их жизни сменились апатией. Нам все равно. Когда в маленьком городе Кольчугино 16-летние подростки заживо сжигают на Вечном огне 25-летнего парня, сделавшего им замечание, это не от недоверия, а от слепой, тупой, бессмысленной злобы равнодушия. Нам все равно, потому что когда в нравственно больном обществе всерьез и долго обсуждают, нужно ли вводить в школы элементы духовно-нравственного воспитания (при том что воспитание половое вводят не задумываясь, а то вдруг сами не догадаются!) — это не борьба против клерикалов, а преступление против собственного народа.
Равнодушие распространяется незаметно, почти как радиация — без цвета, вкуса и запаха. Быстро и насмерть. Потому что когда заметил последствия — уже поздно. И когда сегодня видишь пустые глаза учеников или студентов, когда вместо ожидаемого сострадания чувствуешь безразличие окружающих, когда в себе ощущаешь эмоциональную опустошенность, потому что пиявка телевизора давно уже высосала все эмоции, начинаешь задумываться: «А вдруг уже поздно?» И бессмысленно, и стыдно говорить, что можно «не смотреть и не слушать» и читать умные книжки, а в любом обществе всегда не без урода… Бессмысленно и стыдно, потому что это наши дети уже в школьном возрасте пьют пиво, курят марихуану и ругаются матом. И это не маргиналы-уроды: 40% российских школьников знают, где достать наркотики. К этому привело равнодушие: слишком долго мы стыдливо прятались от слова «воспитание», полагая, что ребенок может и должен сам выбирать, потому что главное — свобода. Свобода, конечно, универсальная ценность, которая, кстати сказать, является одной из важнейших в христианстве. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что выберет ребенок, предоставленный сам себе в мире соблазнов. Потому мы и имеем, что имеем: толерантное равнодушие детей при политкорректной апатии родителей… И не к нам ли, сегодняшним, обращены страшные слова из Апокалипсиса: Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр 3:15-16)?
Можно, конечно, утешаться, что мы стали лучше жить. Но далее ничего «лучше» не будет, если мы не сможем противостоять заразе равнодушия. Безразличие изжить трудней, чем недоверие. Здесь нужны иные слова и аргументы, новая логика и тональность разговора, и — главное — конкретные действия.
А средство борьбы с самым древним врагом рода человеческого тоже очень хорошо известно: Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас (Мф 17:20).
http://foma.ru/era-ravnodushiya.html
Владимир Легойда. Главный редактор православного журнала "Фома"
Невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих (Лк 17:1-2). Одним из первых программных текстов раннего «Фомы» была статья Владимира Гурболикова «Эра недоверия, или Место встречи изменить нельзя». Создавая журнал для сомневающихся, мы понимали, что живем в обстановке крайнего недоверия. Всех нас, вчерашних советских людей, многажды и по-всякому обманывали все, кому не лень: от старших приятелей и учителей до главного рулевого нашей жизни — коммунистической партии. Крушение Советского Союза ознаменовало наступление эры недоверия: после несостоявшегося земного рая — коммунизма, неверие и страх вызывала практически любая идеология, любая вера. Конечно, и вера религиозная, ведь мы твердо вынесли из советского прошлого вместе с творчеством Владимира Семеновича Высоцкого, что «и в церкви все не так, все не так, ребята». Встреча с Богом как главная встреча жизни, открытие Церкви как единственного места, где всегда любят и ждут, прикосновение к многовековой и живой христианской традиции, которая для большинства из нас еще вчера казалась опасным, но, к счастью, безвозвратно похороненным опиумом для народа, — все это стало для нас потрясением. Обретенная вера стала основой жизни; она давала силы и вызывала обжигающее стремление поделиться радостью открытия со всеми, кто был рядом. Неофитский пыл порождал множество проблем с друзьями и близкими, коренным образом менял жизни, восстанавливал храмы и возводил монастыри. Мы не всегда были внимательны к мыслям и чувствам тех, кто не пережил подобного опыта, но нам очень хотелось поскорей поделиться с ними радостью открытия — нам было не все равно. И им было не все равно; и мы очень хорошо чувствовали, кто наш собеседник — человек эры недоверия, советский Фома неверующий, боящийся верить и страдающий от своего неверия. Мы пытались пробить стену недоверия и страха, разрушить окаменевшее основание старых лживых мифов об антиинтеллектуализме и косности Православия и отсталости христиан… Мы говорили себе и другим «не бойся», потому что в нашей вере нет места страху, потому что Бог есть Любовь, а совершенная любовь изгоняет страх (I Ин 4:18). Шло время, колебания и сомнения одних привели к Богу, других еще сильней от него отдалили. Жизнь стала более спокойной и размеренной, люди с виду — вроде бы более терпимыми. Эра недоверия закончилась.
