Прислано очень умным человеком про мой статус. Этот человек многое понимает. Пусть будет здесь. "Книга Теней" Евгений Клюев отрывок:
"— Ну же, Эвридика! — шипит соседка напротив. — От тебя ждут тост…
То-о-ост? Ах, понятно. Невеста на минуточку забыла, что
Эвридика заикается, и хочет напомнить об этом себе и всем остальным — за компанию. Веселенькое будет зрелище.
И Эвридика встает. Поднимает бокал. Улыбается. Смотрит на жениха и невесту. Жених никогда раньше не видел Эвридику, а сегодня не заметил ее появления. Сейчас он забыл о том, что жених — это без пяти минут муж. Он тупо глядит на Эвридику и промокает покрытый испариной лоб тончайшим лепестком красной рыбы. Но оставим жениха. Эвридика, вперед!
— Я… (ну же, Эвридика!)… я хочу (молодец, Эвридика!)… я хочу предложить (и еще чуть-чуть, Эвридика!)… я хочу предложить музыкальный…
Слово «тост» (трудное слово!) можно и не произносить: и так понятно, о чем идет речь. Довольно, пожалуй, Эвридика. Все обошлось. Пора доставать из футляра скрипку.
И она достала скрипку, еще не зная, что будет играть, — взяла первый попавшийся аккорд и поняла: Сибелиус, «Грустный вальс». Он начался уже — сам, без ее воли, она ни при чем тут… просто в Москве зима и снег. И чужая свадьба в снегу. Можно было и не сомневаться, что выйдет из всего этого только Сибелиус, только «Грустный вальс». Он полетел по Москве, тот «Грустный вальс». Тот грустный вальс. По Москве, по снегу, по всем бульварам. Легонько подхватил пешеходов, легонько завертел — в воронки случайных встреч, случайных разговоров в снегу. В воронки случайных зимних сюжетов: внезапных узнаваний, диковинных открытий, сумбурных признаний… Эвридика играла слепой троллейбус, ощупью пробирающийся в снегу; молодого человека, одетого до крайности модно и потому вполне нелепо, окликаемого судьбой на перекрестке жизни; загадочного старика: бледное усталое лицо с глубокими и чуть ли не прекрасными морщинами, аккуратно подстриженные седеющие усики, тонкие и чуть искривленные губы… берет, забывший, какого он цвета, серое пальто, шарфик в шотландскую клетку, на коленях — авоська с одинокой маленькой плюшкой в целлофановом пакетике… люди живут быстро, Вы не замечали? если бы мы жили не так быстро, мы могли бы заметить кое-что… кое-что интересное… буря-мглою-небо-кроет-приумолкла-у-окна-своего-веретена… нам, конечно, будут даны и другие жизни… много других жизней… Господи, что она играет, она же не знает всего этого, откуда оно пришло, какой это опус — ах, да!.. Сибелиус, «Грустный вальс». Грустный вальс.
— Эвридика, ты прелесть! — запах духов с дурацким названием «Анна Каренина» душит ее. — Эвридика, какая роскошная музыка! — От жениха вовсю пахнет рыбой. — Эвридика, это потрясающе' — Весельчак-сосед пахнет замечательно мелко нарезанной пищей…
— А теперь давайте споем все вместе! Ну же, ребята! Эвридика аккомпанирует: начинай!..
Прости меня, Сибелиус, прости меня, грустный вальс, прости меня, скрипка: я аккомпанирую. Я аккомпанирую этой компании, но я не в ней — я только аккомпанирую, аккомпанирую — и ничего больше. Потом я искуплю свой грех — двух-… нет, трехдневным не-при-кос-но-ве-ни-ем к музыке, все-таки двух-, двухдневным: я клянусь не дотрагиваться до музыки, не думать о музыке, не брать музыку в руки!"
"— Ну же, Эвридика! — шипит соседка напротив. — От тебя ждут тост…
То-о-ост? Ах, понятно. Невеста на минуточку забыла, что
Эвридика заикается, и хочет напомнить об этом себе и всем остальным — за компанию. Веселенькое будет зрелище.
И Эвридика встает. Поднимает бокал. Улыбается. Смотрит на жениха и невесту. Жених никогда раньше не видел Эвридику, а сегодня не заметил ее появления. Сейчас он забыл о том, что жених — это без пяти минут муж. Он тупо глядит на Эвридику и промокает покрытый испариной лоб тончайшим лепестком красной рыбы. Но оставим жениха. Эвридика, вперед!
