Джим Коллинз рассказывает об оптимизме и адмирале Стокдейле, "От хорошего к великому":
"Адмирал Джим Стокдейл был старшим по званию среди американских военнопленных в «Ханой-Хилтоне» - лагере для военнопленных во время войны во Вьетнаме. Его пытали более двадцати раз за восемь лет его пребывания в лагере (с 1965 по 1973), он не пользовался никакими правами военнопленного, не знал своего срока освобождения, не знал, увидит ли когда-нибудь снова свою семью. Но он оставался командиром, делая все возможное, чтобы другие военнопленные, несмотря на пытки, вышли из испытаний несломленными и могли противостоять попыткам использовать их в пропагандистских целях. Однажды он ударил себя табуретом и порезал бритвой, преднамеренно изуродовав, чтобы его не смогли заснять на видео как пример пленного, с которым хорошо обращаются. В письмах к жене он сообщал секретную разведывательную информацию, зная, что если это обнаружится, его снова будут пытать и, возможно, убьют.
Он придумывал приемы, которые помогали людям переносить пытки (никто не может сопротивляться пытке бесконечно, поэтому он разработал пошаговую систему - после X минут вы рассказываете немного, потом еще немного, так у солдат появлялись ориентиры, за которые они цеплялись, и это помогало им переносить боль).
Он придумал систему передачи информации, чтобы уменьшить ощущение изоляции, которую пытались установить тюремщики; это была настоящая азбука Морзе: чередования 5 стуков кодировали буквы алфавита (тук-тук - «а», тук-пауза-тук-тук - «б», тук-тук-пауза-тук - «ф» и так далее для 25 букв, двойное «с» значило «к»). Однажды, когда должна была царить тишина, заключенные заполнили центральный барак стуком, отбивая «Мы любим тебя» Стокдейлу и отмечая так третью годовщину с того дня, когда он был сбит.
После освобождения Стокдейл стал первым в истории военного флота трехзвездным офицером, получившим дважды награду летчиков и медаль «За отвагу», присуждаемую Конгрессом США. Можете понять, почему я был так взволнован в ожидании встречи со Стокдейлом. Один из моих студентов, которому случилось изучать философов-стоиков в Гуверовском институте, прямо через дорогу от моего офиса, написал работу о Стокдейле, и Стокдейл пригласил нас обоих на ланч. Готовясь к встрече, я прочитал «В любви и на войне» - книгу, которую написали Стокдейл и его жена, главы чередовались: его записки, ее записки, и так обо всех этих восьми годах.
Читая, я все больше чувствовал себя подавленным. Все казалось настолько мрачным - неопределенность его судьбы, жестокость его тюремщиков, и так далее. Но затем я одернул себя: «Вот я сижу в своем теплом и уютном кабинете, смотрю на замечательный университетский городок Стенфорда, за окном чудесный субботний полдень. И я подавлен, хотя знаю, чем все закончилось! Я знаю, что он был освобожден, вернулся к своей семье, стал национальным героем и провел остаток своей жизни, изучая философию в этом же университете. Если это подавляет меня, то, ради всего святого, что же чувствовал он, когда был там и не знал, чем все это кончится?.»
- Я никогда не терял веры, - ответил он на мой вопрос. - Я никогда не сомневался не только в том, что выйду, но и в том, что останусь победителем, и то, что я пережил - это опыт, определивший всю мою дальнейшую жизнь, и я ни на что бы его не променял.
Некоторое время мы молчали, продолжая медленно идти по направлению к факультетскому клубу, Стокдейл прихрамывал и волочил ногу, которая так полностью и не зажила после пыток. Когда мы прошли около 100 метров, я спросил:
- А кто не выживал?
- О, это простой вопрос, - ответил он. - Оптимисты.
- Оптимисты? Не понимаю, - я был совершенно сбит с толку.
- Оптимисты. Это те, кто говорил: «Мы выйдем отсюда к Рождеству». Рождество приходило и уходило. Тогда они говорили: «Мы выйдем отсюда к Пасхе». И Пасха приходила и уходила. Затем День Благодарения и снова Рождество. И они умирали. Не выдерживали."
"Адмирал Джим Стокдейл был старшим по званию среди американских военнопленных в «Ханой-Хилтоне» - лагере для военнопленных во время войны во Вьетнаме. Его пытали более двадцати раз за восемь лет его пребывания в лагере (с 1965 по 1973), он не пользовался никакими правами военнопленного, не знал своего срока освобождения, не знал, увидит ли когда-нибудь снова свою семью. Но он оставался командиром, делая все возможное, чтобы другие военнопленные, несмотря на пытки, вышли из испытаний несломленными и могли противостоять попыткам использовать их в пропагандистских целях. Однажды он ударил себя табуретом и порезал бритвой, преднамеренно изуродовав, чтобы его не смогли заснять на видео как пример пленного, с которым хорошо обращаются. В письмах к жене он сообщал секретную разведывательную информацию, зная, что если это обнаружится, его снова будут пытать и, возможно, убьют.
