В неспешном течении походного времени я насладился романом Алана Ислера «Принц Вест-Эндский».
Это роман о жизни и воспоминаниях обитателя элитного дома для престарелых «Эммы Лазарус». В ещё большей степени это роман-отражение шекспировского «Гамлета». Это, конечно, не первый из прочитанных мною романов, основанных на творчестве великого драматурга, и даже не первый роман, основанный на наследии «Гамлета». Если помните, был ещё такой роман Джона Апдайка «Гертруда и Клавдий».
Но здесь Алан Ислер не пытается переосмыслять шекспировскую пьесу на манер Апдайка и выворачивать её смысл наизнанку, он отыскивает сходные мотивы в реальной жизни главного героя – Отто Корнера.
Шексировская пьеса, её поставка в доме престарелых и вся жизнь Корнера идут в этом романе параллельно, постоянно перекликаясь друг с другом. Этими постоянными перекличками роман показался мне похожим на недавно просмотренный фильм «Криминальная фишка от Генри», где ограбление банка идёт параллельно постановке «Вишнёвого сада».
И вместе с тем по ходу романа идут непрестанные размышления над «Гамлетом», которые, видимо, имеют большое значение для автора: он вкладывает их в уста первого режиссёра пьесы, вернее, их читает 3-ий режиссёр Отто Корнер в записях Синсхаймера.
Но вот вопрос, который не даёт мне покою, зачем автор так быстро расправляется с режиссёрами, почему за Синсхаймером так быстро последовал Наум Липшиц? Следствие ли это непосильно груза работы над пьесой или просто так каждый в итоге вносил что-то своё в эту постановку? И заметьте, насколько быстро каждый новый режиссёр начинал проникаться симпатией к своему уходящему коллеге, по-моему, это тоже намёк на что-то…
Немного неясным осталось для меня, о каком в итоге предназначении и предопределении твердил в итоге главный герой. В чём оно в итоге заключалось? В том, что бы в итоге поведать свету историю происхождения термина “дадаизм”, или в том, что бы наставить на путь истинный Манди Датнер, которая была так похожа на его любовь юношеских лет – Магду Дамрош?
В поведении самого Отто Корнера есть многое, что позволяет угадать в нём принца датского, а отнюдь не Вест-Эндского, например, история о дурном обращении с его первой женой Метой, которая в итоге сошла с ума и погибла в концлагере. Чем не Офелия? Да и вся его юность – это история предательства самого себя и своего таланта поэта.
С другой стороны, роман представляется чрезвычайно красноречивой попыткой оправданий и извинений перед своим народом со стороны Отто Корнера, который до последнего уговаривал оставаться своих еврейских родственников в Германии. Интересно размышлять о его поведении в сравнении с поведением Хендрика Хефгена из романа Клауса Манна «Мефистофель». Чьё поведение в большей степени является предательством, того ли, кто до последнего верил в ложь и уговаривал поверить в неё всех своих друзей или поведение человека ни во что до конца не верящего и готового служить любому режиму, даже режиму, воюющего против его бывших друзей? По крайней мере, Отто Корнер выглядит гораздо более честным человеком. И каким бы это странным не казалось, в большей степени немцем, чем Хендрик Хефген. Но этот момент как-то слабо привязан к остальному сюжету, хотя появление таких подробностей в конце не может не шокировать и не проливать некий дополнительный свет на терзания этого обитателя дома престарелых.
Что мне ещё понравилось в этом дебютном романе 60-летнего автора, так это невероятно выигрышное соседство комического и трагического, как в жизни обитателей этого пансиона, так и самом описании этих приготовлений. Стиль этих описаний чем-то по своей ласковой фамильярности близок к стилю таких романов Кортасара, как «Игра в классики» и «Модель для сборки», вспомним тех же Калака и Поланко! Но знаете, от чего у меня застывала кровь в жилах, и бежали мурашки по телу? – Например, от невероятно убедительного превращения Тоски Давидович, которой шёл уже восьмой десяток лет, в Офелию. Или, например, от слов автора, что в этом театре не всегда Гамлет доживает до последнего акта! Понимаете, это моментально скачкообразно переводит нас с рельс юмористических на героический лад, соответствующий духу самой пьесы. И тут же после этого холодным душем – приход на этот спектакль детей обитателей «Эммы Лазарус», как будто бы они поменялись местами с родителями, вспоминая о том, как те приходили к ним на школьные спектакли.
Довольно симпатично и остроумно в ткань романа вплетены шутки основных героев насчёт возможной правки исходного текста пьеса с уклоном в сторону еврейских обрядов и существующих реалий их проживания в «Эмме Лазарус».
