Я разный -
я натруженный и праздный.
Я целе-
и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
неудобный,
застенчивый и наглый,
злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось
от запада
и до востока,
от зависти
и до восторга!
Я знаю - вы мне скажете:
"Где цельность?"
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и -
бабочки
в глаза,
и -
сено
прет
сквозь щели!
Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность,
торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить -
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
и Есенин,
и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
и на коньках кататься,
и, черкая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья,
что живу.
Евгений Евтушенко, 14 ноября 1956
я натруженный и праздный.
Я целе-
и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
неудобный,
застенчивый и наглый,
злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось
от запада
и до востока,
от зависти
и до восторга!
Я знаю - вы мне скажете:
"Где цельность?"
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и -
бабочки
в глаза,
и -
сено
прет
сквозь щели!
Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность,
торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить -
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
и Есенин,
и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
и на коньках кататься,
и, черкая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья,
что живу.
Евгений Евтушенко, 14 ноября 1956
I am different -
I am stressed and idle.
I am
and inappropriate.
I'm all incompatible
inconvenient,
shy and arrogant
angry and kind.
I love so much,
so that everything alternates!
And so much of everything mixed in me
from the west
and to the east,
with envy
and to the delight!
I know - you will tell me:
"Where is the integrity?"
Oh, there is tremendous value to everyone!
I need you.
I'm overwhelmed to the top
like hay young
truck
I'm flying through the voices
through branches, light and twitter,
and -
butterflies
in the eyes,
and -
hay
rushing
through the cracks!
Long live the movement and the heat
and greed
triumphant greed!
Borders bother me ...
I feel awkward
don't know Buenos Aires
New York.
I want to stagger around as long as I need London
talk to everyone -
let on a broken line.
As a boy
on the bus
I want to drive through Paris in the morning!
I want art in different ways
like me!
Let art not give me life
and surrounds even on all sides ...
Yes, I am already besieged by art.
I have seen it in very different ways.
Close to me
and Yesenin,
and Whitman
and Mussorgsky captured the scene,
and virgin lines of Gauguin.
I like
and skate
and, scribbling with a pen,
do not sleep nights.
I like
laugh in the face of the enemy
and carry a woman through a stream.
Bite into books
and I am carrying firewood,
I'm sad
looking for something vague
and scarlet frosty pieces
watermelon august khrushchem.
I sing and drink
without thinking of death
arms outstretched
fall in the grass
and if I die
in this world
then I will die of happiness
that I live.
Evgeny Evtushenko, November 14, 1956
I am stressed and idle.
I am
and inappropriate.
I'm all incompatible
inconvenient,
shy and arrogant
angry and kind.
I love so much,
so that everything alternates!
And so much of everything mixed in me
from the west
and to the east,
with envy
and to the delight!
I know - you will tell me:
"Where is the integrity?"
Oh, there is tremendous value to everyone!
I need you.
I'm overwhelmed to the top
like hay young
truck
I'm flying through the voices
through branches, light and twitter,
and -
butterflies
in the eyes,
and -
hay
rushing
through the cracks!
Long live the movement and the heat
and greed
triumphant greed!
Borders bother me ...
I feel awkward
don't know Buenos Aires
New York.
I want to stagger around as long as I need London
talk to everyone -
let on a broken line.
As a boy
on the bus
I want to drive through Paris in the morning!
I want art in different ways
like me!
Let art not give me life
and surrounds even on all sides ...
Yes, I am already besieged by art.
I have seen it in very different ways.
Close to me
and Yesenin,
and Whitman
and Mussorgsky captured the scene,
and virgin lines of Gauguin.
I like
and skate
and, scribbling with a pen,
do not sleep nights.
I like
laugh in the face of the enemy
and carry a woman through a stream.
Bite into books
and I am carrying firewood,
I'm sad
looking for something vague
and scarlet frosty pieces
watermelon august khrushchem.
I sing and drink
without thinking of death
arms outstretched
fall in the grass
and if I die
in this world
then I will die of happiness
that I live.
Evgeny Evtushenko, November 14, 1956
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Екатерина Илларионова