Он придумывал приемы, которые помогали людям переносить пытки (никто не может сопротивляться пытке бесконечно, поэтому он разработал пошаговую систему - после X минут вы рассказываете немного, потом еще немного, так у солдат появлялись ориентиры, за которые они цеплялись, и это помогало им переносить боль).
Он придумал систему передачи информации, чтобы уменьшить ощущение изоляции, которую пытались установить тюремщики; это была настоящая азбука Морзе: чередования 5 стуков кодировали буквы алфавита (тук-тук - «а», тук-пауза-тук-тук - «б», тук-тук-пауза-тук - «ф» и так далее для 25 букв, двойное «с» значило «к»). Однажды, когда должна была царить тишина, заключенные заполнили центральный барак стуком, отбивая «Мы любим тебя» Стокдейлу и отмечая так третью годовщину с того дня, когда он был сбит.
После освобождения Стокдейл стал первым в истории военного флота трехзвездным офицером, получившим дважды награду летчиков и медаль «За отвагу», присуждаемую Конгрессом США. Можете понять, почему я был так взволнован в ожидании встречи со Стокдейлом. Один из моих студентов, которому случилось изучать философов-стоиков в Гуверовском институте, прямо через дорогу от моего офиса, написал работу о Стокдейле, и Стокдейл пригласил нас обоих на ланч. Готовясь к встрече, я прочитал «В любви и на войне» - книгу, которую написали Стокдейл и его жена, главы чередовались: его записки, ее записки, и так обо всех этих восьми годах.
Читая, я все больше чувствовал себя подавленным. Все казалось настолько мрачным - неопределенность его судьбы, жестокость его тюремщиков, и так далее. Но затем я одернул себя: «Вот я сижу в своем теплом и уютном кабинете, смотрю на замечательный университетский городок Стенфорда, за окном чудесный субботний полдень. И я подавлен, хотя знаю, чем все закончилось! Я знаю, что он был освобожден, вернулся к своей семье, стал национальным героем и провел остаток своей жизни, изучая философию в этом же университете. Если это подавляет меня, то, ради всего святого, что же чувствовал он, когда был там и не знал, чем все это кончится?.»
- Я никогда не терял веры, - ответил он на мой вопрос. - Я никогда не сомневался не только в том, что выйду, но и в том, что останусь победителем, и то, что я пережил - это опыт, определивший всю мою дальнейшую жизнь, и я ни на что бы его не променял.
Некоторое время мы молчали, продолжая медленно идти по направлению к факультетскому клубу, Стокдейл прихрамывал и волочил ногу, которая так полностью и не зажила после пыток. Когда мы прошли около 100 метров, я спросил:
- А кто не выживал?
- О, это простой вопрос, - ответил он. - Оптимисты.
- Оптимисты? Не понимаю, - я был совершенно сбит с толку.
- Оптимисты. Это те, кто говорил: «Мы выйдем отсюда к Рождеству». Рождество приходило и уходило. Тогда они говорили: «Мы выйдем отсюда к Пасхе». И Пасха приходила и уходила. Затем День Благодарения и снова Рождество. И они умирали. Не выдерживали."
Jim Collins talks about optimism and Admiral Stockdale, "From Good to Great":
“Admiral Jim Stockdale was the senior American prisoner of war in Hanoi Hilton, a prisoner of war camp during the Vietnam War. He was tortured more than twenty times in his eight years in the camp (from 1965 to 1973). the rights of a prisoner of war, did not know his term of release, did not know whether he would ever see his family again, but he remained a commander, doing everything possible so that other prisoners of war, despite the torture, would leave the trials unbroken and could resist attempts to use them in One day he hit himself with a stool and cut with a razor, deliberately disfiguring him so that he couldn’t be photographed as an example of a well-treated prisoner. In letters to his wife, he provided secret intelligence information, knowing that if it was discovered, he would again will be tortured and possibly killed.
He came up with techniques that helped people endure torture (no one can resist torture indefinitely, so he developed a step-by-step system - after X minutes you talk a little, then a little more, so the soldiers got landmarks that they clung to and that helped them endure pain).
He devised an information transfer system to reduce the sense of isolation that the jailers tried to establish; it was the real Morse code: alternating 5 knocks encoded the letters of the alphabet (tuk-tuk - “a”, tuk-pause-tuk-tuk - “b”, tuk-tuk-pause-tuk - “f” and so on for 25 letters , double "c" meant "k"). Once, when silence was supposed to reign, the prisoners filled the central hut with a knock, beating Stockdale and celebrating the third anniversary of the day when he was shot down.