В общем, в качестве итога можно сказать, что это книга достойна того, чтобы её прочитали, но, наверное, необязательна для прочтения. Она написана хорошо, интересно, однако всё-таки без завораживающего или держащего в особенном напряжении сюжета. Не удалось избежать и влияния постмодернизма, но такое влияние не становится вещью в себе в рамках этого романа. Написано трогательно и временами мастрески, но роман не определённо не смотрится монолитом и самоцветом огромной художественной ценности.
Это роман о жизни и воспоминаниях обитателя элитного дома для престарелых «Эммы Лазарус». В ещё большей степени это роман-отражение шекспировского «Гамлета». Это, конечно, не первый из прочитанных мною романов, основанных на творчестве великого драматурга, и даже не первый роман, основанный на наследии «Гамлета». Если помните, был ещё такой роман Джона Апдайка «Гертруда и Клавдий».
Но здесь Алан Ислер не пытается переосмыслять шекспировскую пьесу на манер Апдайка и выворачивать её смысл наизнанку, он отыскивает сходные мотивы в реальной жизни главного героя – Отто Корнера.
Шексировская пьеса, её поставка в доме престарелых и вся жизнь Корнера идут в этом романе параллельно, постоянно перекликаясь друг с другом. Этими постоянными перекличками роман показался мне похожим на недавно просмотренный фильм «Криминальная фишка от Генри», где ограбление банка идёт параллельно постановке «Вишнёвого сада».
И вместе с тем по ходу романа идут непрестанные размышления над «Гамлетом», которые, видимо, имеют большое значение для автора: он вкладывает их в уста первого режиссёра пьесы, вернее, их читает 3-ий режиссёр Отто Корнер в записях Синсхаймера.
Но вот вопрос, который не даёт мне покою, зачем автор так быстро расправляется с режиссёрами, почему за Синсхаймером так быстро последовал Наум Липшиц? Следствие ли это непосильно груза работы над пьесой или просто так каждый в итоге вносил что-то своё в эту постановку? И заметьте, насколько быстро каждый новый режиссёр начинал проникаться симпатией к своему уходящему коллеге, по-моему, это тоже намёк на что-то…
Немного неясным осталось для меня, о каком в итоге предназначении и предопределении твердил в итоге главный герой. В чём оно в итоге заключалось? В том, что бы в итоге поведать свету историю происхождения термина “дадаизм”, или в том, что бы наставить на путь истинный Манди Датнер, которая была так похожа на его любовь юношеских лет – Магду Дамрош?
В поведении самого Отто Корнера есть многое, что позволяет угадать в нём принца датского, а отнюдь не Вест-Эндского, например, история о дурном обращении с его первой женой Метой, которая в итоге сошла с ума и погибла в концлагере. Чем не Офелия? Да и вся его юность – это история предательства самого себя и своего таланта поэта.
С другой стороны, роман представляется чрезвычайно красноречивой попыткой оправданий и извинений перед своим народом со стороны Отто Корнера, который до последнего уговаривал оставаться своих еврейских родственников в Германии. Интересно размышлять о его поведении в сравнении с поведением Хендрика Хефгена из романа Клауса Манна «Мефистофель». Чьё поведение в большей степени является предательством, того ли, кто до последнего верил в ложь и уговаривал поверить в неё всех своих друзей или поведение человека ни во что до конца не верящего и готового служить любому режиму, даже режиму, воюющего против его бывших друзей? По крайней мере, Отто Корнер выглядит гораздо более честным человеком. И каким бы это странным не казалось, в большей степени немцем, чем Хендрик Хефген. Но этот момент как-то слабо привязан к остальному сюжету, хотя появление таких подробностей в конце не может не шокировать и не проливать некий дополнительный свет на терзания этого обитателя дома престарелых.
Что мне ещё понравилось в этом дебютном романе 60-летнего автора, так это невероятно выигрышное соседство комического и трагического, как в жизни обитателей этого пансиона, так и самом описании этих приготовлений. Стиль этих описаний чем-то по своей ласковой фамильярности близок к стилю таких романов Кортасара, как «Игра в классики» и «Модель для сборки», вспомним тех же Калака и Поланко! Но знаете, от чего у меня застывала кровь в жилах, и бежали мурашки по телу? – Например, от невероятно убедительного превращения Тоски Давидович, которой шёл уже восьмой десяток лет, в Офелию. Или, например, от слов автора, что в этом театре не всегда Гамлет доживает до последнего акта! Понимаете, это моментально скачкообразно переводит нас с рельс юмористических на героический лад, соответствующий духу самой пьесы. И тут же после этого холодным душем – приход на этот спектакль детей обитателей «Эммы Лазарус», как будто бы они поменялись местами с родителями, вспоминая о том, как те приходили к ним на школьные спектакли.
