Вы знаете, что я собираю деньги для фонда, - Запись на стене пользователя Юрий Строфилов в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Юрий Строфилов

Вы знаете, что я собираю деньги для фонда, который борется с повреждениями спинного мозга. Я уже писал про Робина Кавендиша, который не мог шевелить ничем, кроме головы и зрачков. Кавендиш жил в Англии, старался вдохнуть новую жизнь в каждого больного полиомиелитом, про него сняли фильм и наградили орденом.
Константин Бунтов живет прямо сейчас, прямо в Санкт-Петербурге и про него не снимают фильмы. Мы прыгали с парашютом вместе в Коломне, одно неосторожное движение и позвонок разлетелся вдребезги, причем так неудачно, что осколки порвали защитные оболочки спинного мозга и порвали часть проводочков.
Я с Анной Добровольской поговорил с ним. Почитайте. Каждый из вас терял деньги, работу, любимых, дорогие игрушки, документы и веру в завтрашний день. Костя в одну секунду потерял все, в первую очередь себя, причем не в переносном, а в прямом смысле. Ноги были приделаны к телу, но это уже были не его ноги.
Для тех кому читать некогда, вот ссылка, переведите pls несколько сотен рублей для фонда. Чтобы мне попасть на Лондонский марафон необходимо собрать 2000 фунтов, спасибо Вам, почти все уже собрали, осталось чуть больше сотни фунтов. https://uk.virginmoneygiving.com/Stro. Деньги нужны не мне, они нужны людям, которые страдают тяжелыми повреждениями спинного мозга.
Передаю слово Косте.
_________________________
По потолку палаты ползает муха. Пошевелиться не могу. Здесь дренаж, там дренаж. Очень больно. Даже думать больно. Могу только на муху смотреть. В следующий раз когда я захочу пожаловаться на жизнь, мне обязательно нужно вспомнить эту палату с ползающей по потолку мухой.
Парашют превратился в скомканную тряпку за несколько метров от земли. Я понимал, что все….сейчас свет погаснет и кино кончится. Никакой жизни не вспоминал.
Задача была разогнать парашют и красиво лететь вдоль земли, одна нога сзади, одна впереди. Так я и врезался. Одной пяткой и одним коленом. У меня после удара ноги вылетели перед носом. Я лечу, ног не чувствую, они у меня прямо перед лицом колыхаются, как на ветру. Темноты не наступило.
Ногами подергал — дергаются. Значит нормально. Всех нюансов-то не знал, проводимость некоторое время сохраняется, и только потом исчезает. Ноги шевелились, но сам я шевелиться не мог. Как-то с меня сняли ранец, положили на носилки, поехали в больницу. Я помню как возражал против того, чтобы мои любимые кеды Vans резали ножницами, чтобы аккуратно снять, так и снимали целиком.
Первые два дня было ужасно больно. Так больно, что мозг практически стер все воспоминания. А самое неприятное, у меня отказало мочеиспускание. То есть ноги я немного чувствовал, а писать уже не мог. Хотел, но не мог. Я-то ничего не понимал, а доктор уже знал, что дело плохо. И он мне говорит: «У тебя есть три дня. Если через три дня ты не сделаешь операцию, то шансов на восстановление мочеиспускания практически нет». Мне это все не очень понравилось. Было это в Коломне, обычная больница в нескольких часах езды от Москвы. Какая здесь операция?
А в палате лежали интересные ребята: один с переломом позвоночника из-за того, что лампочку неудачно закручивал и со стула упал, один в ванне поскользнулся и переломал себе головку бедренной кости. Бытовуха, вообще на ровном месте. Я с неба упал, они с табуретки, а лежим вместе практически в одинаковом состоянии.
Когда учился в пятом классе, я был двенадцатым на первенстве России по горным лыжам. Был какой-то никчемный первый разряд. Потом занимался боксом до окончания института. Это мой самый серьезный спорт, самый настоящий, какие-то турниры выигрывал, стал кандидатом в мастера спорта. Потом в армии не попал в спортроту и понял, что дальше заниматься серьезным боксом смысла нет. Может, это меня и спасло в какой-то степени. Потому что знаю людей намного талантливее меня, которые пошли в профессиональный спорт и хорошо подпортили здоровье. Я голову спас. Нос, конечно, пострадал, но начинка более-менее уцелела.
Потом как-то мне отец сказал: «Что ты дома сидишь и ничего не делаешь? Шел бы покатался на горных лыжах, ты же раньше занимался». Я купил какие-то лыжи, начал кататься. А потом мне подсунули сноуборд. И мне понравилось. Заинтересовало что-то новое, то, чему хочется научиться, через два года я уже полез в соревнования. И катался я ровно до тех пор, пока не начался виндсерфинг. Все друзья сноубордисты летом катаются на виндсерфе. Было здорово, потому что это лето, тусовки, поездки на моря-океаны. И сноуборд как-то померк, если честно. Потому что «море, солнце и девушки» лучше, чем «горы, холод и снег»? Однажды мой товарищ, загорелый, сразу после спуска на сноубрде пошутил: «Да... хуже сноуборда могут быть только горные лыжи».
