"Спросите у любого толкового экономиста или просто поглядите вокруг. Россия никогда не жила материально лучше и свободнее, чем во времена Владимира Путина. И, тем не менее, с 1980-х не припомню такой политической активности. На каждом углу ругательски ругают начальство.
Все, от девушек из модных хипстерских баров до лузгающих семечки охранников, хотят проголосовать так, чтобы насолить Кремлю и Смольному. Любопытно, что и топ-менеджеры, и бизнесмены, и даже люди из министерств настроены одинаково. Все чего-то злорадно ждут.
Коллега Дмитрий Травин в недавней колонке на «Фонтанке» оправданно волнуется: не так ли в начале XX века своим брюзжанием российская общественность ввергла в страшную смуту относительно благополучную, политически стабильную Россию. А ведь предупреждали авторы знаменитого сборника «Вехи»: «Нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех козней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной».
«Вехи» вышли в 1909 году; позади были страшные годы «русской смуты» - 1905, 1906, 1907-й: солдатские бунты, погромы имений, перестрелки в центре столиц. «Смута» в конце концов привела к конституции, премьер-министру Столыпину и позволила интеллигентам невозбранно печатно рассуждать о судьбах России. Революция осталась позади и воспринималась в 1909-м, как сегодня лихие 1990-е.
Ситуация изменилась к 1912 году. Темпы роста ВВП поражали воображение, зримо росло не только благосостояние городов, но и села. Мужик впервые стал важным покупателем – керосиновых ламп, швейных машинок, сепараторов, жести, ситца. Петербургские рабочие выписывали газеты, жили в отдельных квартирах, ходили в Народный дом на Шаляпина. Студенты хоть разок да наведывались в Венецию и Рим. Восстанавливались после поражения с Японией армия и флот. «Русские сезоны» Сергея Дягилева завоевывали Европу.
Страной управляло правительство во главе с компетентным и экономным Владимиром Коковцевым. Дума была местом для дискуссий, но голосовала правильно. «Партия власти» - октябристы - почти гарантированно обеспечивала большинство.
Между тем страну - и особенно столицу - раскачивали почти непрерывные политические стачки и демонстрации. К лету 1914-го дело шло к восстанию, прерванному Первой мировой войной. О дальнейшем лучше не вспоминать.
Недовольство возникает не тогда, когда угрожают настоящие голод, смута, война. Наоборот, протест – некий дополнительный бонус, как поездка в Анталию или покупка айфона. Возникает ощущение, что твой успех упирается в потолок, обстоятельства мешают, надо что-то делать. Сытый человек больше голодного озабочен и планированием жизни, и обережением чувства собственного достоинства.
Казалось бы, в 1912-м - покупай сайки от Филиппова, обедай в «Вене», сходи послушай модного поэта Блока. Ан нет, всех интересуют Григорий Распутин, непомерные расходы великих князей и казнокрадство. Так и дожили до февраля 1917-го.
Начальству, кажется, нечего волноваться, можно гордиться. И похоже, что нынешняя власть, как и тогда, в 1912 году, не озабочена самоощущением граждан. А ведь тупое давление вызывает глухое ворчание. Поначалу.
Нынешняя ситуация похожа. Бары на Фонтанке и кафе на Невском - переполнены, машины стоят в бесконечных пробках. Празднуют не только Новый год и именины тестя, но и дни молодого божоле и Валентина. В Пулково – не протолкнуться, «Аллегро» забиты, дачи в финской Карелии скуплены петербуржцами на корню. А разговоры не о достатке, а о Магнитском, кооперативе «Озеро», разоблачениях Навального, беззаконии, откатах, взятках.
Телевизор подконтролен Кремлю. Но работает против власти упорно и эффективно. Четыре года подряд нам показывают самовлюбленного сорокапятилетнего мужчину, который хвастается своими новыми игрушками, пока ему не говорит старший дядя: всё, наигрался – пойди выучи уроки. Настоящий же лидер настолько, видимо, устал от общения со своими подданными, что предпочитает серьезному разговору шутки-прибаутки.
Все, от девушек из модных хипстерских баров до лузгающих семечки охранников, хотят проголосовать так, чтобы насолить Кремлю и Смольному. Любопытно, что и топ-менеджеры, и бизнесмены, и даже люди из министерств настроены одинаково. Все чего-то злорадно ждут.
Коллега Дмитрий Травин в недавней колонке на «Фонтанке» оправданно волнуется: не так ли в начале XX века своим брюзжанием российская общественность ввергла в страшную смуту относительно благополучную, политически стабильную Россию. А ведь предупреждали авторы знаменитого сборника «Вехи»: «Нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться его мы должны пуще всех козней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной».
«Вехи» вышли в 1909 году; позади были страшные годы «русской смуты» - 1905, 1906, 1907-й: солдатские бунты, погромы имений, перестрелки в центре столиц. «Смута» в конце концов привела к конституции, премьер-министру Столыпину и позволила интеллигентам невозбранно печатно рассуждать о судьбах России. Революция осталась позади и воспринималась в 1909-м, как сегодня лихие 1990-е.
