ПОЭМА С ГЕРОЯМИ
1.
У Гарринчи одна нога была короче другой,
и ему разрешалось бить короткой, правой ногой,
потому что был слабее удар у короткой, правой.
А удара с левой взять никому не хватало сил.
Он на ней специально чёрную ленту носил,
чтобы судьи видели: с левой он бить не имеет права.
Отобрать мяча у Гарринчи соперники не могли,
он умел бежать, не касаясь короткой ногой земли,
и как будто не замечал своего изъяна.
А когда "Ботафого" в Америку прилетел,
на ворота там никто вставать не хотел,
и тогда они поставили обезьяну.
Когда тренер Гарринчу почти решил убирать в запас,
кто-то вдруг ему неудобный дал под левую пас,
он забылся на миг - и по центру дал с разворота!
И окрасилась кровью стриженая трава.
Обезьяна отбила мяч, но была мертва.
Матч пришлось прекратить - никто не хотел вставать на эти ворота.
2.
Не бывало в мире бойцов сильнее Брус Ли.
Руки-ноги его на шарнирах будто росли.
Он учился у тайных монахов в школах секретных.
Он с рассветом шёл заниматься, в темноте покидал спортзал,
и один монах карате ему показал.
Все приёмы, какие есть. В том числе двенадцать запретных.
А когда Брус Ли решил, что монах тот умер давным-давно,
за большие деньги сниматься начал в кино -
первый фильм, а за ним второй, а потом - всё больше.
Он в свои картины позвал мастеров других,
и приёмы, какие знал, показал на них,
в том числе и те, которые видеть никто не должен.
Но однажды на студию к ним явился старый монах.
Босиком, худой, в холщовой рубахе, простых штанах,
безоружный. Войдя в павильон, подошёл и просто
посмотрел на Брус Ли. Никто не видал, чтобы он на Брус Ли напал:
постоял пять секунд - и внезапно Брус Ли упал,
а наутро внезапно умер не то - от рака, не то - от отёка мозга.
3.
Но не всё о грустном. Случались и дни светлы.
В шестьдесят четвёртом году прилетели в Москву Битлы,
выступать в "России" (в тот год играли они отменно).
Но по трапу взошёл курьер Госконцерта. Лицо серó:
Извините, но час назад решило Политбюро:
улетайте назад. Выступать не надо. Отмена.
И тогда Джон Леннон встал на плоскость крыла,
вслед за ним остальная тройка свои гитары взяла,
показав бедолаге-курьеру весёлый кукиш,
и они вчетвером заиграли, и над крылом
зазвучала великая песня "Кент-Бабилон",
чьи слова в переводе значат: любви не купишь.
Эта песня летела белым птичьим пером,
заполняла собой Ленинградку, Химки, аэродром.
Они пели, как никогда, для того, чтобы мы узнали,
что любовь не купить - ни за грош, ни за три рубля.
"Рикенбекер" с "Гретчем" добили до стен Кремля.
Мы запомнили их. И за это Хрущёва сняли.
4.
Так галдели мы во дворах. И сквозь этот гам
путь лежал кому - в Афган, кому - в балаган,
где - глотнуть свинца, где - хлебнуть винца, где - нюхнуть олифы.
Мы росли, и мир не падал к нашим ногам,
но никто из нас не молился чужим богам -
просто время героев исправно рождало мифы.
Час настанет - и нас позовёт старина Харон
прокатиться всем составом за Ахерон,
но надеюсь, всю мелочь, которую мы накопим -
соберём, веселясь, затолкаем Харону в рот,
и оставив его, пойдём на тот берег вброд,
как когда-то красные шли по сивашским топям.
Не хотелось бы прежде времени гаркать "гоп!",
ну а вдруг: перейдём Сиваш, возьмём Перекоп,
и за ним увидим не тронутых зябким тленом:
по зелёной поляне Гарринча летит с мячом,
насмерть бьётся Брус Ли, и всё ему нипочём,
и сверкая очками, поёт на крыле Джон Леннон.
Вадим Вадимович Седов
2012
1.
У Гарринчи одна нога была короче другой,
и ему разрешалось бить короткой, правой ногой,
потому что был слабее удар у короткой, правой.
А удара с левой взять никому не хватало сил.
Он на ней специально чёрную ленту носил,
чтобы судьи видели: с левой он бить не имеет права.
Отобрать мяча у Гарринчи соперники не могли,
он умел бежать, не касаясь короткой ногой земли,
и как будто не замечал своего изъяна.
А когда "Ботафого" в Америку прилетел,
на ворота там никто вставать не хотел,
и тогда они поставили обезьяну.
Когда тренер Гарринчу почти решил убирать в запас,
кто-то вдруг ему неудобный дал под левую пас,
он забылся на миг - и по центру дал с разворота!
И окрасилась кровью стриженая трава.
Обезьяна отбила мяч, но была мертва.
Матч пришлось прекратить - никто не хотел вставать на эти ворота.
2.
