".....Посуди сам. Для хорошего урожая надо удобрить землю дерьмом. Из дерьма произрастают травы, злаки и овощи, которые едим мы и животные. Животные дают нам молоко, мясо, шерсть и все прочее. Мы все это потребляем и переводим опять на дерьмо. Вот и происходит, как бы это сказать, круговорот дерьма в природе. И, скажем, зачем же нам потреблять это дерьмо в виде мяса, молока или хотя бы вот хлеба, то есть в переработанном виде? Встает законный вопрос: не лучше ли, отбросив предубеждение и ложную брезгливость, потреблять его в чистом виде, как замечательный витамин? Для начала, конечно, поправился он, заметив, что Чонкина передернуло, можно удалить естественный запах, а потом, когда человек привыкнет, оставить все, как есть. Но это, Ваня, дело далекого будущего и успешных дерзаний науки. И я предлагаю, Ваня, выпить за успехи нашей науки, за нашу Советскую власть и лично за гения в мировом масштабе товарища Сталина.
— Со встречей,— поспешно поддержал его Чонкин. Ударилось стекло о стекло. Иван опрокинул содержимое своего стакана и чуть не свалился со стула. У него сразу отшибло дыхание, словно кто-то двинул под ложечку кулаком . Ничего не видя перед собой, он ткнул вилкой наугад в сковородку, оторвал кусок яичницы и, помогая другой рукой, запихал ее в рот, проглотил, обжигаясь, и только после этого выдохнул распиравший легкие воздух.
Гладышев, опорожнивший свой стакан без труда, смотрел на Ивана с лукавой усмешкой.
— Ну как, Ваня, самогоночка?
— Первачок что надо,— похвалил Чонкин, вытирая ладонью проступившие слезы.— Аж дух зашибает.
Гладышев все с той же усмешкой придвинул к себе плоскую консервную банку, бывшую у него вместо пепельницы, плеснул в нее самогон и зажег спичку. Самогон вспыхнул синим неярким пламенем.
— Видал?
— Из хлеба или из свеклы?— поинтересовался Чонкин.
— Из дерьма, Ваня, со сдержанной гордостью сказал Гладышев.
Иван поперхнулся.
— Это как же? спросил он, отодвигаясь от стола.
— Рецепт, Ваня, очень простой,— охотно пояснил Гладышев.— Берешь на
кило дерьма кило сахару..."
(с) Владимир Войнович. "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"
— Со встречей,— поспешно поддержал его Чонкин. Ударилось стекло о стекло. Иван опрокинул содержимое своего стакана и чуть не свалился со стула. У него сразу отшибло дыхание, словно кто-то двинул под ложечку кулаком . Ничего не видя перед собой, он ткнул вилкой наугад в сковородку, оторвал кусок яичницы и, помогая другой рукой, запихал ее в рот, проглотил, обжигаясь, и только после этого выдохнул распиравший легкие воздух.
Гладышев, опорожнивший свой стакан без труда, смотрел на Ивана с лукавой усмешкой.
— Ну как, Ваня, самогоночка?
— Первачок что надо,— похвалил Чонкин, вытирая ладонью проступившие слезы.— Аж дух зашибает.
Гладышев все с той же усмешкой придвинул к себе плоскую консервную банку, бывшую у него вместо пепельницы, плеснул в нее самогон и зажег спичку. Самогон вспыхнул синим неярким пламенем.
— Видал?
— Из хлеба или из свеклы?— поинтересовался Чонкин.
— Из дерьма, Ваня, со сдержанной гордостью сказал Гладышев.
Иван поперхнулся.
— Это как же? спросил он, отодвигаясь от стола.
— Рецепт, Ваня, очень простой,— охотно пояснил Гладышев.— Берешь на
кило дерьма кило сахару..."
(с) Владимир Войнович. "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"
"..... Judge for yourselves. For a good harvest you need to fertilize the land with shit. Grass, cereals and vegetables that we and animals eat come from shit. Animals give us milk, meat, wool and everything else. We consume and translate all this shit again. So there is, as it were, a cycle of shit in nature. And, say, why should we consume this shit in the form of meat, milk or at least bread, that is, in processed form? The legitimate question arises: do not is it better to drop prejudice and false squeamishness, consume it in its pure form, as a remarkor First of all, of course, he got better, noticing that Chonkin had distorted, you can remove the natural smell, and then, when you get used to it, leave everything as it is, but this, Vanya, is a matter of the distant future and successful daring of science. And I I propose, Vanya, to drink for the successes of our science, for our Soviet power and personally for the genius on a global scale of Comrade Stalin.
“With a meeting,” Chonkin hastily supported him. Glass hit glass. Ivan knocked over the contents of his glass and nearly fell off his chair. His breath stopped right away, as if someone had moved his fist under the spoon. Seeing nothing in front of him, he poked a random plug into a frying pan, tore off a piece of scrambled eggs and, helping with his other hand, shoved it into his mouth, swallowed it, burning himself, and only then exhaled the bursting air.
Gladyshev, emptying his glass without difficulty, looked at Ivan with a sly grin.
- Well, Vanya, moonshine?
“First-time what you need,” Chonkin praised, wiping the tears from his hand with his palm. “Already the spirit is overwhelming.”
Gladyshev, with the same grin, pushed the flat tin can, which was in his place instead of an ashtray, splashed moonshine into it and lit a match. Moonshine flashed with a blue dim flame.
- Seen?
“From bread or from beets?” Asked Chonkin.
- Out of shit, Vanya, Gladyshev said with restrained pride.
Ivan choked.
“How is that?” he asked, moving away from the table.
“The recipe, Vanya, is very simple,” Gladyshev eagerly explained. “You take on
kilo of shit kilo of sugar ... "
(c) Vladimir Voinovich. "Life and extraordinary adventures of soldier Ivan Chonkin"
“With a meeting,” Chonkin hastily supported him. Glass hit glass. Ivan knocked over the contents of his glass and nearly fell off his chair. His breath stopped right away, as if someone had moved his fist under the spoon. Seeing nothing in front of him, he poked a random plug into a frying pan, tore off a piece of scrambled eggs and, helping with his other hand, shoved it into his mouth, swallowed it, burning himself, and only then exhaled the bursting air.
Gladyshev, emptying his glass without difficulty, looked at Ivan with a sly grin.
- Well, Vanya, moonshine?
“First-time what you need,” Chonkin praised, wiping the tears from his hand with his palm. “Already the spirit is overwhelming.”
Gladyshev, with the same grin, pushed the flat tin can, which was in his place instead of an ashtray, splashed moonshine into it and lit a match. Moonshine flashed with a blue dim flame.
- Seen?
“From bread or from beets?” Asked Chonkin.
- Out of shit, Vanya, Gladyshev said with restrained pride.
Ivan choked.
“How is that?” he asked, moving away from the table.
“The recipe, Vanya, is very simple,” Gladyshev eagerly explained. “You take on
kilo of shit kilo of sugar ... "
(c) Vladimir Voinovich. "Life and extraordinary adventures of soldier Ivan Chonkin"
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Виталий Видман
