– Почему ночью?.. – спросила Жоан.
– Потому что… – сказал Равик. – Прижмись ко мне теснее, любимая, вновь возвращенная из бездны сна, вернувшаяся с лунных лугов… потому что ночь и сон – предатели.
Помнишь, как мы заснули сегодня ночью друг возле друга – мы были так близки, как только могут быть близки люди…
Мы слились воедино лицом, телом, мыслями, дыханьем… И вдруг нас разлучил сон. Он медленно просачивался, серый, бесцветный, – сначала пятно, потом еще и еще… Как проказа, он оседал на наших мыслях, проникал в кровь из мрака бессознательного, капля за каплей в нас вливалась слепота, и вдруг каждый остался один, и в полном одиночестве мы поплыли куда-то по темным каналам, отданные во власть неведомых сил и безликой угрозы.
Проснувшись, я увидел тебя. Ты спала. Ты все еще была далеко-далеко. Ты совсем ускользнула от меня. Ты ничего больше обо мне не знала. Ты оказалась там, куда я не мог последовать за тобой. – Он поцеловал ее руку. – Разве может быть любовь совершенной, если каждую ночь, едва уснув, я теряю тебя?
– Я лежала, прижавшись к тебе. Рядом с тобой. В твоих объятиях.
– Ты была в какой-то неведомой стране – рядом со мной, но дальше, чем если бы очутилась на Сириусе… Когда тебя нет днем, это не страшно. Днем мне все понятно. Но кому дано понять ночь?..
– Я была с тобой.
– Нет, тебя не было со мной. Ты только лежала рядом. Откуда человеку знать, каким он вернется из загадочной страны, где сознание бесконтрольно. Вернется другим и сам того не заметит.
– И ты тоже?
– Да, и я тоже, – сказал Равик. – А теперь отдай рюмку. Я несу тут всякую чепуху, а ты пьешь. Она протянула ему рюмку.
– Хорошо, что ты проснулся, Равик. Спасибо луне. Без нее мы продолжали бы спать и ничего друг о друге не знали. Или в ком-нибудь из нас угнездился бы зародыш разлуки – ведь мы были совсем беззащитны. Он рос бы и рос, медленно и незаметно, пока наконец не прорвался бы наружу…
Она тихо рассмеялась. Равик посмотрел на нее.
– Ты сама не особенно веришь в то, что сказала, не так ли?
– Не особенно. А ты?
– И я не верю. Но что-то тут есть. Потому мы и не принимаем это всерьез. Вот в чем величие человека.
Она снова рассмеялась.
– Что же тут страшного? Я доверяю телу. Оно лучше знает, чего хочет, – лучше головы, в которую бог знает что взбредет.
Равик допил рюмку.
– Согласен, – сказал он. – И это верно.
– А что, если нам сегодня больше не спать?
Равик подержал бутылку в серебряном потоке лунного света. Она была больше чем наполовину пуста.
– Почти ничего не осталось, – сказал он. – Но попробовать можно.
Он поставил бутылку на столик у кровати. Потом повернулся и посмотрел на Жоан.
– Ты хороша, как все мечты мужчины, как все его мечты и еще одна, о которой он и не подозревал.
– Ладно, – сказала она. – Давай теперь просыпаться каждую ночь, Равик. Ночью ты иной, чем днем.
– Лучше?
– Иной. Ночью ты неожиданный. Всегда откуда-нибудь приходишь, и неизвестно откуда.
– А днем?
– Днем ты не всегда такой. Только иногда.
– Недурное признание! Несколько недель назад ты бы так не сказала.
– Да, но ведь тогда я совсем не знала тебя. Он взглянул на нее. На ее лице не было и тени неискренности. Жоан сказала то, что думала, ей это казалось вполне естественным. Она совсем не хотела обидеть его или удивить чем-то необычным.
– Тогда плохи наши дела, – проговорил он.
– Почему?
– Через несколько недель ты узнаешь меня еще лучше и я стану для тебя еще менее неожиданным.
– Так же, как и я для тебя.
– С тобой совсем другое дело.
– Почему?
– На твоей стороне пятьдесят тысяч лет биологического развития человека. Женщина от любви умнеет, а мужчина теряет голову.
– Ты любишь меня?
– Да.
– Ты слишком редко говоришь об этом.
– Потому что… – сказал Равик. – Прижмись ко мне теснее, любимая, вновь возвращенная из бездны сна, вернувшаяся с лунных лугов… потому что ночь и сон – предатели.
Помнишь, как мы заснули сегодня ночью друг возле друга – мы были так близки, как только могут быть близки люди…
Мы слились воедино лицом, телом, мыслями, дыханьем… И вдруг нас разлучил сон. Он медленно просачивался, серый, бесцветный, – сначала пятно, потом еще и еще… Как проказа, он оседал на наших мыслях, проникал в кровь из мрака бессознательного, капля за каплей в нас вливалась слепота, и вдруг каждый остался один, и в полном одиночестве мы поплыли куда-то по темным каналам, отданные во власть неведомых сил и безликой угрозы.