Довольно симпатично и остроумно в ткань романа вплетены шутки основных героев насчёт возможной правки исходного текста пьеса с уклоном в сторону еврейских обрядов и существующих реалий их проживания в «Эмме Лазарус».
В общем, в качестве итога можно сказать, что это книга достойна того, чтобы её прочитали, но, наверное, необязательна для прочтения. Она написана хорошо, интересно, однако всё-таки без завораживающего или держащего в особенном напряжении сюжета. Не удалось избежать и влияния постмодернизма, но такое влияние не становится вещью в себе в рамках этого романа. Написано трогательно и временами мастрески, но роман не определённо не смотрится монолитом и самоцветом огромной художественной ценности.
In the leisurely course of my camping time, I enjoyed Alan Isler’s novel The Prince of the West End.
This is a novel about the life and memories of the inhabitant of the elite nursing home Emma Lazarus. To an even greater extent, this is a reflection of Shakespeare's Hamlet. This, of course, is not the first of the novels I have read, based on the work of the great playwright, and not even the first novel based on the legacy of Hamlet. If you remember, there was still such a novel by John Updike "Gertrude and Claudius."
But here Alan Isler does not try to rethink Shakespeare's play in the manner of Updike and turn its meaning inside out, he seeks similar motives in the real life of the protagonist - Otto Corner.
Shakesira's play, its delivery in a nursing home and Corner's whole life go in parallel in this novel, constantly echoing with each other. With these constant roll calls, the novel seemed to me like the recently watched film “The Crime Chip from Henry,” where the bank robbery runs parallel to the production of The Cherry Orchard.
And at the same time, during the course of the novel, there are constant reflections on Hamlet, which, apparently, are of great importance for the author: he puts them in the mouth of the first director of the play, or rather, they are read by the third director Otto Corner in Sinsheimer's notes.
But here is a question that does not bother me, why does the author deal with directors so quickly, why did Sumsheimer follow Naum Lipschitz so quickly? Is this a consequence of the overwhelming burden of work on the play, or did everyone end up bringing something of their own to this production just like that? And notice how quickly each new director began to feel sympathy for his leaving colleague, in my opinion, this is also a hint of something ...
It remained a little unclear to me about what, in the end, the purpose and predestination of the protagonist claimed in the end. What did it end up in? In the end, to tell the world the story of the origin of the term “Dadaism”, or to set the path to the true Mandy Dutner, which was so similar to his youthful love - Magda Damrosh?
The behavior of Otto Corner himself has much that allows him to guess the Danish prince, and not the West End, for example, the story of mistreatment of his first wife Meta, who eventually went crazy and died in a concentration camp. What is not Ophelia? And his whole youth is a story of betrayal of himself and his talent as a poet.
On the other hand, the novel seems to be an extremely eloquent attempt to justify and apologize to his people by Otto Corner, who until the last persuaded his Jewish relatives to remain in Germany. It is interesting to reflect on his behavior in comparison with the behavior of Hendrick Hefgen from Klaus Mann's novel Mephistopheles. Whose behavior is more of a betrayal, whether one who until recently believed in a lie and persuaded all his friends to believe in it, or the behavior of a person who does not fully believe in anything and is ready to serve any regime, even a regime fighting against his former friends? At least Otto Corner looks like a much more honest person. And no matter how strange it seemed, more German than Hendrick Hefgen. But this moment is somehow weakly attached to the rest of the plot, although the appearance of such details at the end cannot but shock and shed some additional light on the torment of this inhabitant of the nursing home.
What else I liked about this 60-year-old author's debut novel is the incredibly winning neighborhood of the comic and the tragic, both in the lives of the inhabitants of this guesthouse and in the very description of these preparations. The style of these descriptions is somewhat similar in its affectionate familiarity to the style of such novels by Cortazar as “Playing the classics” and “Model for assembly”, let us recall the same Kalak and Polanko! But you know, why my blood froze in my veins, and goose bumps ran? “For example, from the incredibly convincing transformation of Toski Davidovich, who has been going on for the eighth decade, into Ophelia.” Or, for example, from the words of the author that in this theater Hamlet does not always live to the last act! You see, this instantly abruptly transfers us from a humorous rail to a heroic mood corresponding to the spirit of the play itself. And right after that, with a cold shower - the children of the inhabitants of Emma Lazarus came to this performance, as if they had swapped places with their parents, remembering how they came to their school performances.