С виндсерфинга ушел, потому что постепенно захотелось кататься в более экзотичных местах. В Питере стало как-то неинтересно. Кататься стал реже. И на какой-то из тусовок спьяну поспорил, что прыгну с парашютом. Пришлось ехать в Лисий Нос. Там был один тандемщик. У него был красивый костюм и парашют приземлял он тоже красиво. Мне понравилось. Сначала у меня был Sabre, потом поменьше купол - Katana 120.
Чем меньше парашют, тем быстрее он летит. Парашют летит быстрее — адреналина больше. Мне показалось, что со 120-м я стал справляться хорошо и я купил парашют поменьше Katana 107-я. Обычно вселенная присылает предупреждения, а тут все настолько гладко, ни одного звоночка не было. Я ни разу не чувствовал, что у меня были какие-то проблемы. Ничего не предвещало. Ну...... кроме того, что Вова Холутин ударился тем же самым летом о землю, сломал позвоночник, Дамир Халямов разложился вдребезги. 2009 год был очень плохой: много людей погибло, только моих близких знакомых погибло три человека.
Я смотрел видео, читал об инцидентах и думал, что я так не сделаю, я же умею - значит это не про меня. И в тот день я нормально приземлялся и хорошо летал, все получалось. Но кое-что все-таки пошло не так. Мне помешал на приземлении какой-то парень. В тот момент, когда у меня пищит высотомер на 170 метрах, мне надо начинать маневр, я вижу, что ровно под меня летит человек. Я не могу начать, потому что влечу ему в купол. Я его пропустил, но про себя отметил, что потерял высоту. Если все делать быстро, то высоту ты теряешь меньше. Я быстро начал, быстро развернулся, очень быстро отпустил передние свободные концы, не подождал и тут же увел руки на задние свободные концы. Думаю, ну все, я их уже держу, купол уже вышел в горизонт, все в порядке. И в тот момент, как я стал их зажимать, купол повел себя не так, как я ожидал, не так как всегда. Ну и все. Земля полетела на меня очень быстро. Я к ней, а она ко мне.
В больнице у меня была паника. В этот момент жизнь разделилась ровно на две части: до и после. Мысль была кристально чиста. Прошлой жизни больше нет. И совершенно неинтересны стали деньги. Вообще. То есть мне стало абсолютно все равно, как идут дела в бизнесе. Приоритеты сдвинулись. Есть только одна мысль, которая занимает все твое сознание. Ты весь сосредоточен на том, что с тобой произошло. Вперед ты смотришь только в контексте того, что из отнятого у тебя за одну секунду ты сможешь вернуть. Воспитание девяностых сыграло хорошую шутку со мной. Ничего еще безнаказанно у меня не отнимали. Я обязан вернуть то, что отнялось.
А врачи ничего конкретного не говорят. Когда врач увидела рентген, она сказала фразу, не характерную для человека, который работает в больнице: «Ну как же ты так?». И мне это очень не понравилось. В Коломну за мной приехал приятель. Меня укололи чем-то гормональным, чем-то обезболивающим, привязали к листу фанеры и мы полсуток ехали в Питер. Привезли ночью, а утром я уже был на операционном столе.
Операция шла 6 часов. У меня был взрывной компрессионный перелом третьего поясничного позвонка с компрессией спинного мозга. На операции выяснилось, что разорван дуральный мешок и осколки позвоночника влетели прямо в нервную ткань. Внутри там как тоненькие телефонные провода, только ты не знаешь что куда идет, все проводки одного цвета и ни фига не промаркированы. Какая-то часть порвана.
Врач сказал так: «Сложно оперировать, потому что был очень сильный удар, у тебя гематома от шеи до задницы, там все залито кровью, каким-то мясом, костями и перепутано в проводочках». И все это внутри позвоночника. Доступ не удобный. Задачей врача было убрать осколки, не повредив еще оставшиеся нервы, и постараться удалением части позвонка убрать компрессию. Одно неосторожное движение и что-то, например пиписька, отвалится. Моим приятелям доктор сказал, что такие повреждения он видел, но ног тогда уже не было, а тут еще есть.
Сейчас у меня там два титановых штыря, которые соединяют 4 позвонка. В аэропортах титан не звенит.
В голове в это время полная помойка. Было две развилки: либо я сейчас всем докажу, опять начну прыгать с парашютом, либо стану Стивеном Хоккингом и буду писать книжки. Естественно, первый вариант победил. Думал, вот сейчас буду тренироваться, прыгать, снарягу не продам и еще всем покажу. Но пока я лежу в больнице. Ходить не могу ни по-большому, ни по-маленькому, ни ногами. Просто лежу, трубочки торчат, мухи ползают. Упражнения я начал делать сразу же, на третий день. Это для того, чтобы восстанавливаться как можно быстрее. Поднимал ноги назад, чтобы тянуть спиной. Тактильные ощущения пропали. Они вернулись процентов на 50, но есть такие куски, о которые и сейчас можно сигарету тушить.
