Синдром отложенной жизни. У мамы в серванте жил...

Синдром отложенной жизни.

У мамы в серванте жил хрусталь.
Салатницы, фруктовницы, селедочницы.
Все громоздкое, непрактичное.
И ещё фарфор.
Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.
Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее.
Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке.
Она называла это: "Урвала".

Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть.
Скатерть просила нарядного фарфора.
- Мам, можно?
- Не надо, это для гостей.
- Так у нас же гости!
- Да какие это гости! Соседи да баб Полина...

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.
Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь.
А та, которая уже сегодня - не считается.
Что это за жизнь такая?

Сплошное преодоление.
Мало денег, мало радости, много проблем.
Настоящая жизнь начнется потом.
Прямо раз - и начнется.
И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.
Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.
- Отвези меня на рынок, - попросила мама однажды.
- А что тебе надо?
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала.
Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне - наверняка нравилось маме.
Поэтому это был такой антишоппинг - надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе - и именно эти обновки приводили маму в восторг.

- Мне белье надо новое, я похудела.
У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно.
В итоге мы поехали в магазин.
Он был в тц, при входе, на первом этаже.

От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги.
Пришли. Выбрали. Примерили.
- Тут очень дорого и нельзя торговаться, - сказала мама. - Пойдем еще куда-то.
- Купи тут, я же плачу , - говорю я. - Это единственный магазин твоей шаговой доступности.
Мама поняла, что я права, не стала спорить.

Мама выбрала белье.
- Сколько стоит?
- Не важно, - говорю я.
- Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
- Пять тысяч, - говорит продавец.
- Пять тысяч за трусы?????
- Это комплект из новой коллекции.
- Да какая разница под одеждой!!!! - мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.
- Ой, - говорит девочка-продавец, глядя на меня. - Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
- То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали... Может, скинете пару сотен?
- Мам, это магазин, - вмешиваюсь я. - Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза.
Забираем покупки. Идем до машины.
- Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке.
- Хорошо, - говорю я.
- И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
- Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире.
Я называю их пейджеры.
Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень.
Он продавал набор ножей.
Мама его впустила, не задумываясь.
Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев.
Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
- А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, - пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять.
Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут - наяву.

Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал.
Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга.
"Ну надо же! Еще и кулинарная книга!" - подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп.
Мама поняла: ножи надо брать.
И взяла.

Пенсия у мамы - 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком.
Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей .
Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой.

На следующий день я приехала в гости.
Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать.
Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними.
Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала.

Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
- Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
- С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить...
Опять на потом. Опять все лучшее - не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать.
Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано "Принцесса". Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой.
Дочке - полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке.
Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам.

Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой.
Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке.
Такая голубая, нарядная.
- Это даже не пластмасса, - подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала.
Маме ничего, конечно, не сказала.

Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога - конец от печеночного паштета.
Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться.
Я вдохновилась ее смехом.
На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками.

Мне нравилась эта блузка.
- Спасибо, - сказала мама и убрала ее в шкаф.
- Наденешь ее на новый год?
- Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь...
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки.
А может наоборот, очень понравилась.

Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было.
Была одна белая блузка и много шарфиков.
Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.
К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости.
Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило.
Отложило молодость на старость.
На потом.
Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно - потом.
Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно.
В начале января.
В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели.
Я была оглушена. Растеряна.
Никак не могла взять себя в руки.
То плакала навзрыд. То была спокойна как танк.
Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг.

Я поехала в морг.
За свидетельством о смерти.
При нем работало ритуальное агентство.
Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.
- Какой размер у усопшей? - спросил меня агент.
- Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу ...- зачем-то подробно стала отвечать я.
- Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье...
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы.
И заплакала.
- Не нравится ? - агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. - Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой...
- Пусть будет, я беру.
Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом.

Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.
Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину.
Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле.
Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика.
Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти..
Сверху лежал большой пакет с надписью "На смерть".
Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч.
Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого.
И отложила его на потом.

На лучший день ее настоящей жизни.
И вот он, видимо, наступил.
Ее лучший день.
И началась другая жизнь...
Дай Бог, она настоящая.
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу.
Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону.
Зато она успеет.
Пожить настоящей жизнью уже сегодня.
Настоящая жизнь - т