Ситуация изменилась к 1912 году. Темпы роста ВВП поражали воображение, зримо росло не только благосостояние городов, но и села. Мужик впервые стал важным покупателем – керосиновых ламп, швейных машинок, сепараторов, жести, ситца. Петербургские рабочие выписывали газеты, жили в отдельных квартирах, ходили в Народный дом на Шаляпина. Студенты хоть разок да наведывались в Венецию и Рим. Восстанавливались после поражения с Японией армия и флот. «Русские сезоны» Сергея Дягилева завоевывали Европу.
Страной управляло правительство во главе с компетентным и экономным Владимиром Коковцевым. Дума была местом для дискуссий, но голосовала правильно. «Партия власти» - октябристы - почти гарантированно обеспечивала большинство.
Между тем страну - и особенно столицу - раскачивали почти непрерывные политические стачки и демонстрации. К лету 1914-го дело шло к восстанию, прерванному Первой мировой войной. О дальнейшем лучше не вспоминать.
Недовольство возникает не тогда, когда угрожают настоящие голод, смута, война. Наоборот, протест – некий дополнительный бонус, как поездка в Анталию или покупка айфона. Возникает ощущение, что твой успех упирается в потолок, обстоятельства мешают, надо что-то делать. Сытый человек больше голодного озабочен и планированием жизни, и обережением чувства собственного достоинства.
Казалось бы, в 1912-м - покупай сайки от Филиппова, обедай в «Вене», сходи послушай модного поэта Блока. Ан нет, всех интересуют Григорий Распутин, непомерные расходы великих князей и казнокрадство. Так и дожили до февраля 1917-го.
Начальству, кажется, нечего волноваться, можно гордиться. И похоже, что нынешняя власть, как и тогда, в 1912 году, не озабочена самоощущением граждан. А ведь тупое давление вызывает глухое ворчание. Поначалу.
Нынешняя ситуация похожа. Бары на Фонтанке и кафе на Невском - переполнены, машины стоят в бесконечных пробках. Празднуют не только Новый год и именины тестя, но и дни молодого божоле и Валентина. В Пулково – не протолкнуться, «Аллегро» забиты, дачи в финской Карелии скуплены петербуржцами на корню. А разговоры не о достатке, а о Магнитском, кооперативе «Озеро», разоблачениях Навального, беззаконии, откатах, взятках.
Телевизор подконтролен Кремлю. Но работает против власти упорно и эффективно. Четыре года подряд нам показывают самовлюбленного сорокапятилетнего мужчину, который хвастается своими новыми игрушками, пока ему не говорит старший дядя: всё, наигрался – пойди выучи уроки. Настоящий же лидер настолько, видимо, устал от общения со своими подданными, что предпочитает серьезному разговору шутки-прибаутки.
“Ask any sensible economist or just look around. Russia has never lived materially better and freer than during the time of Vladimir Putin. And, nevertheless, I have not remembered such political activity since the 1980s. Supervisors are abused at every corner.
Everyone, from the girls from trendy hipster bars to the guzzling sunflower seeds, want to vote so as to annoy the Kremlin and Smolny. It is curious that top managers, businessmen, and even people from ministries are in the same mood. Everyone is waiting gloomily for something.
A colleague Dmitry Travin in a recent column on Fontanka is justifiably worried: wasn’t it that at the beginning of the 20th century, the Russian public plunged a relatively prosperous, politically stable Russia into a terrible turmoil. But the authors of the famous collection “Milestones” warned: “You can’t dream of merging with the people - we should be afraid of him more than all the machinations of power and bless this power, which alone with its bayonets and prisons still protects us from the fury of the people.”
Milestones came out in 1909; behind were the terrible years of the “Russian unrest” - 1905, 1906, 1907: soldier riots, pogroms of estates, skirmishes in the center of the capitals. “Troubles” eventually led to the constitution, to Prime Minister Stolypin, and allowed intellectuals to discreetly discuss the fate of Russia. The revolution was left behind and was perceived in 1909, as the dashing 1990s are today.
The situation changed by 1912. The GDP growth rate was amazing, not only the wealth of the cities, but also the countryside was visibly growing. A man for the first time became an important buyer - kerosene lamps, sewing machines, separators, tin, chintz. Petersburg workers wrote newspapers, lived in separate apartments, went to the People’s House on Chaliapin. Students at least once visited in Venice and Rome. The army and navy recovered after the defeat with Japan. "Russian Seasons" by Sergey Diaghilev conquered Europe.
The country was governed by a government led by competent and economical Vladimir Kokovtsev. The Duma was a place for discussion, but voted correctly. The "party of power" - the Octobrists - almost guaranteed to provide the majority.
Meanwhile, the country - and especially the capital - was swayed by almost continuous political strikes and demonstrations. By the summer of 1914, things were going to revolt, interrupted by the First World War. It’s better not to remember further.