Не бывало в мире бойцов сильнее Брус Ли.
Руки-ноги его на шарнирах будто росли.
Он учился у тайных монахов в школах секретных.
Он с рассветом шёл заниматься, в темноте покидал спортзал,
и один монах карате ему показал.
Все приёмы, какие есть. В том числе двенадцать запретных.
А когда Брус Ли решил, что монах тот умер давным-давно,
за большие деньги сниматься начал в кино -
первый фильм, а за ним второй, а потом - всё больше.
Он в свои картины позвал мастеров других,
и приёмы, какие знал, показал на них,
в том числе и те, которые видеть никто не должен.
Но однажды на студию к ним явился старый монах.
Босиком, худой, в холщовой рубахе, простых штанах,
безоружный. Войдя в павильон, подошёл и просто
посмотрел на Брус Ли. Никто не видал, чтобы он на Брус Ли напал:
постоял пять секунд - и внезапно Брус Ли упал,
а наутро внезапно умер не то - от рака, не то - от отёка мозга.
3.
Но не всё о грустном. Случались и дни светлы.
В шестьдесят четвёртом году прилетели в Москву Битлы,
выступать в "России" (в тот год играли они отменно).
Но по трапу взошёл курьер Госконцерта. Лицо серó:
Извините, но час назад решило Политбюро:
улетайте назад. Выступать не надо. Отмена.
И тогда Джон Леннон встал на плоскость крыла,
вслед за ним остальная тройка свои гитары взяла,
показав бедолаге-курьеру весёлый кукиш,
и они вчетвером заиграли, и над крылом
зазвучала великая песня "Кент-Бабилон",
чьи слова в переводе значат: любви не купишь.
Эта песня летела белым птичьим пером,
заполняла собой Ленинградку, Химки, аэродром.
Они пели, как никогда, для того, чтобы мы узнали,
что любовь не купить - ни за грош, ни за три рубля.
"Рикенбекер" с "Гретчем" добили до стен Кремля.
Мы запомнили их. И за это Хрущёва сняли.
4.
Так галдели мы во дворах. И сквозь этот гам
путь лежал кому - в Афган, кому - в балаган,
где - глотнуть свинца, где - хлебнуть винца, где - нюхнуть олифы.
Мы росли, и мир не падал к нашим ногам,
но никто из нас не молился чужим богам -
просто время героев исправно рождало мифы.
Час настанет - и нас позовёт старина Харон
прокатиться всем составом за Ахерон,
но надеюсь, всю мелочь, которую мы накопим -
соберём, веселясь, затолкаем Харону в рот,
и оставив его, пойдём на тот берег вброд,
как когда-то красные шли по сивашским топям.
Не хотелось бы прежде времени гаркать "гоп!",
ну а вдруг: перейдём Сиваш, возьмём Перекоп,
и за ним увидим не тронутых зябким тленом:
по зелёной поляне Гарринча летит с мячом,
насмерть бьётся Брус Ли, и всё ему нипочём,
и сверкая очками, поёт на крыле Джон Леннон.
Вадим Вадимович Седов
2012
POEM WITH HEROES
1.
Garrinchi had one leg shorter than the other,
and he was allowed to beat with his short, right foot,
because there was a weaker blow in the short, right.
And the left to take the blow no one had the strength.
He wore a special black ribbon on it,
so that the judges see: on the left, he has no right to beat.
Opponents couldn’t take the ball away from Garrincha,
he could run without touching the ground with his short foot,
and as if he didn’t notice his flaw.
And when the “Botafogo” flew to America,
nobody wanted to get up on the gate
and then they put a monkey.
When coach Garrinchu almost decided to put away
someone suddenly gave him an uncomfortable pass under the left,
he was forgotten for a moment - and in the center gave a U-turn!
And the grass was stained with blood.
The monkey hit the ball, but was dead.
The match had to be stopped - no one wanted to get up on this gate.
2.
There have never been more fighters than Brus Lee in the world of fighters.
His arms and legs seemed to grow on hinges.
He studied under secret monks in secret schools.
He went to work with dawn, left the gym in the dark,
and one karate monk showed him.
All the tricks that are. Including twelve forbidden.
And when Bruce Lee decided that the monk had died a long time ago,
started to act in films for big money -
the first film, followed by the second, and then more.
He called other artists to his paintings,
and the techniques he knew showed on them,
including those that no one should see.
But one day an old monk came to them in the studio.
Barefoot, thin, in a canvas shirt, simple pants,
unarmed. Entering the pavilion, he walked up and just
looked at Bruce Lee. No one saw him attacking Bruce Lee:
stood for five seconds - and suddenly Bruce Lee fell,
and the next morning he suddenly died of something - from cancer, not that - from brain edema.
3.
But not all about sad things. There were also bright days.
In the sixty-fourth year, the Beatles arrived in Moscow,
perform in "Russia" (that year they played excellently).
