От друзей:
Там вдали за рекой жарко печи горят,
Пограничникам грозным не спится,
Но не зная о том, пармезанский отряд
Продвигался к российской границе.
Шли лосось и сыры, был не слышен их шаг,
Шли не в ногу, без шуток и песен,
Чтоб не выследил враг, применяя собак,
Впереди шла рокфорная плесень.
Они шли, заграничные сняв ярлыки,
Документы подделав, как надо,
Вдруг вдали у реки замелькали штыки,
Это — Сельхознадзора засада.
Дети Альп, Пиреней, Барселон и Лозанн
Строй нарушили пеший и конный,
Но бесстрашный седой пожилой пармезан
Первым встал в боевую колонну.
Оглядевши свою камамберную рать,
Улыбнулся светло и лучисто
И воскликнул: «Не страшно в бою помирать
Итальянскому контрабандисту!»
И в жестокий последний решительный бой
Понеслась санкционная тонна,
Иберийский хамон вдруг воспрял головой,
Хоть и нет головы у хамона.
А враги уже близко, в полшаге от нас,
Вот уже на потеху ютьюба
Слева врезались в палки копчёных колбас
Пограничников острые зубы.
Справа к бою готов полк голландских цветов,
Их на свадьбе в Бурятии ждали,
Только этих цветов не дождётся никто,
Всех в жестоком бою порубали.
В маасдамах наделали новеньких дыр,
Хоть и так они были дырявы,
— Умираю за мир! — прокричал один сыр
В животе пожиральцев халявы.
— Не дождётся продуктов российский народ,
Уничтожить их всех без разбора! —
Возвестил фуагрою измазанный рот
Представителя Сельхознадзора.
Но нахмурил вдруг брови чиновник-пузан,
Доложил ему кто-то несмело:
От расправы ушёл пожилой пармезан
И радистка его, Моцарелла.
Самый зоркий боец на берёзу залез,
Оглядел всё биноклем по кругу,
Чтоб найти пармезана, срубили весь лес.
В общем, взяли — его и подругу.
Пытку тёркой, ножами, без слов перенёс
(от природы сыры — молчаливы),
Лишь в конце на последний ответил вопрос,
Улыбнувшись без страха брезгливо:
— Что спросили? Как я бы хотел умереть?
Не от рук тех, кто мозгом контужен.
Я хочу, чтоб могла бы меня натереть
Старушонка на нищенский ужин!
Передам, что хамон передать вам просил,
Чтобы вы там, в Кремле рассказали:
Он мечтал, чтоб его волонтёр подносил
Всем бомжам на Казанском вокзале!
Возмутился чиновник: — «Ты что! Боже мой!
Мы своих не меняем позиций!»
Он отрезал от сыра кусочек домой
И отдал его в руки убийцам.
— Жаль, что вашим от вас уже некуда бечь… —
Так сказал пармезан перед смертью,
И с улыбкой шагнул в разожжённую печь,
Не просивши пощады, поверьте.
Мы от голода, стужи, тюрьмы и сумы
По традиции не зарекались,
А вдали за рекой поднимались дымы,
На границе продукты сжигались…
А вот стих-песня))
Там вдали за рекой жарко печи горят,
Пограничникам грозным не спится,
Но не зная о том, пармезанский отряд
Продвигался к российской границе.
Шли лосось и сыры, был не слышен их шаг,
Шли не в ногу, без шуток и песен,
Чтоб не выследил враг, применяя собак,
Впереди шла рокфорная плесень.
Они шли, заграничные сняв ярлыки,
Документы подделав, как надо,
Вдруг вдали у реки замелькали штыки,
Это — Сельхознадзора засада.
Дети Альп, Пиреней, Барселон и Лозанн
Строй нарушили пеший и конный,
Но бесстрашный седой пожилой пармезан
Первым встал в боевую колонну.
Оглядевши свою камамберную рать,
Улыбнулся светло и лучисто
И воскликнул: «Не страшно в бою помирать
Итальянскому контрабандисту!»
