– Выходит, нужно быть жестоким, чтобы сделать хорошую фотографию?
– Искусство вообще жестоко. Мне в этой связи вспоминается фильм какого-то независимого режиссера про детей во Вторую мировую войну. Там был эпизод, где убивают и закапывают в хлеву животных. Чтобы вызвать у ребенка слезы, режиссер сломал его куклу. Ребенок заплакал, сцену сняли. Я сама бываю жестокой. Как-то раз одна из моделей не хотела выходить на улицу, чтобы сниматься в платье, – там шел дождь со снегом. Я ей сказала: «Сестренка! Все уже там, кроме тебя. Вы не улыбаетесь, не едите, у вас депрессия, это искусство, черт возьми!»
– Вы учились у Ричарда Аведона?
– Я занималась у него на семинарах. Его самого открыл Алексей Горовитц – известный русский арт-директор, ответственный за Harper’s Bazaar. Когда Горовитц умер, Аведон продолжил его курс семинаров. Мы часто ходили по улицам и фотографировали на заданную тему. Потом разговаривали о том, что происходит в городе, он приводил других фотографов, постановщиков, хореографов, художников, чтобы мы с ними общались. Его целью было показать нам, что быть фотографом – это нечто большее, чем просто щелкать затвором. Нужно вобрать в себя весь мир. Никто в классе не понимал, чего он от нас хотел. «Фотографируй сейчас, фотографируй мгновение!» – восклицал он. Его оценки моей, к примеру, успеваемости сперва были высокими, затем он становился все холоднее и холоднее. А я хотела быть вне времени, хотела, чтобы мои работы не наводили на мысль о времени вообще. Наши концепции в корне расходились. Но спустя некоторое время он был вынужден признать за моим видением право на существование.
– Искусство вообще жестоко. Мне в этой связи вспоминается фильм какого-то независимого режиссера про детей во Вторую мировую войну. Там был эпизод, где убивают и закапывают в хлеву животных. Чтобы вызвать у ребенка слезы, режиссер сломал его куклу. Ребенок заплакал, сцену сняли. Я сама бываю жестокой. Как-то раз одна из моделей не хотела выходить на улицу, чтобы сниматься в платье, – там шел дождь со снегом. Я ей сказала: «Сестренка! Все уже там, кроме тебя. Вы не улыбаетесь, не едите, у вас депрессия, это искусство, черт возьми!»
– Вы учились у Ричарда Аведона?
– Я занималась у него на семинарах. Его самого открыл Алексей Горовитц – известный русский арт-директор, ответственный за Harper’s Bazaar. Когда Горовитц умер, Аведон продолжил его курс семинаров. Мы часто ходили по улицам и фотографировали на заданную тему. Потом разговаривали о том, что происходит в городе, он приводил других фотографов, постановщиков, хореографов, художников, чтобы мы с ними общались. Его целью было показать нам, что быть фотографом – это нечто большее, чем просто щелкать затвором. Нужно вобрать в себя весь мир. Никто в классе не понимал, чего он от нас хотел. «Фотографируй сейчас, фотографируй мгновение!» – восклицал он. Его оценки моей, к примеру, успеваемости сперва были высокими, затем он становился все холоднее и холоднее. А я хотела быть вне времени, хотела, чтобы мои работы не наводили на мысль о времени вообще. Наши концепции в корне расходились. Но спустя некоторое время он был вынужден признать за моим видением право на существование.
“So you need to be cruel to take a good photo?”
- Art is generally cruel. In this regard, I recall the film of some independent director about children in the Second World War. There was an episode where animals are killed and buried in the stable. To make the child cry, the director broke his doll. The child cried, the scene was shot. I myself am cruel. Once, one of the models didn’t want to go out to star in a dress - it was raining with snow. I told her: “Sis! Everything is already there except you. You don’t smile, don’t eat, you have depression, it’s art, damn it! ”
“Have you studied with Richard Avedon?”
- I studied at his seminars. Alexey Gorovitz, the famous Russian art director responsible for Harper’s Bazaar, opened it himself. When Horowitz died, Avedon continued his course of seminars. We often walked the streets and took pictures on a given topic. Then we talked about what was happening in the city, he brought other photographers, directors, choreographers, artists so that we could communicate with them. His goal was to show us that being a photographer is more than just flipping a shutter. It is necessary to incorporate the whole world. No one in the class understood what he wanted from us. "Take pictures now, take a moment!" He exclaimed. His grades of mine, for example, at first were high, then he became colder and colder. And I wanted to be out of time, I wanted my work not to suggest the idea of time at all. Our concepts were fundamentally different. But after some time he was forced to recognize the right to exist for my vision.
- Art is generally cruel. In this regard, I recall the film of some independent director about children in the Second World War. There was an episode where animals are killed and buried in the stable. To make the child cry, the director broke his doll. The child cried, the scene was shot. I myself am cruel. Once, one of the models didn’t want to go out to star in a dress - it was raining with snow. I told her: “Sis! Everything is already there except you. You don’t smile, don’t eat, you have depression, it’s art, damn it! ”
“Have you studied with Richard Avedon?”
- I studied at his seminars. Alexey Gorovitz, the famous Russian art director responsible for Harper’s Bazaar, opened it himself. When Horowitz died, Avedon continued his course of seminars. We often walked the streets and took pictures on a given topic. Then we talked about what was happening in the city, he brought other photographers, directors, choreographers, artists so that we could communicate with them. His goal was to show us that being a photographer is more than just flipping a shutter. It is necessary to incorporate the whole world. No one in the class understood what he wanted from us. "Take pictures now, take a moment!" He exclaimed. His grades of mine, for example, at first were high, then he became colder and colder. And I wanted to be out of time, I wanted my work not to suggest the idea of time at all. Our concepts were fundamentally different. But after some time he was forced to recognize the right to exist for my vision.
У записи 7 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Артём Го