Проснувшись, я увидел тебя. Ты спала. Ты все еще была далеко-далеко. Ты совсем ускользнула от меня. Ты ничего больше обо мне не знала. Ты оказалась там, куда я не мог последовать за тобой. – Он поцеловал ее руку. – Разве может быть любовь совершенной, если каждую ночь, едва уснув, я теряю тебя?
– Я лежала, прижавшись к тебе. Рядом с тобой. В твоих объятиях.
– Ты была в какой-то неведомой стране – рядом со мной, но дальше, чем если бы очутилась на Сириусе… Когда тебя нет днем, это не страшно. Днем мне все понятно. Но кому дано понять ночь?..
– Я была с тобой.
– Нет, тебя не было со мной. Ты только лежала рядом. Откуда человеку знать, каким он вернется из загадочной страны, где сознание бесконтрольно. Вернется другим и сам того не заметит.
– И ты тоже?
– Да, и я тоже, – сказал Равик. – А теперь отдай рюмку. Я несу тут всякую чепуху, а ты пьешь. Она протянула ему рюмку.
– Хорошо, что ты проснулся, Равик. Спасибо луне. Без нее мы продолжали бы спать и ничего друг о друге не знали. Или в ком-нибудь из нас угнездился бы зародыш разлуки – ведь мы были совсем беззащитны. Он рос бы и рос, медленно и незаметно, пока наконец не прорвался бы наружу…
Она тихо рассмеялась. Равик посмотрел на нее.
– Ты сама не особенно веришь в то, что сказала, не так ли?
– Не особенно. А ты?
– И я не верю. Но что-то тут есть. Потому мы и не принимаем это всерьез. Вот в чем величие человека.
Она снова рассмеялась.
– Что же тут страшного? Я доверяю телу. Оно лучше знает, чего хочет, – лучше головы, в которую бог знает что взбредет.
Равик допил рюмку.
– Согласен, – сказал он. – И это верно.
– А что, если нам сегодня больше не спать?
Равик подержал бутылку в серебряном потоке лунного света. Она была больше чем наполовину пуста.
– Почти ничего не осталось, – сказал он. – Но попробовать можно.
Он поставил бутылку на столик у кровати. Потом повернулся и посмотрел на Жоан.
– Ты хороша, как все мечты мужчины, как все его мечты и еще одна, о которой он и не подозревал.
– Ладно, – сказала она. – Давай теперь просыпаться каждую ночь, Равик. Ночью ты иной, чем днем.
– Лучше?
– Иной. Ночью ты неожиданный. Всегда откуда-нибудь приходишь, и неизвестно откуда.
– А днем?
– Днем ты не всегда такой. Только иногда.
– Недурное признание! Несколько недель назад ты бы так не сказала.
– Да, но ведь тогда я совсем не знала тебя. Он взглянул на нее. На ее лице не было и тени неискренности. Жоан сказала то, что думала, ей это казалось вполне естественным. Она совсем не хотела обидеть его или удивить чем-то необычным.
– Тогда плохи наши дела, – проговорил он.
– Почему?
– Через несколько недель ты узнаешь меня еще лучше и я стану для тебя еще менее неожиданным.
– Так же, как и я для тебя.
– С тобой совсем другое дело.
– Почему?
– На твоей стороне пятьдесят тысяч лет биологического развития человека. Женщина от любви умнеет, а мужчина теряет голову.
– Ты любишь меня?
– Да.
– Ты слишком редко говоришь об этом.
“Why at night? ..” Joan asked.
“Because ...” said Ravik. “Cling closer to me, my love, newly returned from the abyss of sleep, returned from the moon meadows ... because night and sleep are traitors.
Remember how we fell asleep tonight next to each other - we were as close as people could be ...
We merged together face, body, thoughts, breathing ... And suddenly we were parted by a dream. It slowly seeped out, gray, colorless, - first a stain, then another and another ... Like leprosy, it settled on our thoughts, penetrated the blood from the darkness of the unconscious, drop by drop pouring blindness into us, and suddenly everyone was left alone, and in full Alone, we sailed somewhere along dark channels, given into the power of unknown forces and a faceless threat.
Waking up, I saw you. You were sleeping. You were still far, far away. You completely slipped away from me. You knew nothing more about me. You ended up where I couldn’t follow you. - He kissed her hand. “How can love be perfect if I lose you every night, barely asleep?”
“I lay pressed against you.” Next to you. In your hugs.
“You were in some unknown country - next to me, but farther than if you were on Sirius ... When you are not in the afternoon, it’s not scary.” In the afternoon, everything is clear to me. But who can understand the night? ..
“I was with you.”
“No, you were not with me.” You just lay there. How does a person know how he will return from a mysterious country where consciousness is uncontrollable. He will return to others and he will not notice it.
- And you too?
“Yes, and I, too,” said Ravik. “Now give me the glass.” I’m talking nonsense here, and you are drinking. She handed him a glass.
“It's good that you woke up, Ravik.” Thanks to the moon. Without her, we would continue to sleep and would not know anything about each other. Or in some of us the embryo of separation would be nestled - because we were completely defenseless. He would grow and grow, slowly and imperceptibly, until he finally burst out ...