Jokes of the main characters about the possible editing of the original text of the play with a bias towards the Jewish rites and the existing realities of their residence in Emma Lazarus are rather witty and witty in the fabric of the novel.
In general, as a result, we can say that this book is worthy of reading, but probably not necessary for reading. It is written well, interestingly, but still without a bewitching plot or one that keeps the story in particular tension. The influence of postmodernism could not be avoided, but such an influence does not become a thing in itself within the framework of this novel. Written touching and at times mast
This is a novel about the life and memories of the inhabitant of the elite nursing home Emma Lazarus. To an even greater extent, this is a reflection of Shakespeare's Hamlet. This, of course, is not the first of the novels I have read, based on the work of the great playwright, and not even the first novel based on the legacy of Hamlet. If you remember, there was still such a novel by John Updike "Gertrude and Claudius."
But here Alan Isler does not try to rethink Shakespeare's play in the manner of Updike and turn its meaning inside out, he seeks similar motives in the real life of the protagonist - Otto Corner.
Shakesira's play, its delivery in a nursing home and Corner's whole life go in parallel in this novel, constantly echoing with each other. With these constant roll calls, the novel seemed to me like the recently watched film “The Crime Chip from Henry,” where the bank robbery runs parallel to the production of The Cherry Orchard.
And at the same time, during the course of the novel, there are constant reflections on Hamlet, which, apparently, are of great importance for the author: he puts them in the mouth of the first director of the play, or rather, they are read by the third director Otto Corner in Sinsheimer's notes.
But here is a question that does not bother me, why does the author deal with directors so quickly, why did Sumsheimer follow Naum Lipschitz so quickly? Is this a consequence of the overwhelming burden of work on the play, or did everyone end up bringing something of their own to this production just like that? And notice how quickly each new director began to feel sympathy for his leaving colleague, in my opinion, this is also a hint of something ...
It remained a little unclear to me about what, in the end, the purpose and predestination of the protagonist claimed in the end. What did it end up in? In the end, to tell the world the story of the origin of the term “Dadaism”, or to set the path to the true Mandy Dutner, which was so similar to his youthful love - Magda Damrosh?
The behavior of Otto Corner himself has much that allows him to guess the Danish prince, and not the West End, for example, the story of mistreatment of his first wife Meta, who eventually went crazy and died in a concentration camp. What is not Ophelia? And his whole youth is a story of betrayal of himself and his talent as a poet.
On the other hand, the novel seems to be an extremely eloquent attempt to justify and apologize to his people by Otto Corner, who until the last persuaded his Jewish relatives to remain in Germany. It is interesting to reflect on his behavior in comparison with the behavior of Hendrick Hefgen from Klaus Mann's novel Mephistopheles. Whose behavior is more of a betrayal, whether one who until recently believed in a lie and persuaded all his friends to believe in it, or the behavior of a person who does not fully believe in anything and is ready to serve any regime, even a regime fighting against his former friends? At least Otto Corner looks like a much more honest person. And no matter how strange it seemed, more German than Hendrick Hefgen. But this moment is somehow weakly attached to the rest of the plot, although the appearance of such details at the end cannot but shock and shed some additional light on the torment of this inhabitant of the nursing home.
What else I liked about this 60-year-old author's debut novel is the incredibly winning neighborhood of the comic and the tragic, both in the lives of the inhabitants of this guesthouse and in the very description of these preparations. The style of these descriptions is somewhat similar in its affectionate familiarity to the style of such novels by Cortazar as “Playing the classics” and “Model for assembly”, let us recall the same Kalak and Polanko! But you know, why my blood froze in my veins, and goose bumps ran? “For example, from the incredibly convincing transformation of Toski Davidovich, who has been going on for the eighth decade, into Ophelia.” Or, for example, from the words of the author that in this theater Hamlet does not always live to the last act! You see, this instantly abruptly transfers us from a humorous rail to a heroic mood corresponding to the spirit of the play itself. And right after that, with a cold shower - the children of the inhabitants of Emma Lazarus came to this performance, as if they had swapped places with their parents, remembering how they came to their school performances.
Jokes of the main characters about the possible editing of the original text of the play with a bias towards the Jewish rites and the existing realities of their residence in Emma Lazarus are rather witty and witty in the fabric of the novel.
In general, as a result, we can say that this book is worthy of reading, but probably not necessary for reading. It is written well, interestingly, but still without a bewitching plot or one that keeps the story in particular tension. The influence of postmodernism could not be avoided, but such an influence does not become a thing in itself within the framework of this novel. Written touching and at times mast
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Иван Азаров