На смену ей пришла эра равнодушия.
Старинный недруг рода человеческого, когда-то поразивший прародителей лживым рассказом о древе познания добра и зла, после искушения сомнением предложил человеку новый соблазнительный плод: безразличие. Сегодня страшнее всего не то, что люди не доверяют друг другу или боятся поверить в Бога и Богу. Людям все равно. Молодым все равно, потому что их так воспитали (точнее, не воспитали), взрослым — потому что сомнения в их жизни сменились апатией. Нам все равно. Когда в маленьком городе Кольчугино 16-летние подростки заживо сжигают на Вечном огне 25-летнего парня, сделавшего им замечание, это не от недоверия, а от слепой, тупой, бессмысленной злобы равнодушия. Нам все равно, потому что когда в нравственно больном обществе всерьез и долго обсуждают, нужно ли вводить в школы элементы духовно-нравственного воспитания (при том что воспитание половое вводят не задумываясь, а то вдруг сами не догадаются!) — это не борьба против клерикалов, а преступление против собственного народа.
Равнодушие распространяется незаметно, почти как радиация — без цвета, вкуса и запаха. Быстро и насмерть. Потому что когда заметил последствия — уже поздно. И когда сегодня видишь пустые глаза учеников или студентов, когда вместо ожидаемого сострадания чувствуешь безразличие окружающих, когда в себе ощущаешь эмоциональную опустошенность, потому что пиявка телевизора давно уже высосала все эмоции, начинаешь задумываться: «А вдруг уже поздно?» И бессмысленно, и стыдно говорить, что можно «не смотреть и не слушать» и читать умные книжки, а в любом обществе всегда не без урода… Бессмысленно и стыдно, потому что это наши дети уже в школьном возрасте пьют пиво, курят марихуану и ругаются матом. И это не маргиналы-уроды: 40% российских школьников знают, где достать наркотики. К этому привело равнодушие: слишком долго мы стыдливо прятались от слова «воспитание», полагая, что ребенок может и должен сам выбирать, потому что главное — свобода. Свобода, конечно, универсальная ценность, которая, кстати сказать, является одной из важнейших в христианстве. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что выберет ребенок, предоставленный сам себе в мире соблазнов. Потому мы и имеем, что имеем: толерантное равнодушие детей при политкорректной апатии родителей… И не к нам ли, сегодняшним, обращены страшные слова из Апокалипсиса: Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих (Откр 3:15-16)?
Можно, конечно, утешаться, что мы стали лучше жить. Но далее ничего «лучше» не будет, если мы не сможем противостоять заразе равнодушия. Безразличие изжить трудней, чем недоверие. Здесь нужны иные слова и аргументы, новая логика и тональность разговора, и — главное — конкретные действия.
А средство борьбы с самым древним врагом рода человеческого тоже очень хорошо известно: Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас (Мф 17:20).
