Белая ночь. Стеклянный горячий воздух как огромная капля собирает в себя свет домов, тротуарных фонарей, машин, преломляя его, растворяя его превращая в сгусток, только ему присущей энергии, ему величественному старому уже в полутонах имперскому городу. В этот момент какой то из тысяч богов живущих в кривых колодцах петроградки, погружается в забвение и стоя в подземном переходе на углу садовой и невского забывшись выводит душу на прогулку. Флейта не смолкая пронизывает осязаемые сгустки энергии, у которых при хорошем освещении даже проявляется цвет.
Этот лохматый божок на босу ногу, выдувает что есть мочи путники в ночи, а пьяные прохожие звеня смехом посыпают монетами раскрытый футляр. В этом городе нет теней, нет твердых предметов, все становится метафизическим облаком плывущим средь гранитного лабиринта над свинцовыми водами Невы. Это корабль призрак из древних Египетских каменоломен-верфей. Гривастые львы уже три сотни лет не смыкая глаз смотрят в темную воду под изгибом Дворцового моста ожидая хозяина. Но хозяина все нет и они неустанно следят за прибывающими кораблями прижимая лапами чугунные ядра.
Этот лохматый божок на босу ногу, выдувает что есть мочи путники в ночи, а пьяные прохожие звеня смехом посыпают монетами раскрытый футляр. В этом городе нет теней, нет твердых предметов, все становится метафизическим облаком плывущим средь гранитного лабиринта над свинцовыми водами Невы. Это корабль призрак из древних Египетских каменоломен-верфей. Гривастые львы уже три сотни лет не смыкая глаз смотрят в темную воду под изгибом Дворцового моста ожидая хозяина. Но хозяина все нет и они неустанно следят за прибывающими кораблями прижимая лапами чугунные ядра.
White Night. Glass hot air, like a huge drop, collects the light of houses, pavement lights, cars, refracting it, dissolving it, turning it into a bunch of energy inherent only to him, the majestic old imperial city already in semitones. At this moment, one of the thousands of gods living in the crooked wells of the Petrograd, plunges into oblivion and standing in the underpass at the corner of the garden and Nevsky oblivion takes his soul out for a walk. The flute, not incessant, permeates tangible clots of energy, which even show color in good light.
This shaggy god on his bare foot, blows out that there are travelers in the night urine, and drunken pedestrians ringing with laughter sprinkle with coins the opened case. In this city there are no shadows, no solid objects, everything becomes a metaphysical cloud floating in the middle of a granite labyrinth over the lead waters of the Neva. This is a ghost ship from ancient Egyptian quarries. For three hundred years, maned lions have been staring into the dark water under the bend of the Palace Bridge, awaiting the owner. But there is still no master, and they tirelessly keep an eye on arriving ships, clutching paws of cast-iron kernels.
This shaggy god on his bare foot, blows out that there are travelers in the night urine, and drunken pedestrians ringing with laughter sprinkle with coins the opened case. In this city there are no shadows, no solid objects, everything becomes a metaphysical cloud floating in the middle of a granite labyrinth over the lead waters of the Neva. This is a ghost ship from ancient Egyptian quarries. For three hundred years, maned lions have been staring into the dark water under the bend of the Palace Bridge, awaiting the owner. But there is still no master, and they tirelessly keep an eye on arriving ships, clutching paws of cast-iron kernels.
У записи 7 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Василий Альховский