She laughed softly. Ravik looked at her.
“You yourself don't particularly believe what you said, do you?”
- Not particularly. And you?
“And I don't believe it.” But there is something here. Therefore, we do not take it seriously. That is the greatness of man.
She laughed again.
- What's so terrible? I trust the body. It knows better what it wants — better than the head into which God knows what he will wander.
Ravik finished his glass.
“I agree,” he said. “And that's right.”
“What if we don't sleep anymore?”
Ravik held the bottle in a silver stream of moonlight. She was more than half empty.
“There is almost nothing left,” he said. “But you can try.”
He set the bottle on the bedside table. Then he turned and looked at Joan.
“You are good, like all the dreams of a man, like all his dreams and another one that he did not even suspect.”
“Okay,” she said. “Now wake up every night, Ravik.” At night you are different than during the day.
- It's better?
- Another. You are unexpected at night. You always come from somewhere, and no one knows where.
- And in the afternoon?
- In the afternoon you are not always like that. Only sometimes.
- Not bad recognition! A few weeks ago you wouldn’t say so.
“Yes, but then I didn’t know you at all.” He looked at her. There was no shadow of insincerity on her face. Joan said what she thought, it seemed to her quite natural. She did not want to offend him or surprise him with something unusual.
“Then our business is bad,” he said.
- Why?
“In a few weeks you will recognize me even better and I will become even less unexpected for you.”
“Just as I am for you.”
“It's a completely different thing with you.”
- Why?
“You have fifty thousand years of human biological development on your side.” A woman grows smarter from love, and a man loses his head.
- Do you love me?
- Yes.
“You rarely talk about it.”
“Because ...” said Ravik. “Cling closer to me, my love, newly returned from the abyss of sleep, returned from the moon meadows ... because night and sleep are traitors.
Remember how we fell asleep tonight next to each other - we were as close as people could be ...
We merged together face, body, thoughts, breathing ... And suddenly we were parted by a dream. It slowly seeped out, gray, colorless, - first a stain, then another and another ... Like leprosy, it settled on our thoughts, penetrated the blood from the darkness of the unconscious, drop by drop pouring blindness into us, and suddenly everyone was left alone, and in full Alone, we sailed somewhere along dark channels, given into the power of unknown forces and a faceless threat.
Waking up, I saw you. You were sleeping. You were still far, far away. You completely slipped away from me. You knew nothing more about me. You ended up where I couldn’t follow you. - He kissed her hand. “How can love be perfect if I lose you every night, barely asleep?”
“I lay pressed against you.” Next to you. In your hugs.
“You were in some unknown country - next to me, but farther than if you were on Sirius ... When you are not in the afternoon, it’s not scary.” In the afternoon, everything is clear to me. But who can understand the night? ..
“I was with you.”
“No, you were not with me.” You just lay there. How does a person know how he will return from a mysterious country where consciousness is uncontrollable. He will return to others and he will not notice it.
- And you too?
“Yes, and I, too,” said Ravik. “Now give me the glass.” I’m talking nonsense here, and you are drinking. She handed him a glass.
“It's good that you woke up, Ravik.” Thanks to the moon. Without her, we would continue to sleep and would not know anything about each other. Or in some of us the embryo of separation would be nestled - because we were completely defenseless. He would grow and grow, slowly and imperceptibly, until he finally burst out ...
She laughed softly. Ravik looked at her.
“You yourself don't particularly believe what you said, do you?”
- Not particularly. And you?
“And I don't believe it.” But there is something here. Therefore, we do not take it seriously. That is the greatness of man.
She laughed again.
- What's so terrible? I trust the body. It knows better what it wants — better than the head into which God knows what he will wander.
Ravik finished his glass.
“I agree,” he said. “And that's right.”
“What if we don't sleep anymore?”
Ravik held the bottle in a silver stream of moonlight. She was more than half empty.
“There is almost nothing left,” he said. “But you can try.”
He set the bottle on the bedside table. Then he turned and looked at Joan.
“You are good, like all the dreams of a man, like all his dreams and another one that he did not even suspect.”
“Okay,” she said. “Now wake up every night, Ravik.” At night you are different than during the day.
- It's better?
- Another. You are unexpected at night. You always come from somewhere, and no one knows where.
- And in the afternoon?
- In the afternoon you are not always like that. Only sometimes.
- Not bad recognition! A few weeks ago you wouldn’t say so.
“Yes, but then I didn’t know you at all.” He looked at her. There was no shadow of insincerity on her face. Joan said what she thought, it seemed to her quite natural. She did not want to offend him or surprise him with something unusual.
“Then our business is bad,” he said.
- Why?
“In a few weeks you will recognize me even better and I will become even less unexpected for you.”
“Just as I am for you.”
“It's a completely different thing with you.”
- Why?
“You have fifty thousand years of human biological development on your side.” A woman grows smarter from love, and a man loses his head.
- Do you love me?
- Yes.
“You rarely talk about it.”
У записи 9 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александр Кушнир