И в жестокий последний решительный бой
Понеслась санкционная тонна,
Иберийский хамон вдруг воспрял головой,
Хоть и нет головы у хамона.
А враги уже близко, в полшаге от нас,
Вот уже на потеху ютьюба
Слева врезались в палки копчёных колбас
Пограничников острые зубы.
Справа к бою готов полк голландских цветов,
Их на свадьбе в Бурятии ждали,
Только этих цветов не дождётся никто,
Всех в жестоком бою порубали.
В маасдамах наделали новеньких дыр,
Хоть и так они были дырявы,
— Умираю за мир! — прокричал один сыр
В животе пожиральцев халявы.
— Не дождётся продуктов российский народ,
Уничтожить их всех без разбора! —
Возвестил фуагрою измазанный рот
Представителя Сельхознадзора.
Но нахмурил вдруг брови чиновник-пузан,
Доложил ему кто-то несмело:
От расправы ушёл пожилой пармезан
И радистка его, Моцарелла.
Самый зоркий боец на берёзу залез,
Оглядел всё биноклем по кругу,
Чтоб найти пармезана, срубили весь лес.
В общем, взяли — его и подругу.
Пытку тёркой, ножами, без слов перенёс
(от природы сыры — молчаливы),
Лишь в конце на последний ответил вопрос,
Улыбнувшись без страха брезгливо:
— Что спросили? Как я бы хотел умереть?
Не от рук тех, кто мозгом контужен.
Я хочу, чтоб могла бы меня натереть
Старушонка на нищенский ужин!
Передам, что хамон передать вам просил,
Чтобы вы там, в Кремле рассказали:
Он мечтал, чтоб его волонтёр подносил
Всем бомжам на Казанском вокзале!
Возмутился чиновник: — «Ты что! Боже мой!
Мы своих не меняем позиций!»
Он отрезал от сыра кусочек домой
И отдал его в руки убийцам.
— Жаль, что вашим от вас уже некуда бечь… —
Так сказал пармезан перед смертью,
И с улыбкой шагнул в разожжённую печь,
Не просивши пощады, поверьте.
Мы от голода, стужи, тюрьмы и сумы
По традиции не зарекались,
А вдали за рекой поднимались дымы,
На границе продукты сжигались…
А вот стих-песня))
From friends:
There, far beyond the river, hot stoves burn
The formidable border guards cannot sleep,
But not knowing the Parmesan squad
He advanced to the Russian border.
There was salmon and cheese, their step was not heard,
We didn’t keep pace, without jokes and songs,
So that the enemy could not be tracked down using dogs,
Roquefort mold was ahead.
They walked abroad taking off the labels
Documents forged, as it should,
Suddenly in the distance by the river bayonets flashed
This is an agricultural surveillance ambush.
Children of the Alps, Pyrenees, Barcelona and Lausanne
Story violated foot and horse,
But fearless gray-haired elderly parmesan
The first to stand in a combat convoy.
Looking around your camembert army
He smiled brightly and radiantly.
And he exclaimed: “It’s not scary to die in battle
Italian smuggler! ”
And in the cruel last decisive battle
Sanction ton started
Iberian jamon suddenly cocked his head,
Although the hamon has no head.
And the enemies are close, half a step away from us,
Now for the fun of YouTube
Left smashed into sticks of smoked sausages
Border guards sharp teeth.
To the right, a regiment of Dutch flowers is ready for battle,
They were waiting for them at a wedding in Buryatia,
Only these flowers will not wait,
They cut everyone in a fierce battle.
They made brand new holes in the Maasdam
Even though they were full of holes,
- I'm dying for the world! - shouted one cheese
In the stomach of the eaters freebies.
- The Russian people will not wait for the products,
Destroy them all indiscriminately! -
Heralded foie gras smeared mouth
Representative of Agricultural Supervision.
