Первым делом я подошёл к маленькой Нине. Она сидела в прохладной, в вечерней росе, траве, и намывала игрушечную посуду в широком деревянном поддоне. Я предварительно набрал холодной воды в ведро, опустил туда губку, прихватил моющего средства и направился к малышке.
— Испугалась? — спросил я.
— Не-а, — ответила она, как обычно, сопроводив ответ улыбкой.
Я присел рядом с ней и поцеловал в кудри.
— Прости меня. Я не должен был себя так вести и постараюсь не делать так в будущем. А пока беги к остальным, а я помогу с твоей посудой.
Для неё это была всего лишь игра, а я старался следить за тем, чтобы на пластике не появлялось наростов. Они незаметно для людей захватывали мир и мне хотелось всеми силами оттянуть тот час, когда они покроют собой вообще всё. На трёхлетках вроде Нины его ещё не было, он появится чуть позже, годам к пяти.
Рутинная работа помогала мне расслабиться, привести мысли в порядок, подготовиться к следующему шагу. Рядом прошла Алина. Я легонько схватил её за кисть руки и притянул к себе.
— Сестра, извини меня. Я вёл себя ужасно и наверняка напугал тебя, — я поцеловал её в щёку, и Алина, слава богу, не отстранилась.
— Дурак ты! — на глаза девушки навернулись слёзы. Она поцеловала меня в ответ, сделала серьёзное лицо, медленно кивнула и побрела дальше. Я выпустил её руку и зметил, что лицо её посветлело, а уровень темноты вокруг значительно уменьшился.
С братьями было сложнее. В конце концов это не девчонки, а мы вчера мутузили друг друга наотмашь, кувыркаясь в пыли. Это были тяжёлые, размашистые удары по любым незащищённым участкам. В удары эти вкладывалась вся обида, разочарование и чувство предательства. Но не было ненависти. Девчонки визжали вокруг нас и колотили вообще всех подряд в беспомощных попытках разнять и привести в чувство хоть кого-нибудь.
Андрей был одним из немногих старше меня, ему уже было двенадцать. Под его правым глазом темнел огромный синяк. Я подсел за стол слева от него за мгновение до того, как он набросится на вечернюю картошку. Он повернул ко мне голову и сердито посмотрел в глаза.
— Чего ты хотел?
Эта фраза сильно усложнила мои следующие слова.
— Прости меня, брат. Моё поведение было совершенно недостойным. Мне искренне жаль за всё, что произошло.
Андрей сначала выдержал паузу. Я как будто почувствовал, как в нём закрутились тяжёлые шестерёнки, которые мы так редко задействовали. Но этот механизм был смазан и исправна работал у большинства из нас.
— И ты меня прости. А я тебя прощаю, — Андрей протянул мне свою богатырскую ладонь, и я её крепко пожал. Мы улыбнулись друг другу, я отошёл от стола и заметил, что Андрей тоже поднялся и направился к Антону. На душе становилось теплее.
К ночи все четырнадцать братьев и сестёр извинились друг перед другом. Точнее, почти все. Кроме одного. Для многих из нас это было одним из самых взрослых поступков за следующие тридцать лет. Родители не проводили с нами воспитательных бесед и вообще отстранились от этой ситуации, несмотря на сломанные ворота, разбитую дедушкину «копейку» и пробитое арматурой насквозь плечо Кости. Именно оно и остановило нас в тот день. Родители посеяли все необходимые семена сильно заранее и сейчас спокойно смотрели, проросло ли из них хоть что-нибудь.
Никита так и не принял ни от кого извинений и не извинился в ответ. Даже Костя с замотанным бинтами плечом сумел простить Женю, который и запустил в него арматурой. Иногда мне казалось, что это как-то связано с наростами. Никиту они покрывали с ног до головы, хотя никто, кроме меня, этого не видел. Позже я понял, что дело было в самом Никите, а не в нашем заболевшем мире.
— Испугалась? — спросил я.
— Не-а, — ответила она, как обычно, сопроводив ответ улыбкой.
Я присел рядом с ней и поцеловал в кудри.
— Прости меня. Я не должен был себя так вести и постараюсь не делать так в будущем. А пока беги к остальным, а я помогу с твоей посудой.
Для неё это была всего лишь игра, а я старался следить за тем, чтобы на пластике не появлялось наростов. Они незаметно для людей захватывали мир и мне хотелось всеми силами оттянуть тот час, когда они покроют собой вообще всё. На трёхлетках вроде Нины его ещё не было, он появится чуть позже, годам к пяти.
