Еще вчера я шагала по залитому то ливнем, то солнцем Хельсинки, задирая голову и благостно кряхтя от удовольствия. Более века назад теми же маршрутами путешествовал Александр Иванович Куприн, и пересекал он границу Финляндского княжества явно не ради густого фейри и лакричных конфет с мумми-троллями на обертке. А ради того, чтобы составить собственное мнение о столь близком и при этом столь загадочном народе.
Интересно то, что его живописные и чрезвычайно проницательные заметки очень во многом отвечают и нашей двадцатьпервовечной действительности. И вот как они заканчиваются:
"<...>
Конечно, трудно многое сказать о стране, в которой был только мимоходом, но все, что я видел, укрепляет во мне мысль, что финны - мирный, большой, серьезный, стойкий народ, к тому же народ, отличающийся крепким здоровьем, любовью к свободе и нежной привязанностью к своей суровой родине. Я совершенно чужд политике и никогда не хотел бы быть в роли предсказателя или устроителя судеб народов. Но когда я читаю или слышу о той газетной травле против финнов, которая совершается якобы во имя достоинства русского имени и безграничности русских владений во все страны магнитного поля, мне каждый раз хочется сказать относительно Финляндии: ежа голой спиной не убьешь.
<...>
Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому - словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово - чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!
И тем более приятно подтвердить, что в этой милой, широкой, полусвободной стране уже начинают понимать, что не вся Россия состоит из подрядчиков Мещовского уезда Калужской губернии."
Интересно то, что его живописные и чрезвычайно проницательные заметки очень во многом отвечают и нашей двадцатьпервовечной действительности. И вот как они заканчиваются:
"<...>
Конечно, трудно многое сказать о стране, в которой был только мимоходом, но все, что я видел, укрепляет во мне мысль, что финны - мирный, большой, серьезный, стойкий народ, к тому же народ, отличающийся крепким здоровьем, любовью к свободе и нежной привязанностью к своей суровой родине. Я совершенно чужд политике и никогда не хотел бы быть в роли предсказателя или устроителя судеб народов. Но когда я читаю или слышу о той газетной травле против финнов, которая совершается якобы во имя достоинства русского имени и безграничности русских владений во все страны магнитного поля, мне каждый раз хочется сказать относительно Финляндии: ежа голой спиной не убьешь.
<...>
Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому - словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово - чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!
И тем более приятно подтвердить, что в этой милой, широкой, полусвободной стране уже начинают понимать, что не вся Россия состоит из подрядчиков Мещовского уезда Калужской губернии."
Just yesterday, I walked through Helsinki, which was now flooded with rain or shower, raising my head and grunting with pleasure. More than a century ago, Alexander Ivanovich Kuprin traveled the same routes, and he crossed the border of the Principality of Finland clearly not for the sake of thick fairies and licorice sweets with wrapped mummy trolls. And in order to make up their own opinion about such a close and yet mysterious people.
It is interesting that his picturesque and extremely insightful notes very much correspond to our twenty-eternal reality. And this is how they end:
"<...>
Of course, it’s hard to say a lot about a country in which I was only passing, but everything that I saw strengthens in me the idea that the Finns are a peaceful, big, serious, persistent people, moreover, a people characterized by good health, love of freedom and tender affection for their harsh homeland. I am completely alien to politics and would never want to be in the role of a fortuneteller or organizer of the fate of peoples. But when I read or hear about that newspaper harassment against the Finns, which is allegedly committed in the name of the dignity of the Russian name and the infinity of Russian possessions in all countries of the magnetic field, I want to say every time about Finland: you can’t kill a hedgehog with your bare back.
<...>
All this was unusually clean, appetizing and elegant. And then small plates towered over the edges of the table, piles of knives and forks, and baskets of bread stood.
Each came up, chose what he liked, had a bite as much as he wanted, then went to the buffet and, of his own free will, paid exactly one stamp (thirty-seven kopecks) for dinner. No oversight, no mistrust. Our Russian hearts, so deeply accustomed to the passport, the precinct, the compulsory custody of the senior janitor, to the general fraud and suspicion, were completely suppressed by this broad mutual faith. But when we returned to the carriage, a lovely picture in a truly Russian genre was waiting for us. The fact is that two stone work contractors were traveling with us. Everyone knows this type of fist from the Meshchovsky district of Kaluga province: a wide, glossy, cheeky, red muzzle, red hair curly from under a cap, a rare beard, a roguish look, piety for five-piece, ardent patriotism and contempt for everything non-Russian - in a word, familiar truly Russian face. We had to listen to how they mocked the poor Finns.
- Here's a fool so foolish. After all, such idiots, the devil knows them! Why, if I calculate, I ate three rubles for seven hryvnias from them, from scoundrels ... Oh, you bastard! Few of them are beaten, sons of bitches! One word - Chukhons.
And the other picked up, choking with laughter:
- And I ... purposely cocked a glass, and then took it into the fish and spat.
- So they are necessary, scum! Dissolved anathema! They need to be kept in!
And it’s all the more pleasant to confirm that in this sweet, broad, semi-free country, they are already beginning to understand that not all of Russia consists of contractors of the Meshchovsky district of the Kaluga province. "
It is interesting that his picturesque and extremely insightful notes very much correspond to our twenty-eternal reality. And this is how they end:
"<...>
Of course, it’s hard to say a lot about a country in which I was only passing, but everything that I saw strengthens in me the idea that the Finns are a peaceful, big, serious, persistent people, moreover, a people characterized by good health, love of freedom and tender affection for their harsh homeland. I am completely alien to politics and would never want to be in the role of a fortuneteller or organizer of the fate of peoples. But when I read or hear about that newspaper harassment against the Finns, which is allegedly committed in the name of the dignity of the Russian name and the infinity of Russian possessions in all countries of the magnetic field, I want to say every time about Finland: you can’t kill a hedgehog with your bare back.
<...>
All this was unusually clean, appetizing and elegant. And then small plates towered over the edges of the table, piles of knives and forks, and baskets of bread stood.
Each came up, chose what he liked, had a bite as much as he wanted, then went to the buffet and, of his own free will, paid exactly one stamp (thirty-seven kopecks) for dinner. No oversight, no mistrust. Our Russian hearts, so deeply accustomed to the passport, the precinct, the compulsory custody of the senior janitor, to the general fraud and suspicion, were completely suppressed by this broad mutual faith. But when we returned to the carriage, a lovely picture in a truly Russian genre was waiting for us. The fact is that two stone work contractors were traveling with us. Everyone knows this type of fist from the Meshchovsky district of Kaluga province: a wide, glossy, cheeky, red muzzle, red hair curly from under a cap, a rare beard, a roguish look, piety for five-piece, ardent patriotism and contempt for everything non-Russian - in a word, familiar truly Russian face. We had to listen to how they mocked the poor Finns.
- Here's a fool so foolish. After all, such idiots, the devil knows them! Why, if I calculate, I ate three rubles for seven hryvnias from them, from scoundrels ... Oh, you bastard! Few of them are beaten, sons of bitches! One word - Chukhons.
And the other picked up, choking with laughter:
- And I ... purposely cocked a glass, and then took it into the fish and spat.
- So they are necessary, scum! Dissolved anathema! They need to be kept in!
And it’s all the more pleasant to confirm that in this sweet, broad, semi-free country, they are already beginning to understand that not all of Russia consists of contractors of the Meshchovsky district of the Kaluga province. "
У записи 21 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ma Machevariany