But suddenly the bastard official frowned,
Someone boldly reported to him:
Elderly Parmesan left the massacre
And his radio operator, Mozzarella.
The most keen fighter on a birch climbed,
He looked around with binoculars in a circle,
To find the parmesan, they cut down the whole forest.
In general, they took him and his girlfriend.
He tortured with a grater, knives, without words
(naturally cheeses are silent)
Only at the end did the last answer a question,
Smiling squeamishly without fear:
- What was asked? How would I like to die?
Not at the hands of those who are shell-shocked by the brain.
I want to grate me
An old lady for a beggarly dinner!
I’ll tell you that the jamon asked you to convey
That you there, in the Kremlin told:
He dreamed that his volunteer would bring
To all the homeless people at the Kazan station!
The official was indignant: - “What are you! Oh my God!
We do not change our positions! ”
He cut a piece of cheese home
And he put it in the hands of the killers.
- It’s a pity that yours has nowhere to go from you ... -
So said parmesan before dying,
And with a smile he stepped into the kindled stove
Not asking for mercy, believe me.
We are from hunger, cold, prison and scrip
By tradition, they didn’t promise,
And in the distance across the river, smoke rose
At the border, products were burned ...
But the verse song))
There, far beyond the river, hot stoves burn
The formidable border guards cannot sleep,
But not knowing the Parmesan squad
He advanced to the Russian border.
There was salmon and cheese, their step was not heard,
We didn’t keep pace, without jokes and songs,
So that the enemy could not be tracked down using dogs,
Roquefort mold was ahead.
They walked abroad taking off the labels
Documents forged, as it should,
Suddenly in the distance by the river bayonets flashed
This is an agricultural surveillance ambush.
Children of the Alps, Pyrenees, Barcelona and Lausanne
Story violated foot and horse,
But fearless gray-haired elderly parmesan
The first to stand in a combat convoy.
Looking around your camembert army
He smiled brightly and radiantly.
And he exclaimed: “It’s not scary to die in battle
Italian smuggler! ”
And in the cruel last decisive battle
Sanction ton started
Iberian jamon suddenly cocked his head,
Although the hamon has no head.
And the enemies are close, half a step away from us,
Now for the fun of YouTube
Left smashed into sticks of smoked sausages
Border guards sharp teeth.
To the right, a regiment of Dutch flowers is ready for battle,
They were waiting for them at a wedding in Buryatia,
Only these flowers will not wait,
They cut everyone in a fierce battle.
They made brand new holes in the Maasdam
Even though they were full of holes,
- I'm dying for the world! - shouted one cheese
In the stomach of the eaters freebies.
- The Russian people will not wait for the products,
Destroy them all indiscriminately! -
Heralded foie gras smeared mouth
Representative of Agricultural Supervision.
But suddenly the bastard official frowned,
Someone boldly reported to him:
Elderly Parmesan left the massacre
And his radio operator, Mozzarella.
The most keen fighter on a birch climbed,
He looked around with binoculars in a circle,
To find the parmesan, they cut down the whole forest.
In general, they took him and his girlfriend.
He tortured with a grater, knives, without words
(naturally cheeses are silent)
Only at the end did the last answer a question,
Smiling squeamishly without fear:
- What was asked? How would I like to die?
Not at the hands of those who are shell-shocked by the brain.
I want to grate me
An old lady for a beggarly dinner!
I’ll tell you that the jamon asked you to convey
That you there, in the Kremlin told:
He dreamed that his volunteer would bring
To all the homeless people at the Kazan station!
The official was indignant: - “What are you! Oh my God!
We do not change our positions! ”
He cut a piece of cheese home
And he put it in the hands of the killers.
- It’s a pity that yours has nowhere to go from you ... -
So said parmesan before dying,
And with a smile he stepped into the kindled stove
Not asking for mercy, believe me.
We are from hunger, cold, prison and scrip
By tradition, they didn’t promise,
And in the distance across the river, smoke rose
At the border, products were burned ...
But the verse song))
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Глеб Боровиков