Через неделю меня абсолютно лежачего из этой больнички выписали, отправили домой. Дома я валялся два дня, и меня перевезли в другую больницу ремонтировать ногу. Пятка была полностью разбита. Она же пористая, напоминает пемзу. И мало того, что у меня она оторвалась, так еще и сплющилась. Туда мне добавили цемента какого-то и вставили титановую пластину. Ногу залатали, но наступить на нее я не могу. Сидеть нельзя из-за позвоночника, стоять из-за пятки. У меня, соответственно, «колено-локтевая» позиция. По квартире я ползал на четвереньках в строительных наколенниках.
А у меня дочка родилась. Ни на руки взять, ни бутылочку с высокого стола достать. Я только ползал и еще пакетик за собой поддергивал. Два м

You know that I am raising money for a fund that fights spinal cord injuries. I already wrote about Robin Cavendish, who could not move anything but his head and pupils. Cavendish lived in England, tried to breathe new life into every patient with polio, they made a film about him and awarded him the order.
Konstantin Buntov lives right now, right in St. Petersburg and they don’t make films about him. We parachuted together in Kolomna, one careless movement and the vertebra shattered to shreds, and so unsuccessfully that the fragments tore the protective membranes of the spinal cord and tore part of the wires.
I talked with Anna Dobrovolskaya. Read. Each of you was losing money, work, loved ones, expensive toys, documents, and faith in tomorrow. Kostya lost everything in one second, primarily himself, and not in a figurative, but in the literal sense. The legs were attached to the body, but it was not his legs.
For those who have no time to read, here is the link, translate pls a few hundred rubles for the fund. To get to the London marathon you need to collect 2000 pounds, thank you, almost everyone has already collected, there are a little more than a hundred pounds. https://uk.virginmoneygiving.com/Stro. I don’t need money; people who suffer from severe injuries to the spinal cord need it.
I give the floor to Kostya.
_________________________
A fly crawls across the chamber ceiling. I can’t move. There is drainage, there is drainage. Very painful. It even hurts to think. I can only look at the fly. The next time I want to complain about life, I definitely need to remember this chamber with a fly crawling on the ceiling.
The parachute turned into a crumpled rag a few meters from the ground. I understood that everything .... now the light will go out and the movie will end. I didn’t remember any life.
The task was to disperse the parachute and fly beautifully along the ground, one leg behind, one in front. So I crashed. One heel and one knee. After hitting my legs flew out in front of my nose. I’m flying, I don’t feel my legs, they wave right before my face, like in the wind. There was no darkness.
He twitched his legs - twitch. That’s normal. I didn’t know all the nuances. Conductivity persists for some time, and only then disappears. My legs moved, but I myself could not move. Somehow they took off my satchel, put it on a stretcher, and went to the hospital. I remember how I objected to cutting my favorite Vans sneakers with scissors to remove them carefully, and they did the whole thing.
The first two days were terribly painful. It hurt so much that the brain almost erased all the memories. And the most unpleasant, my urination refused. That is, I felt a little legs, but could no longer write. Wanted, but could not. I didn’t understand anything, and the doctor already knew that the matter was bad. And he says to me: “You have three days. If in three days you don’t have an operation, then there is practically no chance of restoring urination. ” I didn’t really like it all. It was in Kolomna, an ordinary hospital a few hours drive from Moscow. What is the operation here?
And in the ward there were interesting guys: one with a fracture of the spine due to the unsuccessfully twisting of the bulb and falling from a chair, one slipped in the bathtub and broke its femoral head. Bytovuha, generally out of the blue. I fell from the sky, they are off the stool, and we lie together in almost the same condition.
When I was in fifth grade, I was the twelfth in the championship of Russia in alpine skiing. There was some worthless first rank. Then he was engaged in boxing until graduation. This is my most serious sport, the real one, I won some tournaments, became a candidate for master of sports. Then in the army I didn’t get into a sports career and realized that there was no point in furthering serious boxing. Maybe it saved me to some extent. Because I know people who are much more talented than me, who went to professional sports and spoiled their health well. I saved my head. The nose, of course, suffered, but the filling more or less survived.
Then my father once said to me: “Why are you sitting at home and doing nothing? I would go skiing, but you used to do it. ” I bought some skis, started to ride. And then they slipped me a snowboard. And I liked it. Interested in something new, what I want to learn, after two years I have already climbed into the competition. And I skated exactly until windsurfing started. All friends snowboarders ride a windsurf in the summer. It was great, because it's summer, parties, trips to the seas, oceans. And the snowboard somehow faded, to be honest. Because "sea, sun and girls" is better than "mountains, cold and snow"? Once my friend, tanned, immediately after the descent on a snowboard joked: "Yes ... only skiing can be worse than a snowboard."
He left windsurfing because he gradually wanted to ride in more exotic places. It became somehow uninteresting in St. Petersburg. Riding became less common. And on some of the parties I got drunk arguing that I would jump with a parachute. I had to go to Fox Nose. There was one tandemman. He had a beautiful suit and he landed a parachute beautifully. I like it. First I had a Saber, then