— Я… (ну же, Эвридика!)… я хочу (молодец, Эвридика!)… я хочу предложить (и еще чуть-чуть, Эвридика!)… я хочу предложить музыкальный…
Слово «тост» (трудное слово!) можно и не произносить: и так понятно, о чем идет речь. Довольно, пожалуй, Эвридика. Все обошлось. Пора доставать из футляра скрипку.
И она достала скрипку, еще не зная, что будет играть, — взяла первый попавшийся аккорд и поняла: Сибелиус, «Грустный вальс». Он начался уже — сам, без ее воли, она ни при чем тут… просто в Москве зима и снег. И чужая свадьба в снегу. Можно было и не сомневаться, что выйдет из всего этого только Сибелиус, только «Грустный вальс». Он полетел по Москве, тот «Грустный вальс». Тот грустный вальс. По Москве, по снегу, по всем бульварам. Легонько подхватил пешеходов, легонько завертел — в воронки случайных встреч, случайных разговоров в снегу. В воронки случайных зимних сюжетов: внезапных узнаваний, диковинных открытий, сумбурных признаний… Эвридика играла слепой троллейбус, ощупью пробирающийся в снегу; молодого человека, одетого до крайности модно и потому вполне нелепо, окликаемого судьбой на перекрестке жизни; загадочного старика: бледное усталое лицо с глубокими и чуть ли не прекрасными морщинами, аккуратно подстриженные седеющие усики, тонкие и чуть искривленные губы… берет, забывший, какого он цвета, серое пальто, шарфик в шотландскую клетку, на коленях — авоська с одинокой маленькой плюшкой в целлофановом пакетике… люди живут быстро, Вы не замечали? если бы мы жили не так быстро, мы могли бы заметить кое-что… кое-что интересное… буря-мглою-небо-кроет-приумолкла-у-окна-своего-веретена… нам, конечно, будут даны и другие жизни… много других жизней… Господи, что она играет, она же не знает всего этого, откуда оно пришло, какой это опус — ах, да!.. Сибелиус, «Грустный вальс». Грустный вальс.
— Эвридика, ты прелесть! — запах духов с дурацким названием «Анна Каренина» душит ее. — Эвридика, какая роскошная музыка! — От жениха вовсю пахнет рыбой. — Эвридика, это потрясающе' — Весельчак-сосед пахнет замечательно мелко нарезанной пищей…
— А теперь давайте споем все вместе! Ну же, ребята! Эвридика аккомпанирует: начинай!..
Прости меня, Сибелиус, прости меня, грустный вальс, прости меня, скрипка: я аккомпанирую. Я аккомпанирую этой компании, но я не в ней — я только аккомпанирую, аккомпанирую — и ничего больше. Потом я искуплю свой грех — двух-… нет, трехдневным не-при-кос-но-ве-ни-ем к музыке, все-таки двух-, двухдневным: я клянусь не дотрагиваться до музыки, не думать о музыке, не брать музыку в руки!"
Sent by a very smart person about my status. This person understands a lot. Let it be here. "Book of Shadows" Evgeny Klyuyev excerpt:
“- Come on, Eurydice!” The neighbor hisses, “They expect a toast from you ...”
Too-ost? Ah, okay. The bride for a moment forgot that
Eurydice stutters, and wants to remind herself and everyone else about it - for the company. Merry will be a sight.
And Eurydice gets up. Raises a glass. Smiles. Looks at the bride and groom. The groom had never seen Eurydice before, and today did not notice her appearance. Now he has forgotten that the groom is a husband without five minutes. He stares blankly at Eurydice and dries his sweat-covered forehead with the finest petal of red fish. But leave the groom. Eurydice, go ahead!
- I ... (well, Eurydice!) ... I want (well done, Eurydice!) ... I want to offer (and a little bit more, Eurydice!) ... I want to offer a musical ...
The word "toast" (a difficult word!) Can not be pronounced: and so it is clear what is at stake. Enough, perhaps, Eurydice. Everything worked out. It's time to get the violin out of the case.