Рутинная работа помогала мне расслабиться, привести мысли в порядок, подготовиться к следующему шагу. Рядом прошла Алина. Я легонько схватил её за кисть руки и притянул к себе.
— Сестра, извини меня. Я вёл себя ужасно и наверняка напугал тебя, — я поцеловал её в щёку, и Алина, слава богу, не отстранилась.
— Дурак ты! — на глаза девушки навернулись слёзы. Она поцеловала меня в ответ, сделала серьёзное лицо, медленно кивнула и побрела дальше. Я выпустил её руку и зметил, что лицо её посветлело, а уровень темноты вокруг значительно уменьшился.
С братьями было сложнее. В конце концов это не девчонки, а мы вчера мутузили друг друга наотмашь, кувыркаясь в пыли. Это были тяжёлые, размашистые удары по любым незащищённым участкам. В удары эти вкладывалась вся обида, разочарование и чувство предательства. Но не было ненависти. Девчонки визжали вокруг нас и колотили вообще всех подряд в беспомощных попытках разнять и привести в чувство хоть кого-нибудь.
Андрей был одним из немногих старше меня, ему уже было двенадцать. Под его правым глазом темнел огромный синяк. Я подсел за стол слева от него за мгновение до того, как он набросится на вечернюю картошку. Он повернул ко мне голову и сердито посмотрел в глаза.
— Чего ты хотел?
Эта фраза сильно усложнила мои следующие слова.
— Прости меня, брат. Моё поведение было совершенно недостойным. Мне искренне жаль за всё, что произошло.
Андрей сначала выдержал паузу. Я как будто почувствовал, как в нём закрутились тяжёлые шестерёнки, которые мы так редко задействовали. Но этот механизм был смазан и исправна работал у большинства из нас.
— И ты меня прости. А я тебя прощаю, — Андрей протянул мне свою богатырскую ладонь, и я её крепко пожал. Мы улыбнулись друг другу, я отошёл от стола и заметил, что Андрей тоже поднялся и направился к Антону. На душе становилось теплее.
К ночи все четырнадцать братьев и сестёр извинились друг перед другом. Точнее, почти все. Кроме одного. Для многих из нас это было одним из самых взрослых поступков за следующие тридцать лет. Родители не проводили с нами воспитательных бесед и вообще отстранились от этой ситуации, несмотря на сломанные ворота, разбитую дедушкину «копейку» и пробитое арматурой насквозь плечо Кости. Именно оно и остановило нас в тот день. Родители посеяли все необходимые семена сильно заранее и сейчас спокойно смотрели, проросло ли из них хоть что-нибудь.
Никита так и не принял ни от кого извинений и не извинился в ответ. Даже Костя с замотанным бинтами плечом сумел простить Женю, который и запустил в него арматурой. Иногда мне казалось, что это как-то связано с наростами. Никиту они покрывали с ног до головы, хотя никто, кроме меня, этого не видел. Позже я понял, что дело было в самом Никите, а не в нашем заболевшем мире.
First of all, I went to little Nina. She sat in the cool grass in the evening dew, and was washing toy dishes in a wide wooden pallet. I previously scooped up cold water in a bucket, lowered a sponge there, grabbed detergent and headed for the baby.
- Scared? I asked.
“Nope,” she answered, as usual, accompanying the answer with a smile.
I crouched next to her and kissed her curls.
- Forgive me. I should not have acted this way and will try not to do so in the future. In the meantime, run to the rest, and I will help with your dishes.
For her, it was just a game, and I tried to make sure that no growths appeared on the plastic. They invaded the world unnoticed by people and I wanted to delay by all means the hour when they would cover everything in general. On three-year-olds like Nina, he was not yet, he will appear a little later, by the age of five.
Routine work helped me relax, put my thoughts in order, and prepare for the next step. Alina passed by. I lightly grabbed her wrist and pulled her to me.
- Sister, I'm sorry. I behaved terribly and probably scared you - I kissed her on the cheek, and Alina, thank God, did not move away.
- You are fool! - tears came to the girl’s eyes. She kissed me back, made a serious face, nodded slowly and wandered on. I released her hand and noticed that her face brightened, and the level of darkness around was significantly reduced.
It was harder with the brothers. In the end, it’s not the girls, but yesterday we mutuzi each other sweep, tumbling in the dust. These were heavy, sweeping strikes on any unprotected areas. All insults, disappointment and a sense of betrayal were invested in these blows. But there was no hatred. The girls squealed around us and pounded everyone in a row in helpless attempts to separate and bring to life at least someone.
