Я всегда был за тех, кому горше и хуже,
Я всегда был для тех, кому жить тяжело.
А искусство мое, как мороз, даже лужи
Превращало порой в голубое стекло.
Я любил и люблю этот бренный и тленный,
Равнодушный, уже остывающий мир,
И сады голубые кудрявой вселенной,
И в высоких надзвездиях синий эфир.
Трубочист, перепачканный черною сажей,
Землекоп, из горы добывающий мел,
Жил я странною жизнью моих персонажей,
Только собственной жизнью пожить не успел,
И, меняя легко свои роли и гримы,
Растворяясь в печали и жизни чужой,
Я свою - проиграл, но зато Серафимы
В смертный час прилетят за моею душой!
~~А.Н. Вертинский, 1952 г.~~
Я всегда был для тех, кому жить тяжело.
А искусство мое, как мороз, даже лужи
Превращало порой в голубое стекло.
Я любил и люблю этот бренный и тленный,
Равнодушный, уже остывающий мир,
И сады голубые кудрявой вселенной,
И в высоких надзвездиях синий эфир.
Трубочист, перепачканный черною сажей,
Землекоп, из горы добывающий мел,
Жил я странною жизнью моих персонажей,
Только собственной жизнью пожить не успел,
И, меняя легко свои роли и гримы,
Растворяясь в печали и жизни чужой,
Я свою - проиграл, но зато Серафимы
В смертный час прилетят за моею душой!
~~А.Н. Вертинский, 1952 г.~~
I've always been for those who are worse and worse
I have always been for those who have a hard time living.
And my art is like frost, even puddles
Sometimes it turned into blue glass.
I loved and love this mortal and perishable,
Indifferent, already cooling the world,
And the gardens of the blue curly universe
And in the high superstars a blue ether.
Chimney sweep stained with black soot
A digger digging chalk from the mountain,
I lived the strange life of my characters
I just didn’t have time to live my own life,
And, easily changing their roles and makeup,
Dissolving in sorrow and alien life
I lost mine, but the Seraphim
At the hour of death will fly for my soul!
~~ A.N. Vertinsky, 1952 ~~
I have always been for those who have a hard time living.
And my art is like frost, even puddles
Sometimes it turned into blue glass.
I loved and love this mortal and perishable,
Indifferent, already cooling the world,
And the gardens of the blue curly universe
And in the high superstars a blue ether.
Chimney sweep stained with black soot
A digger digging chalk from the mountain,
I lived the strange life of my characters
I just didn’t have time to live my own life,
And, easily changing their roles and makeup,
Dissolving in sorrow and alien life
I lost mine, but the Seraphim
At the hour of death will fly for my soul!
~~ A.N. Vertinsky, 1952 ~~
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Светлана Бокша