But the courier of the State Concert climbed the ladder. Face gray:
Sorry, but the Politburo decided an hour ago:
fly back. No need to speak. Cancel
And then John Lennon stood on the wing plane,
after him the rest of the three took their guitars,
showing the poor fellow courier a funny cookie,
and the four of them played, and over the wing
the great song "Kent Babylon" sounded
whose words in translation mean: you can’t buy love.
This song flew with a white bird feather
it filled Leningradka, Khimki, an airfield.
They sang as never before so that we would know
that love cannot be bought - not for a penny, nor for three rubles.
“Rickenbacker” with “Gretch” finished off to the walls of the Kremlin.
We remember them. And for this Khrushchev was removed.
4.
So we are in the yards. And through this din
the path lay to whom - to Afghanistan, to whom - to the booth,
where - swallow lead, where - slurp wine, where - sniff drying oils.
We grew and the world did not fall at our feet
but none of us prayed to alien gods -
it's just that the time of the heroes regularly gave rise to myths.
The hour will come - and old Charon will call us
ride the whole train for Acheron,
but I hope all the little things that we accumulate -
gather, having fun, stuff Charon in his mouth,
and leaving him, let's wade to that shore,
as once the Reds walked along the Sivash swamps.
I don’t want to shout “gop!” Before time,
Well, what if: we cross Sivash, take Perekop,
and after him we will see untouched by chilly decay:
Garrincha flies with a ball in a green meadow
Brus Lee beats to death, and he doesn’t care at all,
and sparkling glasses, John Lennon sings on the wing.
Vadim Vadimovich Sedov
2012
1.
Garrinchi had one leg shorter than the other,
and he was allowed to beat with his short, right foot,
because there was a weaker blow in the short, right.
And the left to take the blow no one had the strength.
He wore a special black ribbon on it,
so that the judges see: on the left, he has no right to beat.
Opponents couldn’t take the ball away from Garrincha,
he could run without touching the ground with his short foot,
and as if he didn’t notice his flaw.
And when the “Botafogo” flew to America,
nobody wanted to get up on the gate
and then they put a monkey.
When coach Garrinchu almost decided to put away
someone suddenly gave him an uncomfortable pass under the left,
he was forgotten for a moment - and in the center gave a U-turn!
And the grass was stained with blood.
The monkey hit the ball, but was dead.
The match had to be stopped - no one wanted to get up on this gate.
2.
There have never been more fighters than Brus Lee in the world of fighters.
His arms and legs seemed to grow on hinges.
He studied under secret monks in secret schools.
He went to work with dawn, left the gym in the dark,
and one karate monk showed him.
All the tricks that are. Including twelve forbidden.
And when Bruce Lee decided that the monk had died a long time ago,
started to act in films for big money -
the first film, followed by the second, and then more.
He called other artists to his paintings,
and the techniques he knew showed on them,
including those that no one should see.
But one day an old monk came to them in the studio.
Barefoot, thin, in a canvas shirt, simple pants,
unarmed. Entering the pavilion, he walked up and just
looked at Bruce Lee. No one saw him attacking Bruce Lee:
stood for five seconds - and suddenly Bruce Lee fell,
and the next morning he suddenly died of something - from cancer, not that - from brain edema.
3.
But not all about sad things. There were also bright days.
In the sixty-fourth year, the Beatles arrived in Moscow,
perform in "Russia" (that year they played excellently).
But the courier of the State Concert climbed the ladder. Face gray:
Sorry, but the Politburo decided an hour ago:
fly back. No need to speak. Cancel
And then John Lennon stood on the wing plane,
after him the rest of the three took their guitars,
showing the poor fellow courier a funny cookie,
and the four of them played, and over the wing
the great song "Kent Babylon" sounded
whose words in translation mean: you can’t buy love.
This song flew with a white bird feather
it filled Leningradka, Khimki, an airfield.
They sang as never before so that we would know
that love cannot be bought - not for a penny, nor for three rubles.
“Rickenbacker” with “Gretch” finished off to the walls of the Kremlin.
We remember them. And for this Khrushchev was removed.
4.
So we are in the yards. And through this din
the path lay to whom - to Afghanistan, to whom - to the booth,
where - swallow lead, where - slurp wine, where - sniff drying oils.
We grew and the world did not fall at our feet
but none of us prayed to alien gods -
it's just that the time of the heroes regularly gave rise to myths.
The hour will come - and old Charon will call us
ride the whole train for Acheron,
but I hope all the little things that we accumulate -
gather, having fun, stuff Charon in his mouth,
and leaving him, let's wade to that shore,
as once the Reds walked along the Sivash swamps.
I don’t want to shout “gop!” Before time,
Well, what if: we cross Sivash, take Perekop,
and after him we will see untouched by chilly decay:
Garrincha flies with a ball in a green meadow
Brus Lee beats to death, and he doesn’t care at all,
and sparkling glasses, John Lennon sings on the wing.
Vadim Vadimovich Sedov
2012
У записи 7 лайков,
0 репостов,
309 просмотров.
0 репостов,
309 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Оксана Филатова