After his release, Stockdale became the first three-star officer in the history of the Navy to receive a two-time pilot’s award and a Congress of America Medal of Courage. You can understand why I was so excited to see Stockdale. One of my students who happened to study the Stoic philosophers at the Hoover Institution, just across the road from my office, wrote a paper on Stockdale, and Stockdale invited us both for lunch. In preparation for the meeting, I read “In Love and At War” - a book written by Stockdale and his wife, the chapters alternated: his notes, her notes, and so on about all these eight years.
As I read, I felt more and more depressed. Everything seemed so gloomy - the uncertainty of his fate, the cruelty of his jailers, and so on. But then I yanked myself: “Here I am sitting in my warm and comfortable study, looking at the wonderful campus of Stanford, outside the window a wonderful Saturday afternoon. And I am depressed, although I know how it ended! I know that he was released, returned to his family, became a national hero and spent the rest of his life studying philosophy at the same university. “If this suppresses me, then, for heaven’s sake, what did he feel when he was there and did not know how it would all end?”
“I never lost faith,” he answered my question. - I never doubted not only that I would quit, but that I would remain the winner, and what I experienced was an experience that determined my whole future life, and I would not exchange it for anything.
For a while we were silent, continuing to walk slowly toward the faculty club, Stockdale limped and dragged his leg, which had never completely healed after torture. When we walked about 100 meters, I asked:
- And who did not survive?
“Oh, that is a simple question,” he answered. - Optimists.
- Optimists? I don’t understand, - I was completely baffled.
- Optimists. These are those who said: "We will get out of here by Christmas." Christmas came and went. Then they said: "We will leave from here to Easter." And Easter came and went. Then Thanksgiving and Christmas again. And they were dying. They didn’t stand it. "
“Admiral Jim Stockdale was the senior American prisoner of war in Hanoi Hilton, a prisoner of war camp during the Vietnam War. He was tortured more than twenty times in his eight years in the camp (from 1965 to 1973). the rights of a prisoner of war, did not know his term of release, did not know whether he would ever see his family again, but he remained a commander, doing everything possible so that other prisoners of war, despite the torture, would leave the trials unbroken and could resist attempts to use them in One day he hit himself with a stool and cut with a razor, deliberately disfiguring him so that he couldn’t be photographed as an example of a well-treated prisoner. In letters to his wife, he provided secret intelligence information, knowing that if it was discovered, he would again will be tortured and possibly killed.
He came up with techniques that helped people endure torture (no one can resist torture indefinitely, so he developed a step-by-step system - after X minutes you talk a little, then a little more, so the soldiers got landmarks that they clung to and that helped them endure pain).
He devised an information transfer system to reduce the sense of isolation that the jailers tried to establish; it was the real Morse code: alternating 5 knocks encoded the letters of the alphabet (tuk-tuk - “a”, tuk-pause-tuk-tuk - “b”, tuk-tuk-pause-tuk - “f” and so on for 25 letters , double "c" meant "k"). Once, when silence was supposed to reign, the prisoners filled the central hut with a knock, beating Stockdale and celebrating the third anniversary of the day when he was shot down.
After his release, Stockdale became the first three-star officer in the history of the Navy to receive a two-time pilot’s award and a Congress of America Medal of Courage. You can understand why I was so excited to see Stockdale. One of my students who happened to study the Stoic philosophers at the Hoover Institution, just across the road from my office, wrote a paper on Stockdale, and Stockdale invited us both for lunch. In preparation for the meeting, I read “In Love and At War” - a book written by Stockdale and his wife, the chapters alternated: his notes, her notes, and so on about all these eight years.
As I read, I felt more and more depressed. Everything seemed so gloomy - the uncertainty of his fate, the cruelty of his jailers, and so on. But then I yanked myself: “Here I am sitting in my warm and comfortable study, looking at the wonderful campus of Stanford, outside the window a wonderful Saturday afternoon. And I am depressed, although I know how it ended! I know that he was released, returned to his family, became a national hero and spent the rest of his life studying philosophy at the same university. “If this suppresses me, then, for heaven’s sake, what did he feel when he was there and did not know how it would all end?”
“I never lost faith,” he answered my question. - I never doubted not only that I would quit, but that I would remain the winner, and what I experienced was an experience that determined my whole future life, and I would not exchange it for anything.
For a while we were silent, continuing to walk slowly toward the faculty club, Stockdale limped and dragged his leg, which had never completely healed after torture. When we walked about 100 meters, I asked:
- And who did not survive?
“Oh, that is a simple question,” he answered. - Optimists.
- Optimists? I don’t understand, - I was completely baffled.
- Optimists. These are those who said: "We will get out of here by Christmas." Christmas came and went. Then they said: "We will leave from here to Easter." And Easter came and went. Then Thanksgiving and Christmas again. And they were dying. They didn’t stand it. "
У записи 1 лайков,
0 репостов,
179 просмотров.
0 репостов,
179 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Андрей Керестень