And she took out the violin, still not knowing what she would play, - took the first chord that came across and realized: Sibelius, “Sad Waltz”. It has already begun - itself, without its will, it has nothing to do with it ... it's just that winter and snow are in Moscow. And someone else's wedding in the snow. There was no doubt that only Sibelius would come out of all this, only the “Sad Waltz”. He flew around Moscow, that “Sad Waltz”. That sad waltz. In Moscow, in the snow, on all the boulevards. Gently picked up pedestrians, gently wrapped - in the craters of random encounters, random conversations in the snow. In the craters of random winter stories: sudden recognitions, outlandish discoveries, chaotic confessions ... Eurydice played a blind trolley bus, groping her way in the snow; a young man dressed to the extreme fashionable and therefore completely ridiculous, hailed by fate at the crossroads of life; a mysterious old man: a pale tired face with deep and almost fine wrinkles, a neatly trimmed graying tendril, thin and slightly curved lips ... he takes, forgetting what color he is, a gray coat, a plaid scarf, a luggage bag with a lonely little bun on his lap in a plastic bag ... people live fast, have you noticed? if we didn’t live so fast, we could notice something ... something interesting ... the storm-through-the-dark-sky-cover-silent-by-the-window-of-its-spindle ... we, of course, will be given other lives ... many other lives ... Lord, that she plays, she does not know all this, where it came from, what an opus it is - oh, yes! .. Sibelius, “Sad Waltz”. Sad waltz.
- Eurydice, you are lovely! - the smell of perfume with the stupid name "Anna Karenina" smothers her. - Eurydice, what a magnificent music! - From the groom with might and main smells of fish. - Eurydice, this is awesome. '- The jolly neighbor smells remarkably finely chopped food ...
“Now let's sing it all together!” Come on guys! Eurydice accompanies: start! ..
Forgive me, Sibelius, forgive me, sad waltz, forgive me, violin: I accompany. I accompany this company, but I'm not in it - I just accompany, accompany - and nothing more. Then I will atone for my sin - two- ... no, three-day not-at-nothing-but-we-not-to-eat to music, still two-, two-day: I swear not to touch the music, not to think about music, not to take music in hand! "
“- Come on, Eurydice!” The neighbor hisses, “They expect a toast from you ...”
Too-ost? Ah, okay. The bride for a moment forgot that
Eurydice stutters, and wants to remind herself and everyone else about it - for the company. Merry will be a sight.
And Eurydice gets up. Raises a glass. Smiles. Looks at the bride and groom. The groom had never seen Eurydice before, and today did not notice her appearance. Now he has forgotten that the groom is a husband without five minutes. He stares blankly at Eurydice and dries his sweat-covered forehead with the finest petal of red fish. But leave the groom. Eurydice, go ahead!
- I ... (well, Eurydice!) ... I want (well done, Eurydice!) ... I want to offer (and a little bit more, Eurydice!) ... I want to offer a musical ...
The word "toast" (a difficult word!) Can not be pronounced: and so it is clear what is at stake. Enough, perhaps, Eurydice. Everything worked out. It's time to get the violin out of the case.
And she took out the violin, still not knowing what she would play, - took the first chord that came across and realized: Sibelius, “Sad Waltz”. It has already begun - itself, without its will, it has nothing to do with it ... it's just that winter and snow are in Moscow. And someone else's wedding in the snow. There was no doubt that only Sibelius would come out of all this, only the “Sad Waltz”. He flew around Moscow, that “Sad Waltz”. That sad waltz. In Moscow, in the snow, on all the boulevards. Gently picked up pedestrians, gently wrapped - in the craters of random encounters, random conversations in the snow. In the craters of random winter stories: sudden recognitions, outlandish discoveries, chaotic confessions ... Eurydice played a blind trolley bus, groping her way in the snow; a young man dressed to the extreme fashionable and therefore completely ridiculous, hailed by fate at the crossroads of life; a mysterious old man: a pale tired face with deep and almost fine wrinkles, a neatly trimmed graying tendril, thin and slightly curved lips ... he takes, forgetting what color he is, a gray coat, a plaid scarf, a luggage bag with a lonely little bun on his lap in a plastic bag ... people live fast, have you noticed? if we didn’t live so fast, we could notice something ... something interesting ... the storm-through-the-dark-sky-cover-silent-by-the-window-of-its-spindle ... we, of course, will be given other lives ... many other lives ... Lord, that she plays, she does not know all this, where it came from, what an opus it is - oh, yes! .. Sibelius, “Sad Waltz”. Sad waltz.
- Eurydice, you are lovely! - the smell of perfume with the stupid name "Anna Karenina" smothers her. - Eurydice, what a magnificent music! - From the groom with might and main smells of fish. - Eurydice, this is awesome. '- The jolly neighbor smells remarkably finely chopped food ...
“Now let's sing it all together!” Come on guys! Eurydice accompanies: start! ..
Forgive me, Sibelius, forgive me, sad waltz, forgive me, violin: I accompany. I accompany this company, but I'm not in it - I just accompany, accompany - and nothing more. Then I will atone for my sin - two- ... no, three-day not-at-nothing-but-we-not-to-eat to music, still two-, two-day: I swear not to touch the music, not to think about music, not to take music in hand! "
У записи 6 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Виктория Волохова