http://foma.ru/era-ravnodushiya.html
ERA OF INDIFFERENCE
Vladimir Legoyda. Editor-in-chief of the Orthodox magazine "Thomas"
It is impossible not to come to temptations, but woe to the one through whom they come; it would be better for him if the millstone were hung on his neck and thrown him into the sea, rather than that he would seduce one of these little ones (Luke 17: 1-2). One of the first program texts of the early Foma was an article by Vladimir Gurbolikov, "An era of mistrust, or a meeting place cannot be changed." Creating a magazine for doubters, we realized that we were living in an atmosphere of extreme distrust. All of us, yesterday's Soviet people, have been deceived many times and in every way by everyone who is not lazy: from senior friends and teachers to our main helmsman — the Communist Party. The collapse of the Soviet Union marked the beginning of an era of mistrust: after the failed earthly paradise - communism, almost any ideology, any faith caused unbelief and fear. Of course, this is a religious faith as well, since we firmly removed from the Soviet past, together with the work of Vladimir Semenovich Vysotsky, that "everything is wrong in the church, everything is wrong, guys." Meeting with God as the main meeting of life, opening the Church as the only place where they always love and wait, touching the centuries-old and living Christian tradition, which for most of us seemed dangerous yesterday, but, fortunately, irrevocably buried opium for the people, all this was a shock to us. Newfound faith has become the foundation of life; she gave strength and provoked a burning desire to share the joy of discovery with everyone who was nearby. The neophyte ardor caused many problems with friends and relatives, radically changed lives, rebuilt temples and built monasteries. We were not always attentive to the thoughts and feelings of those who did not experience such an experience, but we really wanted to share the joy of discovery with them as soon as possible - we did not care. And they did not care; and we felt very well who our interlocutor was - a man of the era of mistrust, Soviet Thomas an unbeliever, afraid to believe and suffering from his unbelief. We tried to break through the wall of mistrust and fear, to destroy the petrified foundation of old false myths about anti-intellectualism and inertness of Orthodoxy and the backwardness of Christians ... We told ourselves and others “don’t be afraid”, because in our faith there is no place for fear, because God is Love, and perfect love casts out fear (I John 4:18). Time passed, the vacillations and doubts of some led to God, others moved away from him even stronger. Life has become calmer and more measured, people seem to be more tolerant. The era of distrust is over.
She was replaced by an era of indifference.
The ancient enemy of the human race, who once struck the ancestors with a deceitful tale of the tree of the knowledge of good and evil, after temptation with doubt, offered the man a new seductive fruit: indifference. Today, the worst thing is not that people do not trust each other or are afraid to believe in God and God. People do not care. Young people do not care, because they were raised that way (or rather, they did not), adults - because doubts in their lives gave way to apathy. We do not care. When in the small town of Kolchugino 16-year-olds lively burn a 25-year-old guy who made a remark to him on the Eternal Flame, this is not from distrust, but from blind, dull, senseless malice of indifference. We don’t care, because when in a morally ill society they seriously and for a long time discuss whether it is necessary to introduce elements of spiritual and moral education into schools (despite the fact that they bring up sexual education without hesitation, otherwise they themselves won’t guess!) - this is not a fight against clerics , and a crime against their own people.
Indifference spreads imperceptibly, almost like radiation - without color, taste and smell. Fast and to death. Because when I noticed the consequences - it's too late. And when today you see the empty eyes of pupils or students, when instead of the expected compassion you feel the indifference of others, when you feel emotional emptiness in yourself, because the leech of the TV has long sucked out all the emotions, you start to think: “Is it too late?” And it’s pointless and embarrassing to say that you can “not look and don’t listen” and read smart books, but in any society it’s always not a monster ... It is pointless and embarrassing because our children drink beer, smoke marijuana and swear at school age obscenities. And these are not freak outcasts: 40% of Russian schoolchildren know where to get drugs. Indifference led to this: for too long we have been bashfully hiding from the word “upbringing”, believing that the child can and must choose for himself, because freedom is the main thing. Freedom, of course, is a universal value, which, incidentally, is one of the most important in Christianity. But you don’t have to be seven spans in your forehead to understand what a child will choose, left to himself in the world of temptations. That's why we have what we have: tolerant indifference of children with the politically correct apathy of their parents ... And aren’t we, today, addressed to the terrible words from the Apocalypse: I know your affairs; you are neither cold nor hot; Oh, if you were cold or hot! But how are you