Andrei was one of the few older than me, he was already twelve. A huge bruise darkened under his right eye. I sat down at the table to his left a moment before he pounced on the evening potatoes. He turned his head towards me and looked angrily into my eyes.
- What did you want?
This phrase greatly complicated my next words.
“Forgive me, brother.” My behavior was completely unworthy. I am truly sorry for everything that happened.
Andrei paused at first. It was as if I felt heavy gears spinning in it that we had so rarely used. But this mechanism was lubricated and worked properly for most of us.
“And you forgive me.” And I forgive you, ”Andrei extended his powerful hand to me, and I shook it tightly. We smiled at each other, I walked away from the table and noticed that Andrew, too, got up and went to Anton. My soul was getting warmer.
By night, all fourteen brothers and sisters apologized to each other. More precisely, almost everything. Except one. For many of us, this was one of the most mature acts in the next thirty years. Parents did not conduct educational conversations with us and generally moved away from this situation, despite a broken gate, a “penny” broken by grandfather and broken through the armature of Kostya’s shoulder. It was it that stopped us that day. Parents sowed all the necessary seeds well in advance and now calmly watched if any of them had sprouted.
Nikita never accepted an apology from anyone and did not apologize in response. Even Kostya with a bandage wrapped in a shoulder managed to forgive Zhenya, who threw armature into him. Sometimes it seemed to me that this was somehow connected with growths. They covered Nikita from head to toe, although no one except me saw this. Later I realized that it was Nikita himself, and not in our sick world.
- Scared? I asked.
“Nope,” she answered, as usual, accompanying the answer with a smile.
I crouched next to her and kissed her curls.
- Forgive me. I should not have acted this way and will try not to do so in the future. In the meantime, run to the rest, and I will help with your dishes.
For her, it was just a game, and I tried to make sure that no growths appeared on the plastic. They invaded the world unnoticed by people and I wanted to delay by all means the hour when they would cover everything in general. On three-year-olds like Nina, he was not yet, he will appear a little later, by the age of five.
Routine work helped me relax, put my thoughts in order, and prepare for the next step. Alina passed by. I lightly grabbed her wrist and pulled her to me.
- Sister, I'm sorry. I behaved terribly and probably scared you - I kissed her on the cheek, and Alina, thank God, did not move away.
- You are fool! - tears came to the girl’s eyes. She kissed me back, made a serious face, nodded slowly and wandered on. I released her hand and noticed that her face brightened, and the level of darkness around was significantly reduced.
It was harder with the brothers. In the end, it’s not the girls, but yesterday we mutuzi each other sweep, tumbling in the dust. These were heavy, sweeping strikes on any unprotected areas. All insults, disappointment and a sense of betrayal were invested in these blows. But there was no hatred. The girls squealed around us and pounded everyone in a row in helpless attempts to separate and bring to life at least someone.
Andrei was one of the few older than me, he was already twelve. A huge bruise darkened under his right eye. I sat down at the table to his left a moment before he pounced on the evening potatoes. He turned his head towards me and looked angrily into my eyes.
- What did you want?
This phrase greatly complicated my next words.
“Forgive me, brother.” My behavior was completely unworthy. I am truly sorry for everything that happened.
Andrei paused at first. It was as if I felt heavy gears spinning in it that we had so rarely used. But this mechanism was lubricated and worked properly for most of us.
“And you forgive me.” And I forgive you, ”Andrei extended his powerful hand to me, and I shook it tightly. We smiled at each other, I walked away from the table and noticed that Andrew, too, got up and went to Anton. My soul was getting warmer.
By night, all fourteen brothers and sisters apologized to each other. More precisely, almost everything. Except one. For many of us, this was one of the most mature acts in the next thirty years. Parents did not conduct educational conversations with us and generally moved away from this situation, despite a broken gate, a “penny” broken by grandfather and broken through the armature of Kostya’s shoulder. It was it that stopped us that day. Parents sowed all the necessary seeds well in advance and now calmly watched if any of them had sprouted.
Nikita never accepted an apology from anyone and did not apologize in response. Even Kostya with a bandage wrapped in a shoulder managed to forgive Zhenya, who threw armature into him. Sometimes it seemed to me that this was somehow connected with growths. They covered Nikita from head to toe, although no one except me saw this. Later I realized that it was Nikita himself, and not in our sick world.
У записи 6 лайков,
0 репостов,
418 просмотров.
0 репостов,
418 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Егор Камелев