Discontent does not arise when real hunger, unrest, war threatens. On the contrary, a protest is a kind of additional bonus, like a trip to Antalya or buying an iPhone. There is a feeling that your success rests on the ceiling, circumstances interfere, something needs to be done. A well-fed person is more than hungry and preoccupied with life planning and self-esteem.
It would seem that in 1912, buy saiki from Filippov, dine at Vienna, go listen to the fashionable poet Blok. But no, everyone is interested in Grigory Rasputin, the exorbitant costs of the Grand Dukes and embezzlement. So they survived until February 1917.
The authorities, it seems, have nothing to worry about, you can be proud of. And it seems that the current government, as then, in 1912, is not concerned about the self-awareness of citizens. But stupid pressure causes a dull grunt. At first.
The current situation is similar. Bars on the Fontanka and cafes on Nevsky are crowded, cars are in endless traffic jams. They celebrate not only the New Year and the name day of the father-in-law, but also the days of the young Beaujolais and Valentine. In Pulkovo - not crowded, "Allegro" clogged, dachas in Finnish Karelia bought up by Petersburgers in the bud. And the talk is not about prosperity, but about Magnitsky, the Lake cooperative, the exposures of Navalny, lawlessness, kickbacks, and bribes.
TV is controlled by the Kremlin. But it works stubbornly and effectively against the government. For four consecutive years we have been shown a narcissistic forty-five-year-old man who shows off his new toys until his eldest uncle says to him: everything, played enough - go learn lessons. The real leader, apparently, is so tired of talking with his subjects that he prefers serious jokes to a serious conversation.
Everyone, from the girls from trendy hipster bars to the guzzling sunflower seeds, want to vote so as to annoy the Kremlin and Smolny. It is curious that top managers, businessmen, and even people from ministries are in the same mood. Everyone is waiting gloomily for something.
A colleague Dmitry Travin in a recent column on Fontanka is justifiably worried: wasn’t it that at the beginning of the 20th century, the Russian public plunged a relatively prosperous, politically stable Russia into a terrible turmoil. But the authors of the famous collection “Milestones” warned: “You can’t dream of merging with the people - we should be afraid of him more than all the machinations of power and bless this power, which alone with its bayonets and prisons still protects us from the fury of the people.”
Milestones came out in 1909; behind were the terrible years of the “Russian unrest” - 1905, 1906, 1907: soldier riots, pogroms of estates, skirmishes in the center of the capitals. “Troubles” eventually led to the constitution, to Prime Minister Stolypin, and allowed intellectuals to discreetly discuss the fate of Russia. The revolution was left behind and was perceived in 1909, as the dashing 1990s are today.
The situation changed by 1912. The GDP growth rate was amazing, not only the wealth of the cities, but also the countryside was visibly growing. A man for the first time became an important buyer - kerosene lamps, sewing machines, separators, tin, chintz. Petersburg workers wrote newspapers, lived in separate apartments, went to the People’s House on Chaliapin. Students at least once visited in Venice and Rome. The army and navy recovered after the defeat with Japan. "Russian Seasons" by Sergey Diaghilev conquered Europe.
The country was governed by a government led by competent and economical Vladimir Kokovtsev. The Duma was a place for discussion, but voted correctly. The "party of power" - the Octobrists - almost guaranteed to provide the majority.
Meanwhile, the country - and especially the capital - was swayed by almost continuous political strikes and demonstrations. By the summer of 1914, things were going to revolt, interrupted by the First World War. It’s better not to remember further.
Discontent does not arise when real hunger, unrest, war threatens. On the contrary, a protest is a kind of additional bonus, like a trip to Antalya or buying an iPhone. There is a feeling that your success rests on the ceiling, circumstances interfere, something needs to be done. A well-fed person is more than hungry and preoccupied with life planning and self-esteem.
It would seem that in 1912, buy saiki from Filippov, dine at Vienna, go listen to the fashionable poet Blok. But no, everyone is interested in Grigory Rasputin, the exorbitant costs of the Grand Dukes and embezzlement. So they survived until February 1917.
The authorities, it seems, have nothing to worry about, you can be proud of. And it seems that the current government, as then, in 1912, is not concerned about the self-awareness of citizens. But stupid pressure causes a dull grunt. At first.
The current situation is similar. Bars on the Fontanka and cafes on Nevsky are crowded, cars are in endless traffic jams. They celebrate not only the New Year and the name day of the father-in-law, but also the days of the young Beaujolais and Valentine. In Pulkovo - not crowded, "Allegro" clogged, dachas in Finnish Karelia bought up by Petersburgers in the bud. And the talk is not about prosperity, but about Magnitsky, the Lake cooperative, the exposures of Navalny, lawlessness, kickbacks, and bribes.
TV is controlled by the Kremlin. But it works stubbornly and effectively against the government. For four consecutive years we have been shown a narcissistic forty-five-year-old man who shows off his new toys until his eldest uncle says to him: everything, played enough - go learn lessons. The real leader, apparently, is so tired of talking with his subjects that he prefers serious jokes to a serious conversation.
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Gleb Sampoev
