В перламутровой мантии — как ребёнок точь-в-точь — недобитый романтик отправляется в ночь. Каково удержаться, каково не упасть? Ведь в лицо ему глядя насмехаются всласть. Только нету печали — прочь сомнения, прочь — недобитый романтик отправляется в ночь!
***
У шамана три руки и крыло из-за плеча. От дыхания его разгорается свеча. И порою сам себя — сам себя не узнаёт. А распахнута душа: надрывается, поёт!
У шамана три руки. Мир вокруг — как тёмный зал. На ладонях золотых нарисованы глаза. Видит розовый рассвет прежде Солнца самого, а казалось, будто спит — и не знает ничего!
***
Я — пущенная стрела. И нет зла в моём сердце, но кто-то должен будет упасть всё равно.
А нищие правят бал. Они хотят, да не могут дать. И то, что зовут они кровью, только вода.
А зачем, зачем мне эта земля? Зачем мне небо без ветра и птиц? Я — пущенная стрела. Прости.
Я не могу этот город любить, пусть будет сердце из чистого льда. И то, что зовут они кровью, только вода.
***
Мир как будто надвое расколот: за витрины голубым стеклом тихо плачет манекен бесполый — кукла с человеческим лицом.
Просит одинокими ночами, просит он у неба одного: чтоб огонь от искры изначальной разгорелся в сердце у него.
Станет он Перекати-поле. Станет ждать, чтоб жар надежды стих. Чтоб одну стеклянную неволю разменять на тысячу других.
***
У шамана три руки, сад в рубиновых лучах, от дыхания его разгорается, разгорается, разгорается,.. разгорается свеча!
***
Ещё грязь не смыта с кожи, только страха больше нет. Потому затих прохожий, удивленно смотрит вслед.
А движения неловки: будто бы из мышеловки, будто бы из мышеловки только вырвалась она. За три слова до паденья, за второе за рожденье, за второе за рожденье, пей до полночи одна.
А в груди, попеременно, был то пепел, то алмаз. То лукаво, то надменно ночь прищуривала глаз. И уже не искалечит смех лощенных дураков, ведь запрыгнул ей на плечи мокрый ангел с облаков.
***
У шамана три руки и крыло из-за плеча. От дыхания его разгорается свеча. И порою сам себя — сам себя не узнаёт. А распахнута душа: надрывается, поёт!
У шамана три руки. Мир вокруг — как тёмный зал. На ладонях золотых нарисованы глаза. Видит розовый рассвет прежде Солнца самого, а казалось, будто спит — и не знает ничего!
***
Я — пущенная стрела. И нет зла в моём сердце, но кто-то должен будет упасть всё равно.
А нищие правят бал. Они хотят, да не могут дать. И то, что зовут они кровью, только вода.
А зачем, зачем мне эта земля? Зачем мне небо без ветра и птиц? Я — пущенная стрела. Прости.
Я не могу этот город любить, пусть будет сердце из чистого льда. И то, что зовут они кровью, только вода.
***
Мир как будто надвое расколот: за витрины голубым стеклом тихо плачет манекен бесполый — кукла с человеческим лицом.
Просит одинокими ночами, просит он у неба одного: чтоб огонь от искры изначальной разгорелся в сердце у него.
Станет он Перекати-поле. Станет ждать, чтоб жар надежды стих. Чтоб одну стеклянную неволю разменять на тысячу других.
***
У шамана три руки, сад в рубиновых лучах, от дыхания его разгорается, разгорается, разгорается,.. разгорается свеча!
***
Ещё грязь не смыта с кожи, только страха больше нет. Потому затих прохожий, удивленно смотрит вслед.
А движения неловки: будто бы из мышеловки, будто бы из мышеловки только вырвалась она. За три слова до паденья, за второе за рожденье, за второе за рожденье, пей до полночи одна.
А в груди, попеременно, был то пепел, то алмаз. То лукаво, то надменно ночь прищуривала глаз. И уже не искалечит смех лощенных дураков, ведь запрыгнул ей на плечи мокрый ангел с облаков.
In the mother-of-pearl mantle - just like a child exactly - an unfinished romantic sets off at night. What is it like to hold on, what is it like not to fall? After all, they look at him in the face, mocking heartily. Only there is no sorrow - away from doubt, away - an unfinished romantic sets off for the night!
***
The shaman has three arms and a wing over his shoulder. From his breath a candle flares up. And sometimes he doesn’t recognize himself. And the soul is wide open: tearing, singing!
The shaman has three hands. The world around is like a dark room. On the palms of gold eyes are drawn. He sees a pink dawn before the Sun itself, but it seemed as if he was sleeping - and did not know anything!
***
I am a fired arrow. And there is no evil in my heart, but someone will have to fall anyway.
And the beggars rule the ball. They want, but they can’t give. And what they call blood is only water.
Why, why do I need this land? Why do I need a sky without wind and birds? I am a fired arrow. Sorry.
I can’t love this city, let there be a heart of pure ice. And what they call blood is only water.
***
The world seems to be split in two: behind a blue glass window, a sexless dummy is crying quietly - a doll with a human face.
He asks on lonely nights, he asks one thing from the sky: so that the fire from the original spark would kindle in his heart.
He will become a rolling field. He will wait for the heat of hope to subside. So that one glass bondage is exchanged for a thousand others.
***
The shaman has three hands, a garden in ruby rays, from his breath flares up, flares up, flares up, .. a candle flares up!
***
Even the dirt is not washed off the skin, only fear is no more. Therefore the passer-by fell silent, stares after him in surprise.
And the movements are awkward: as if from a mousetrap, as if from a mousetrap she had only escaped. Three words before the fall, for the second after birth, for the second after birth, drink one until midnight.
And in the chest, alternately, was ashes, then diamonds. Either slyly, now arrogantly, the eyes narrowed at night. And the laughter of glazed fools will not cripple any more, because a wet angel jumped on her shoulders from the clouds.
***
The shaman has three arms and a wing over his shoulder. From his breath a candle flares up. And sometimes he doesn’t recognize himself. And the soul is wide open: tearing, singing!
The shaman has three hands. The world around is like a dark room. On the palms of gold eyes are drawn. He sees a pink dawn before the Sun itself, but it seemed as if he was sleeping - and did not know anything!
***
I am a fired arrow. And there is no evil in my heart, but someone will have to fall anyway.
And the beggars rule the ball. They want, but they can’t give. And what they call blood is only water.
Why, why do I need this land? Why do I need a sky without wind and birds? I am a fired arrow. Sorry.
I can’t love this city, let there be a heart of pure ice. And what they call blood is only water.
***
The world seems to be split in two: behind a blue glass window, a sexless dummy is crying quietly - a doll with a human face.
He asks on lonely nights, he asks one thing from the sky: so that the fire from the original spark would kindle in his heart.
He will become a rolling field. He will wait for the heat of hope to subside. So that one glass bondage is exchanged for a thousand others.
***
The shaman has three hands, a garden in ruby rays, from his breath flares up, flares up, flares up, .. a candle flares up!
***
Even the dirt is not washed off the skin, only fear is no more. Therefore the passer-by fell silent, stares after him in surprise.
And the movements are awkward: as if from a mousetrap, as if from a mousetrap she had only escaped. Three words before the fall, for the second after birth, for the second after birth, drink one until midnight.
And in the chest, alternately, was ashes, then diamonds. Either slyly, now arrogantly, the eyes narrowed at night. And the laughter of glazed fools will not cripple any more, because a wet angel jumped on her shoulders from the clouds.
У записи 4 лайков,
0 репостов,
638 просмотров.
0 репостов,
638 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алекс Семёнов