Vladimir Legoyda. Editor-in-chief of the Orthodox magazine "Thomas"
It is impossible not to come to temptations, but woe to the one through whom they come; it would be better for him if the millstone were hung on his neck and thrown him into the sea, rather than that he would seduce one of these little ones (Luke 17: 1-2). One of the first program texts of the early Foma was an article by Vladimir Gurbolikov, "An era of mistrust, or a meeting place cannot be changed." Creating a magazine for doubters, we realized that we were living in an atmosphere of extreme distrust. All of us, yesterday's Soviet people, have been deceived many times and in every way by everyone who is not lazy: from senior friends and teachers to our main helmsman — the Communist Party. The collapse of the Soviet Union marked the beginning of an era of mistrust: after the failed earthly paradise - communism, almost any ideology, any faith caused unbelief and fear. Of course, this is a religious faith as well, since we firmly removed from the Soviet past, together with the work of Vladimir Semenovich Vysotsky, that "everything is wrong in the church, everything is wrong, guys." Meeting with God as the main meeting of life, opening the Church as the only place where they always love and wait, touching the centuries-old and living Christian tradition, which for most of us seemed dangerous yesterday, but, fortunately, irrevocably buried opium for the people, all this was a shock to us. Newfound faith has become the foundation of life; she gave strength and provoked a burning desire to share the joy of discovery with everyone who was nearby. The neophyte ardor caused many problems with friends and relatives, radically changed lives, rebuilt temples and built monasteries. We were not always attentive to the thoughts and feelings of those who did not experience such an experience, but we really wanted to share the joy of discovery with them as soon as possible - we did not care. And they did not care; and we felt very well who our interlocutor was - a man of the era of mistrust, Soviet Thomas an unbeliever, afraid to believe and suffering from his unbelief. We tried to break through the wall of mistrust and fear, to destroy the petrified foundation of old false myths about anti-intellectualism and inertness of Orthodoxy and the backwardness of Christians ... We told ourselves and others “don’t be afraid”, because in our faith there is no place for fear, because God is Love, and perfect love casts out fear (I John 4:18). Time passed, the vacillations and doubts of some led to God, others moved away from him even stronger. Life has become calmer and more measured, people seem to be more tolerant. The era of distrust is over.
She was replaced by an era of indifference.
The ancient enemy of the human race, who once struck the ancestors with a deceitful tale of the tree of the knowledge of good and evil, after temptation with doubt, offered the man a new seductive fruit: indifference. Today, the worst thing is not that people do not trust each other or are afraid to believe in God and God. People do not care. Young people do not care, because they were raised that way (or rather, they did not), adults - because doubts in their lives gave way to apathy. We do not care. When in the small town of Kolchugino 16-year-olds lively burn a 25-year-old guy who made a remark to him on the Eternal Flame, this is not from distrust, but from blind, dull, senseless malice of indifference. We don’t care, because when in a morally ill society they seriously and for a long time discuss whether it is necessary to introduce elements of spiritual and moral education into schools (despite the fact that they bring up sexual education without hesitation, otherwise they themselves won’t guess!) - this is not a fight against clerics , and a crime against their own people.
Indifference spreads imperceptibly, almost like radiation - without color, taste and smell. Fast and to death. Because when I noticed the consequences - it's too late. And when today you see the empty eyes of pupils or students, when instead of the expected compassion you feel the indifference of others, when you feel emotional emptiness in yourself, because the leech of the TV has long sucked out all the emotions, you start to think: “Is it too late?” And it’s pointless and embarrassing to say that you can “not look and don’t listen” and read smart books, but in any society it’s always not a monster ... It is pointless and embarrassing because our children drink beer, smoke marijuana and swear at school age obscenities. And these are not freak outcasts: 40% of Russian schoolchildren know where to get drugs. Indifference led to this: for too long we have been bashfully hiding from the word “upbringing”, believing that the child can and must choose for himself, because freedom is the main thing. Freedom, of course, is a universal value, which, incidentally, is one of the most important in Christianity. But you don’t have to be seven spans in your forehead to understand what a child will choose, left to himself in the world of temptations. That's why we have what we have: tolerant indifference of children with the politically correct apathy of their parents ... And aren’t we, today, addressed to the terrible words from the Apocalypse: I know your affairs; you are neither cold nor hot; Oh, if you were cold or hot! But how are you
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Пюльзе
